Крыжовник... Сладкий?

Из окна Мин Юнги открывался прекрасный вид на всю округу: поля, речку, чужие сады, двор пансионата, дорогу и эту прекрасную романтичную сцену встречи давних возлюбленных. Юнги поморщился отчего-то и отошёл от окна, а ведь так хотелось выглянуть и прокричать что-то вроде: «Не опошляйте прекрасие девственной природы своими обжиманиями!»… А существует такое слово: «прекрасие»? А, к чёрту всё! Пусть хоть лягут там, ему, Мин Юнги, какое дело до этого? Правильно, совершенно никакого! Единственной его заботой сейчас должно быть написание новой музыки, а не какая-то странная девушка со склонностью к истерикам и членовредительству, которая прёт напролом и совершенно не считается с чужим мнением, у которой на удивление длинные ноги и она прекрасно бегает… Юнги скривился и захлопнул ноутбук, настроение что-либо писать совершенно пропало, хотелось пойти и напиться или же выйти и прогуляться по окрестностям. Да только где здесь можно напиться? Разве что из речки, ага, и сдохнуть потом от дизентерии. Умирать Мин Юнги совершенно не хотелось, а потому он решил выйти на воздух и пройтись, по дороге. Хозяйка как раз говорила про какой-то там мыс-утёс-смотровую площадку с памятником погибшей красавице древних времён (может, у них тут ещё и алтарь богу плодородия сложен?). Может быть, хоть там его посетит вдохновение и получится отвлечься от ненужных мыслей? Легко сбежав по лестнице вниз, он оказался на первом этаже и столкнулся с госпожой. – О, вы решили прогуляться? – Да, погода стоит чудесная! – Юнги была приятна эта женщина, не то, что её противнейшая внучка. Может, она приёмная? Или воспитывалась волками в ближайшем лесу? – Ну, тогда удачи вам! – пожилая женщина светло улыбнулась, но в душе Юнги зародилось подозрение, что ей известно намного больше, и чувство самосохранения стало подсказывать, что лучше бы ему остаться в своей комнате… до конца этого незапланированного отпуска не высовывать носа наружу. Но кто его слушает, это чувство самосохранения? Поклонившись ещё раз на прощание, парень поспешил на улицу, горя чувством нетерпения и какого-то ожидания… веры в лучшее и светлое будущее. Такое чувство рождается где-то в районе солнечного сплетения и огромным воздушным шаром заполняет грудь и даёт уверенность в том, что ещё немножко, и стопы оторвутся от земли, и ты сможешь взлететь к небу. Главное, чтобы никто крылья не подрезал. Воздух был пропитан ароматами скошенной недавно травы, яблок, прогретой земли и патокой вливался в легкие, засахаривался на губах и заставлял чувствовать себя объевшимся. «Всё же сельская размеренная жизнь ни с чем не сравнится! Так хорошо, спокойно, уютно…», такие мысли кружили в голове Юнги, пока он шёл по дороге вверх. Прогулка помогала, у него в голове стало проясняться, и даже появилась надежда на то, что ночью посетит самая желанная любовница в мире – Муза. Ему так хотелось писать и сочинять, сил просто не было… чувствовать себя обессиленным – самое мерзкое, что может приключиться с человеком. Композитор медленно шёл по обочине, и под ногами тихо шуршали мелкие камешки, а ещё стал слышен вдалеке плеск воды, видимо, в скором времени он дойдёт до этого памятника средневековой жертвенности и тупости… вернее, верности. Юнги усмехнулся и, опустив голову к дороге, стал насвистывать какой-то мотивчик, ненавязчивый и непонятный, но этот мотив с самого утра упорно лез ему в голову и никак не хотел отпускать из своих сетей. Дорога стелилась неровным полотном, обочины утопали в траве и каких-то репьях-сорняках, но новые кроссовки было не жаль, да и дождя не предвиделось, так что всё в порядке. Очередной поворот, и он уже видит перед собой небольшую смотровую площадку, на которой действительно располагался странного вида… памятник? А ещё там были лавочки, несколько цветников и эта противная девушка со своим огромным медведе-подобным селянином. Может у него в крови есть примесь таёжных охотников… или, чем черт не шутит, самих таёжных медведей. Ну не может быть кореец настолько огромным! Юнги хотелось сразу же развернуться на сто восемьдесят градусов и уйти оттуда, он хотел тишины и покоя, а не наблюдать за двумя воркующими голубками. Эта парочка ему сразу не понравилась, может, по отдельности их ещё и можно терпеть, но не вместе. Но ноги не несли оттуда, может быть, из-за того, что лавочки были на вид слишком удобными, или обратно возвращаться не хотелось, или же противная внучка настолько заразительно смеялась, что хотелось улыбаться. Слушая этот заливистый смех. – ЙЯ! Т.И., ты ржёшь как конь! Ни капли не поменялась! – голос огромного парня, подобный грому, заставил Юнги вздрогнуть и вернуться в реальность. Жестокую реальность… для медведеподобного, потому что Т.И. со всей силы приложила его ладонью по спине и продолжила смеяться, глядя на то, как перекособочило парня. Мда… с такой не забалуешь, может, и гвозди в стены умеет забивать голыми руками? Это умение, несомненно, пригодилось бы в хозяйстве. Она внезапно расстроилась и стала что-то шёпотом говорить, горько качая головой, но после шутки здоровяка вновь стала смеяться. Юнги не стал уходить, а потому он прошёл к ближайшей лавке и удобно расселся на ней, пытаясь найти внутреннюю гармонию, которая то и дело пугалась смеха Т.И. Вот уж и правда, ржёт она знатно, но его это не раздражало, на удивление, ещё бы, проживи столько лет в общаге с шестью придурками… да Т.И., по сравнению с ними, ангельский посланник. Ага, который съест твою печень и не подавится. Юнги повернулся в сторону парочки, его будто магнитом притягивало, хотелось наблюдать за ней, выискивать малейшие погрешности в работе небесного скульптора, который создал каждого из нас и… – Господин Мин, вы хотя бы не пялились так сильно! – Юнги вздрогнул от её голоса и нахмурился, хотел промолчать, но всё же ответил. – Я не пялюсь, вы мне просто весь обзор закрыли. – И на что же? – Т.И. начинала закипать, цветы у неё в руках были до сих пор, но она умудрилась упереть руки в бока и выглядела… как продавщица веников на рынке. От этой мысли Юнги весело хмыкнул, и не успел он даже слова произнести, как ураган по имени: «Бешеная Т.И.» обрушил всю силу своего гнева на Юнги… обрушил бы, если не медведеподобный. – ХиДжун! Отпусти меня! Поставь на место! Я сейчас из него привидение сделаю! Перепишем историю, а то почему всегда бабы должны страдать из-за любви! Я этого сеульского модника на фарш пущу! Юнги оторопело встал и, не веря своим глазам смотрел на своеобразное укрощение строптивой сумасшедшей, потому что она болтала ногами в воздухе и пыталась огреть его этим веником-букетом. Её медведь удерживал поперек талии и всячески подмигивал ему… Так… Почему он подмигивал? У него же есть Т.И…. Через полминуты до страдальца-постояльца дошло, что ему хорошо бы свинтить по-быстрому отсюда, пока бешенство у Т.И. не пройдёт. Кивнув ХиДжуну, он развернулся и быстренько стал покидать поле не произошедшего боя, надеясь на то, что он её кинет в реку, пусть остынет. Слыша за спиной брань Т.И. в сторону ХиДжуна, «всяких там столичных хлыщей», бедной умершей страдалицей, которая «хорошо, что не дожила до старости и не разуверилась в таких-вот столичных хлыщах»… она собралась всю деревню проклясть? Да что с этим миром не так?! Да что с Юнги не так?! Прошёл всего один день, а у него чувство, будто они с Т.И. уже десятками лет ненавидят друг друга! Парню было очень жаль ХиДжуна, такое сокровище ему досталось, в пору идти прыгать самому с того утёса, ну или всё же скинуть оттуда Т.И. Мужская солидарность всё же страшная сила, Юнги захотелось поближе узнать этого парня, посочувствовать, напиться до поросячьего визга и рассказать всё о своей первой любви… эта девочка из второго класса начальной школы была очень не похожа на Т.И., но тоже разбила бедное сердце мальчишки. Витая в своих мыслях, Юнги свернул не туда и пришёл в центр сего райского уголка… заблудился. Нервы были ни к чёрту, а потому он решил просто сесть на ближайший пень и ждать первого прохожего, может, подскажет ему дорогу. Рядом была разбита клумба с цветами – лилейники. Они расточали упоительно-удушающий аромат, но с одного края клумба была смята, и стало понятно, что кто-то варварски рвал там цветы. В голове Юнги замельтешила какая-то мысль, но он услышал голос и собрался уже попросить помощи… – Блять. На большую культуру речи его уже не хватало, там шла Т.И., во всю округу проклиная весь род мужской и каких-то подлых заек. Животные ей чем не угодили-то?!! – Ну всё. Говорят, что снаряд в одну воронку не падает, в одну реку не войдешь дважды… я тебе сейчас задам! – Юнги наблюдал за тем как приближалась Т.И., сверкая злыми глазами и румянясь от ярости, а ведь симпатичная чертов… – ЧЕРТ! ДА ТЫ СОВСЕМ С УМА СОШЛА?! – закричал Юнги, получая удары букетом лилейников по спине, по рукам, по шее… – НЕ СОШЛА! ВЫ ВСЕ МЕНЯ ДОСТАЛИ! – она на миг замерла и продолжила. – Готовишь вам ужины, холишь, заботишься, лелеешь, покупаешь неудобные трусы на веревках, ждёшь вечерами, а потом вы приводите шлюх и они рвут покрывала и пододеяльники моей бабули! Юнги даже защищаться перестал, видимо шок случился, сделал шаг назад и повалился в клумбу, лилейники и станут его последним воспоминанием в этой жизни, видимо. Ещё никто не обвинял его в том, что шлюхи рвут чьи-то пододеяльники. Но снова его спасло Провидение: кто-то визгливо обозвал их «охальниками» и пообещал вернуться с ружьём… у них ещё и разрешение на отстрел есть? То есть.. на стрельбу? Куда он попал? В АД??!! – Господи, это госпожа Ким! Ты в её клумбу свалился идиот! Божечки, мы умрём! А так нельзя! – Т.И. вдруг протянула Юнги руку и продолжила. – Жить не расхотел? Юнги подумал что попал в дешёвое кабаре, но заторможенно кивнул и стал выбираться из клумбы, Т.И. сама взяла его ладонь и что есть силы потянула в сторону каких-то садов-огородов. – Бежим окольными путями! Дай Бог, чтобы она собак не спустила! Быстрее, Юнги! – У них ещё и собаки есть? – прохрипел на бегу Юнги, почему-то ему понравилось, как она зовёт его по имени. – У них всё есть! Бежим! Чёрт… ещё и я с этим букетом! Ответить Юнги не успел, потому что споткнулся о какой-то камень и почти пропахал землю носом, может, всё же легче умереть? Но Т.И. тащила его за собой, а потом стал слышен собачий лай…