Призываю защитника!

      Профессор МакГонагалл стояла у окна с чашечкой чая. Тонкий аромат жасмина щекотал ноздри. Утро было солнечным и по-осеннему прозрачным. Эти двадцать минут до начала занятий были ее законным островком покоя и тишины. Как правило.       — Вы позволите, Минерва? — магнетически-плавный голос Снейпа прозвучал одновременно со стуком в дверь.       Профессор МакГонагалл обернулась и удивленно приподняла бровь.       — Чем обязана вашему визиту в такое время, Северус?       Снейп сделал несколько шагов ей навстречу, его пальцы рук привычно смыкались и размыкались, пока он взвешивал свои слова.       — Очень жаль отрывать вас от утреннего чая, Минерва… Но я хочу задать несколько вопросов насчет мисс Гермионы Грейнджер.       — Насчет мисс Грейнджер? — повторила профессор МакГонагалл и отставила чашку в сторону. — Она что-то натворила?       — Я думаю, ваши ответы помогут это прояснить, — уклончиво ответил Снейп.       Изумление профессора МакГонагалл продолжало возрастать. Жестом она пригласила Снейпа присесть и продолжить.       — Спасибо, я постою, — уголок рта Снейпа нервно дрогнул. — Меня интересует, изучала ли мисс Грейнджер в прошлом году столько же предметов, сколько и ее однокурсники?       Профессор МакГонагалл очень внимательно посмотрела на своего коллегу, пытаясь понять, откуда…       — Не вполне понимаю, какое это может иметь значение для вас сейчас, Северус.       — О, имеет, не сомневайтесь, — с непонятным ей сарказмом отозвался Снейп. — Но разве эта информация конфиденциальна для деканов других факультетов?       — Вовсе нет, — с ноткой досады произнесла профессор МакГонагалл. — Что ж, если вас это так интересует: нет, мисс Грейнджер проходила обучение по индивидуальной программе.       — С большим количеством предметов, если я правильно понял вас?       МакГонагалл поджала губы, и ноздри ее недовольно раздулись.       — Совершенно верно.       Ей показалось, что после этих слов на обычно бледном лице Снейпа проступил намек на слабый румянец, хотя, быть может, это были просто нервные пятна.       — Я не понимаю, к чему вы клоните, — непреклонно продолжила она. — Могу я задать вам этот встречный вопрос?       — Все что угодно! — с непонятным ей ажиотажем откликнулся Снейп. — Не будет безумием с моей стороны предположить, что для решения этой задачи мисс Грейнджер выделили из Министерства… времяворот?..       МакГонагалл, в свою очередь, напряженно выпрямилась, отчего показалась Снейпу выше обыкновенного.       — Не буду отрицать возможность такого варианта!       — Не будете отрицать?.. Минерва, да понимаете ли вы, о чем мы сейчас говорим?! — его голос продолжал балансировать на грани дозволенной громкости лишь титаническим усилием воли. — Выдать студентке такой опасный магический предмет — мыслимо ли?!       — Северус, вы переходите границу, — оскорбленно ответствовала профессор МакГонагалл. — Как вы недавно заметили, я — декан факультета Гриффиндор, а значит несу полную ответственность за обучение гриффиндорцев и могу на свое усмотрение поручиться за любого из них.       Снейп с усилием провел ладонью по лбу, словно стирая с него отблеск солнца, заглянувшего в кабинет.       — То есть вы даже не допускаете возможности того, что мисс Грейнджер могла использовать времяворот не по назначению? — с некоторым отчаянием продолжил он.       — Я сказала раз и могу еще повторить: я ручаюсь за мисс Грейнджер и нет никаких сомнений в том, что она не злоупотребила моим доверием.       — Ради бога, Минерва… Как же вы, в таком случае, объясните исчезновение двух узников из Хогвартса — Блэка и гиппогрифа Клювокрыла?! Директор тогда сделал вид, что ему не чужда детская вера в чудеса, но мы-то с вами знаем…       МакГонагалл вспыхнула:       — Вы бредите, Северус, как бредили в те злополучные для вас дни! Упустить Орден Мерлина за поимку Блэка — это, действительно, значительный удар по… — она многозначительно осеклась и продолжила дальше, как ни в чем не бывало. — Но это вовсе не повод обвинять моих студентов в пособничестве преступнику. Вы же, наверняка, и Поттера с Уизли в этом подозреваете, не так ли?       Снейп глубоко вздохнул и задержал дыхание, прежде чем выдохнуть.       — Я этого не говорил, Минерва, — наконец, сказал он, и МакГонагалл показалось, что его взгляд снова стал холодным и безучастным. — Я лишь высказал предположение, но вы, конечно же, успокоили меня.       Профессора МакГонагалл передернуло от этой внезапной, искусственной перемены в голосе Снейпа.       — Мой долг был поделиться с вами своими подозрениями, ведь тема не шуточная. Я сожалею, что доставил вам неудобство своими расспросами, однако вы несправедливы, полагая, что мною движет лишь уязвленное тщеславие.       МакГонагалл вызывающе промолчала.       — Полагаю, мне лучше уйти, — насмешливо продолжил он. — Удачного дня, Минерва!       Снейп бесшумно закрыл за собой дверь. Профессор МакГонагалл машинально взяла в руки чашку и коснулась губами остывшего чая. Когда-то она задала директору те же самые вопросы, а он улыбнулся и предложил ей лимонную дольку вместо ответа. По своему опыту она знала, что это означает: «Верьте мне! Всему свое время».

***

      Гермиона в пятый раз перечитывала рецепт приготовления зелья памяти. Казалось бы, все буквы ей были знакомы, равно как и все слова по отдельности. Однако, складываться в алгоритм написанное не желало. Гарри с Роном уже приступили к работе над ингредиентами: содрогаясь от отвращения отделяли икринки от омерзительного вида студенистой массы.       — Что, Грейнджер, дочитав до конца, забываешь, что было в начале? — издевательски прошептала стоявшая по соседству Пэнси Паркинсон. — С тобой поделиться зельем, когда я закончу?       Ее подруги-слизеринки, переглянувшись, тихонько засмеялись.       — Твоими зельями только туалеты мыть, — не глядя на нее, бросила Гермиона.       — Ах ты, мерзавка… — задохнулась Пэнси от злости. — Еще пожалеешь о своих словах!       Гермиона возвела глаза к потолку и вернулась к чтению. Короткая словесная пикировка с Паркинсон ее встряхнула: девушка поставила перед собой банку с мутным желе и запустила в нее руку. Икринки требовалось разделять крайне аккуратно, так как раздавленные уже ни на что не годились.       — Долгопупс, вы так бездарно изводите икру шепелявника, что придется забрать у вас жабу в качестве компенсации, — мстительно прошелестел над ухом у Невилла голос Снейпа. Он неслышно ходил за спинами у студентов, наблюдая за процессом приготовления.       От этих слов, перемазанные руки Невилла совсем перестали его слушаться и слизь полетела во все стороны под возмущенные вопли других учеников.       — Значит, решено. Жаба и минус десять очков с Гриффиндора за такое беспримерное свинство, — заключил Снейп и, не обращая внимания на шок Невилла, продолжил свое безжалостное инспектирование.       Гермиона нахмурилась, впрочем все как раз шло своим чередом. Снейп был таким же желчным и предвзятым, как и три года до этого. Никакой напряженности в воздухе не витало, кроме обычной для совместных занятий Гриффиндора и Слизерина. Помешивая зелье в котле, она украдкой поглядывала на непроницаемое лицо Снейпа. Он не нарушил данного слова, и уже с утра Гарри прожужжал ей все уши о необыкновенном появлении мантии-невидимки на прежнем месте. Гермиона ловко нарезала необходимые травы, взвешивала истолченные порошки, засекала время и, сверяясь с часами, подкладывала в котел то одно, то другое. Попутно она умудрялась снабжать Невилла ценными указаниями посредством придуманного ею средства связи. В длинную прядь ее волос были вплетены, будто бы для красоты, цветки колокольчика. Зачарованные редким заклятьем, они, словно маленькие микрофоны, улавливали ее тихий шепот. Специальная затычка в ухе Невилла служила передатчиком, и голос Гермионы звучал в его голове с отчетливостью слуховой галлюцинации. Ближе к концу занятия, Гермиона была вынуждена бормотать советы себе под нос без остановки.       — Может, в больничное крыло, мисс Грейнджер? — участливо прозвучал голос Снейпа так близко, что она подпрыгнула на месте. — Вы так увлеченно беседуете сама с собой, что я боюсь самого худшего.       — Я… — начала она заикаясь, — я не беседую, а заучиваю рецепт. Так легче запоминается…       — Да неужели… — его взгляд скользнул по цветам в ее волосах. — Ну что же, желаю вам заучить все без ошибок, ведь шанса вернуться назад во времени у вас не будет…       Гермиона почувствовала, как сердце в ее грудной клетке, запнулось и выдало несколько отчаянных, неровных ударов. Она подняла на Снейпа глаза, но тот уже отвернулся со словами:       — Фините Инкантатем.       В тот же миг Невилл ойкнул и бросил на Гермиону перепуганный взгляд. Связь фатальным образом прервалась в самый ответственный для него момент. Гермиона же не замечала ничего вокруг, сраженная лишь одной мыслью:       «Снейп знает про времяворот!» — а значит личный счет к ней открыт с самой масштабной для него подставы — побега Сириуса. Конечно, ее совесть чиста: спасти невиновного — вопрос чести. Да и Дамблдор, если что, будет на ее стороне. Однако, Снейп зарекомендовал себя не только как мастер зелий, но и как мастер наполнять жизни неугодных ему людей всевозможными пакостями. Голос Снейпа, звучащий словно издалека, вывел ее из ступора:       — …итак, у Долгопупса три минуты на то, чтобы закончить работу над зельем. То, что получится в итоге, выпьет мисс Грейнджер как его почетный ассистент.       — Несправедливо! — воскликнул Рон.       — Гермиона работала на другом конце класса! — возмущенно подхватил Гарри.       Снейп медленно обернулся к ним с видом, не сулившим ничего хорошего.       — Я бы на вашем месте занимался своим делом, мистер Поттер! Потому что дегустировать плоды вашего труда будет мистер Уизли, — и, предупреждая новую волну протестов, добавил, — каждый последующий неуместный комментарий традиционно отнимет у Гриффиндора немало очков. Есть желающие проверить?       Гриффиндорцы подавленно промолчали. Воспользовавшись тем, что Снейп не смотрит в его сторону, Драко Малфой наложил заклинание левитации на корешок рябины и с торжествующей улыбкой отправил его в котел Невилла. Зелье подернулось кроваво-красным, и по классу потянулся довольно гнусный запах. Гермиона аж задохнулась от негодования:       — Я не буду пробовать зелье Невилла, потому что Малфой только что его испортил! — воскликнула она, указывая палочкой на Драко.       — Она наговаривает на меня, профессор! — оскорбленно отвечал Малфой. — И это понятно: зелье Долгопупса уже настолько испорчено, что пить его — самоубийство!       Слизеринцы захохотали, а гриффиндорцы, позабыв об угрозе Снейпа, осыпали их ответными колкостями.       — Почему я должен верить вам, мисс Грейнджер, когда все в этом классе знают, что по сути мистер Малфой прав? И, кстати, минус пятьдесят очков Гриффиндору, как я и обещал.       Гермиона, чувствуя звон в ушах от гнева, глядела в непреклонное лицо Снейпа, в кажущиеся пустыми черные глаза и не понимала, откуда в этой бездне неприязни мог взяться тот проблеск благородства.       — Это очень легко доказать, — промолвила она напряженно. — Примените заклятие Приори Инкантатем к волшебной палочке Малфоя, профессор. Призрачный корешок рябины, летящий к котлу Невилла, будет самым убедительным ответом.       — Ты врешь, грязнокровка! — выкрикнул Малфой, вне себя от бешенства.       Взметнулись волшебные палочки Гарри и Рона, но прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, зазвучал холодный, властный голос Снейпа:       — Я не желаю, чтобы на моих занятиях звучали подобные выражения, мистер Малфой. Оставьте их для улицы. Минус пять очков Слизерину.       Неуловимо быстрым движением волшебной палочки Снейп очистил котел Невилла.       — Занятие окончено.       Все присутствующие пребывали в священном ужасе. Снейп никогда раньше не снимал баллов у своего факультета. И хотя соотношение было шестьдесят к пяти — это не имело никакого значения. Гермиона растерянно собирала вещи, избегая смотреть на однокурсников. Невиллу хотелось расплакаться от облегчения и больше никогда не переступать порог класса зельеварения. Профессор МакГонагалл стояла в холле и задумчиво наблюдала за тем, как пять маленьких изумрудов поднимаются в верхнюю часть песочных часов факультета Слизерин. Снейп и сам не верил в то, что произошло, но ничего не мог с собой поделать. Когда-то в его жизни уже был человек, который умел видеть лучшее в нем. И он был сам виноват в том, что потерял Лили. Долгая череда обид и ошибок уводила его все дальше и дальше, но именно это слово сожгло все мосты.