Музей спящих часов

Как Агги и предполагал, губернатор был представительным человеком, статным и ухоженным, с породистым лицом и пронзительным взглядом умных глаз. Неожиданностью оказался лишь его возраст – Агги не подозревал, что тот так стар. Седые волосы были густыми, ни единой залысины или проплешины, и спину пожилой мужчина держал ровно, однако многочисленные морщины вокруг глаз и складки у рта выдавали, что господину Даману было не меньше семидесяти. – Прошу простить меня за опоздание. Дороги всегда были проблемой Унгавы, но построить мощенные через всю страну, как это сделали в Спилосте, нам пока не позволяет казна. Агги не бывал в Спилосте, соседнем государстве, и понятия не имел, что там с дорогами, но про себя подумал, что если бы чиновники меньше крали, глядишь, благосостояние позволило б еще и не такое. – Я сам опоздал, – вежливо кивнув, соврал Агги. – Но теперь у меня совсем немного времени. Давайте сразу к делу. За спиной губернатора топтался молодой человек, и Агги хватило одного взгляда, чтобы понять – тот состоял в близком родстве с важным господином. – Разрешите представить, мой сын Дэмьен, – проследив за взглядом Агги, опомнился губернатор. – Рад знакомству, – неглубоко поклонился Агги, на что упомянутый Дэмьен едва кивнул в ответ. – Если честно, я думал, что ваш сын погиб. – Дэмьен – мой младший сын. Старший на этой неделе был найден мертвым в музее. Прикинув в уме, Агги понял, что ко всем своим достоинствам господин Даман был еще и мужчиной не промах: судя по возрасту, по крайней мере один из его сыновей родился после того, как отцу перевалило за пятьдесят. Таким отменным здоровьем мало кто мог похвастать. Дэмьен действительно был похож на отца, точнее напоминал его тусклую неказистую копию. Высокий и худой, с таким же орлиным профилем, как у его родителя, парень производил несуразное впечатление. То ли из-за серой бледности, то ли из-за рассеянного, блуждающего взгляда. Давно не мытые волосы мышиного цвета свисали сосульками вдоль узкого лица; одежда, хоть и дорогая, как будто была ему не по размеру. Впрочем, Агги уже доводилось видеть, как у импозантных родителей вырастали дети, больше похожие на бледную моль, чем на человека. – Как вы собираетесь отыскать убийцу Ланса? – единственное, что спросил Дэмьен за все время, что они ехали от гостиницы к музею. – Увидите на месте, – коротко отозвался Агги. Чего он действительно не любил, так это объяснять окружающим, как именно общается с вещами. Небеса как будто наконец выплакались, за ночь дождь так и не вернулся, а утро выдалось промозглым и холодным. Сырость пробирала до костей, а небо над головой цветом напоминало грязную тряпку для мытья полов. Такой неприятной осени уже давно не случалось: Агги надеялся, что теплые дни еще вернутся, а сейчас не имел ничего против того, чтобы проехаться до музея в коляске губернатора, который решил не размениваться на статусные предрассудки и не увидел ничего предосудительного в том, что простолюдин разделит одно с ним сиденье. – Это огромная потеря для всей нашей семьи, – губернатор пытался скрыть скорбь в голосе, но получалось у него плохо. Агги лишь кивнул в ответ: он не умел утешать, а какие добрые слова подобрать для совершенно чужого человека и вовсе не представлял. – Я постараюсь сделать все, что в моих силах, – наконец нашелся он. Брат покойного Ланса чуть заметно скривил губы в ухмылке, и Агги понял, что, как часто бывало, в его талант не верили. Дорога заняла от силы минут двадцать, и за это время Агги узнал, что покойный Ланс был замечательным молодым человеком, талантливым, умным, красивым, полным благородства, да еще и с добрым сердцем. В столице он заканчивал учебу, потом собирался пойти по стопам отца и служить на благо родине. У Ланса была возлюбленная, которая, правда, в силу неведомых причин бросаться в объятия такого замечательного жениха не спешила, но вроде поддавалась ухаживаниям и постепенно уступала настойчивому Лансу. – Признаться, я сейчас в растерянности, как быть дальше, – подытожил свой рассказ пожилой губернатор. Агги показалось, что эта фраза вырвалась у него случайно, делиться настолько личным со случайным встречным он не собирался и больше не проронил ни слова до самого приезда. Старик-смотритель музея глядел на Агги с совершенно невозмутимым видом, как будто и не вспомнил его, зато раскланялся с почтенным губернатором и уже пожилым начальником стражи, который по случаю столь важного события прибыл лично в сопровождении двух подчиненных рангом ниже. – Давно не виделись, Агги, – произнес начальник стражи, и в его взгляде невозможно было прочитать ни единой эмоции. Он имел бы вид куда более грозный, если бы не забавные пышные усы, неизменно украшавшие его круглое лицо уже не первый десяток лет. – День добрый, – без особого рвения поклонился Агги. С начальником стражи они были давно знакомы, еще с тех пор, когда Агги оказывал помощь в том числе слугам закона. – Говорили, что ты давно не у дел. Поговаривали даже, что ты умер. – Не дождетесь, – усмехнулся Агги. После того, как город отказался его защищать, он не видел причин быть вежливым. – Предлагаю не терять времени, – вмешался в их разговор губернатор. – Что требуется от нас? "Не мешать", – чуть было не выдал Агги, но в последний момент переформулировал свои требования в более вежливую форму: – Постарайтесь сохранять тишину, пока я буду занят. Музей часов был совсем небольшим – три маленьких зала, переходящие один в другой. Белое, давно некрашеное здание, где он располагался, никогда не было жилым: судя по планировке, изначально здесь трудились какие-то чиновники. Агги не приходил сюда раньше – музеи, какие бы то ни было, никогда его не интересовали, так что теперь он оглядывался по сторонам, правда, без особого любопытства и отмечал, что сегодня Светлый бог на его стороне. Небольшая комната полностью просматривалась из любой точки, а это повышало шансы найти хоть один предмет, который еще хранил память о событиях злополучной ночи. Впрочем, с последним проблем не должно было возникнуть. Повсюду – в нишах в стенах, на полках и на специальных постаментах – стояли часы. Мертвые или просто спящие, остановленные и запертые в стенах этого музея в силу своей красоты и одновременно ненужности. Абсолютно все часы казались по-своему примечательными. Большей частью это были массивные, дорогие, золоченые и богато инкрустированные украшения некогда зажиточных домов. Агги не стал приглядываться к каждому экспонату, но даже краем глаза замечал, что любой из них был по-своему удивительным. На одних часах в определенное время, каждый час, а может, и чаще, небольшая канарейка стучала клювом в циферблат. Другие, помимо времени, показывали год и месяц. Третьи обладали дополнительным циферблатом барометра, предсказывавшего погоду. Хрустальные и фарфоровые вставки, камеи, камни – не исключено, что драгоценные, тончайшая ажурная резьба… Шумно выдохнув, Агги почувствовал, как его сердце забилось чаще. Такие необыкновенные механизмы точно должны еще помнить, что случилось в этой комнате не так давно, пускай то, что часы много лет не работали, было никак не на руку. Неиспользуемые механизмы запоминали события куда хуже, Агги еще давно подметил эту особенность. – Где нашли тело? – спросил он, и смотритель, опередив остальных, ткнул пальцем в пол между первым и вторым рядами экспонатов недалеко от входа. – Вот здесь и нашли, милостивый господин, – заявил он, и Агги подумал, что старик его действительно не признал. Пока зрители замерли в ожидании, Агги постарался отрешиться от пристального внимания и окинул взглядом зал, гадая, к каким из часов будет разумнее обратиться. Его выбор пал на большие, выше человеческого роста часы с маятником. Они стояли недалеко от места преступления, высились над остальным экспонатами и наверняка что-то "видели". – Как выглядел ваш старший сын? – спросил Агги, подходя к нужным часам. – Хорошо, если вы вспомните, во что он был одет. – Он был одет в студенческую форму, – сообщил начальник стражи. – В обыкновенную серую форму. На это Агги кивнул: ему было известно, как выглядела одежда столичных студентов. Он осторожно поглаживал деревянную стенку высоких часов, будто знакомясь, и чувствовал тепло материала под пальцами. Наверное, никто, кроме Агги, не замечал, что вещи далеко не пустые и не мертвые, и вовсе необязательно было разговаривать с ними, чтобы понимать эту несложную истину. – Ланс был очень похож на меня, – негромко заметил губернатор. – У него светлые волосы до плеч… были. Почему-то Агги подумал, что Ланс должен был выглядеть как несколько улучшенная версия Дэмьена. Впрочем, лишние подробности ему были не так уж и нужны – изначально он собирался все выяснить без помощи губернатора. Мелочи и нюансы могли лишь упростить задачу. Прижав ладонь к часам, Агги закрыл глаза и сосредоточился. Он не хотел спрашивать обо всем подряд – наверняка часы показали бы ему наиболее свежие воспоминания, суету и беготню стражников вокруг трупа. Вместо этого Агги попытался представить видного молодого человека в серой студенческой форме со светлыми волосами, который падает замертво на пол посреди музейного зала… Часы, словно истосковавшиеся по общению, моментально ему ответили. Темнота перед закрытыми глазами Агги сменилась молочным туманом, из которого начали проступать очертания музейного зала, где он сейчас и находился. Было темно, но парень, что замер перед одним из постаментов для часов, держал в руке масляную лампу, огонек которой был старательно прикручен. Однако Агги – или, точнее, старинные часы, к которым он прикасался, – отлично его видели. Молодой человек не выглядел больным или умирающим от отравления, наоборот, он нервно переступал с ноги на ногу и воровато озирался. Подняв лампу выше, он разглядывал часы перед собой – очередной позолоченный экспонат, мало чем отличавшийся от остальных. А потом он протянул к нему свободную руку, и вдруг что-то клацнуло так громко, что услышал даже Агги. Парень шарахнулся назад и с недоумением воззрился на свои пальцы. Очевидно, он укололся или поранился о часы. На недоумение ушло не более нескольких секунд, после чего все еще живой Ланс вновь приблизился к часам и потянулся к ним, но вдруг дернулся всем телом, будто его скрутила судорога. Лампа выпала из разжавшихся пальцев и разбилась о каменный пол. Если бы огонек был не столь мал и не погас до того, как вокруг по полу растеклась масляная лужа, пожар был бы неизбежен. Тьма вокруг не казалось кромешной, и Агги понял, что ее немного разбавляет лунный свет, льющийся из окна. На не слишком чистом полу музейного зала корчился и стонал человек. Он пытался звать на помощь, но ему не хватало сил. Агония продолжалась недолго, через несколько минут он затих – то ли умер, то ли потерял сознание. Все вокруг начало вновь затягивать туманом, но Агги, который не был уверен в том, что все понял правильно, мысленно обратился к часам: "Еще раз". Родственники покойного, старший стражник, его помощники и смотритель, не дыша, следили за Агги, который как будто и не делал ничего, лишь стоял с закрытыми глазами и опирался на один из музейных экспонатов. Пару раз Дэмьен пытался поймать взгляд отца, чтобы жестами выразить свое мнение обо всей этой авантюре, но губернатор, не отрываясь, глядел только на провидца, который мог дать ответы на многие вопросы. Когда тот наконец открыл глаза и отступил от часов, все невольно выдохнули. – Ну что там? – нетерпеливо спросил начальник стражи. Он был знаком с Агги прежде и никакого скепсиса не испытывал, а наоборот надеялся с его помощью распутать одно из тупиковых дел. – Все понятно, – ответил Агги. – Дайте-ка мне вашу дубинку. – Зачем? – насторожился стражник, но Агги лишь без слов протянул к нему руку. Небольшие деревянные дубинки полагалось носить всем представителям стражи вне зависимости от статуса, те являлись частью формы и использовались в случаях, когда буйного преступника надо было усмирить, но не убить. Заполучив дубинку, Агги протянул ее к тем самым часам, к которым перед смертью прикасался Ланс, и надавил несильно на корпус, пытаясь сдвинуть их с места. В тот же миг одна из инкрустированных пластин, выглядевших просто как украшение, словно лезвие раскладного ножа, с лязгом сорвалась с места и резанула по дубинке. – Это что такое? – выдохнул ошеломленный губернатор, а его младший сын судорожно вздохнул. – Светлый и Темный братья! – всплеснул руками смотритель, а начальник стражи лишь сделал шаг вперед, с туповатым видом уставившись на часы. – Я думаю, если вы проверите лезвие, то найдете на нем яд, – заметил Агги, возвращая дубинку. – От него ваш Ланс и умер. – Но как так? – на губернатора было больно смотреть. Он отказывался понимать, что здесь происходит. – Ваш сын влез ночью в музей и, очевидно, пытался похитить эти часы, – пояснил Агги. – Но их механизм сработал неожиданно. – Ничего неожиданного, – заскрипел смотритель. – Это часы с секретом, им около трех сотен лет или того больше. Изобретение мастера Клауса Мастайаса – защита от воров. Пока часы не пытаешься сдвинуть с места, они безопасны, но если вор попытается их украсть, срабатывает механизм. – Сумасшествие какое-то, – пробормотал порядком позеленевший Дэмьен. – Уйма народу могла погибнуть по случайности! – возмутился начальник стражи. – Часы можно задеть случайно. Не обязательно их красть, достаточно не знать, что они опасны, особенно это касается гостей или детей. – Именно поэтому часы вышли лишь небольшой партией, и их производство закрыли, вот так-то, – в голосе смотрителя слышалось самодовольство – нечасто ему удавалось блеснуть своими познаниями. – Я не понимаю, – чуть слышно произнес губернатор, прислонившись плечом к стене. Ему было заметно нехорошо. – Зачем Лансу понадобилось воровать часы?.. – Разве часы не должны быть остановлены? – в свою очередь поинтересовался Агги. – Здесь абсолютно все стоят. – Ну, дак, и эти стоят, – усмехнулся смотритель. – Видать, умник, который остановил механизм, о секрете не знал. "Нет, о секрете он как раз знал, иначе порезался бы сам, пока ставил их в музей, – подумал Агги, внимательно разглядывая неожиданное орудие убийства. – Часы явно кто-то запустил…" Не сказав больше ни слова, он решительно направился к высоким часам с маятником, к которым обращался до этого. Прижав руку к деревянной стенке, он попытался представить, как некий абстрактный человек крутит в руках часы, заинтересовавшие погибшего Ланса, что-то настраивает в них или чинит. Шанс был невелик, но Агги все же решил попробовать. На этот раз часы отозвались не так быстро, а туман вокруг рассеялся как будто не до конца. Вновь была ночь, вновь в зале горела масляная лампа, но уже другая, а у волновавшего Агги экспоната трудился какой-то другой – не Ланс – человек. Это был мужчина, вот и все, что понял Агги. Воспоминание было старым для неодушевленного предмета, лишь из-за своей сложности часы все еще помнили что-то, и Агги уже хотел попытать счастья с другими предметами, когда человек склонился чуть ниже над часами, на лицо его упали длинные волосы, но Агги все равно успел разглядеть знакомый профиль. – Это был ты, – без обиняков заявил он, едва открыв глаза, и ткнул пальцем в сторону Дэмьена. – Что? – оторопел тот. – Ты пришел сюда за несколько ночей до своего брата и запустил часы. Может, и яд освежил в механизме, а то за триста лет тот мог уже выветриться. – Что он несет? – взвизгнул Дэмьен, по-птичьи подскочив на месте, и Агги подумал, что одной такой реакцией он себя выдает. – Заткните этого проходимца! К неожиданности всех собравшихся, губернатор как будто воспрянул, при этом не обратив на сына внимания. Глядя широко раскрытыми глазами на Агги, он шагнул к нему навстречу. – Что ты видел? – вмиг охрипшим голосом спросил он. – Видел, как за несколько дней до вашего старшего сына в музей пробрался ваш младший и запустил часы, – не моргнув глазом, выдал Агги. На самом деле, он знал лишь то, что Дэмьен предпринимает какие-то непонятные действия над часами, но давать тому лазейку для спасения не желал. Агги не слишком рассчитывал на то, что ему поверят, да, в общем-то, в его обязанности не входило что-либо доказывать, дальше страже и семье погибшего предстояло разбираться самим. Вот только по глазам губернатора Агги понял, что тот ни на секунду не усомнился в его словах. – Ты! – резко развернувшись, он ткнул пальцем в сторону своего младшего. – Ты всегда завидовал ему! И без того бледное лицо Дэмьена приобрело синюшный оттенок, тогда как глаза зло прищурились. – Потому что ты всегда ставил его на первое место! Ты переписал на него завещание! – Откуда тебе знать?! – вскипел губернатор. – И это не твое дело! Мое состояние я оставлю тому, кому пожелаю! – А я не допущу смешать меня с грязью только потому, что ты завел себе любимчика! Подобные сцены Агги не единожды наблюдал прежде, когда открывал своим клиентам и заинтересованным лицам правду. Нередко те бросались друг на друга с кулаками, и именно поэтому Агги всегда просил оплату вперед, чтобы, сделав работу, просто ретироваться. В этот раз он опрометчиво не потребовал деньги заранее, но теперь рассудил, что в гостиницу губернатора может зайти чуть позже и получить свой гонорар. Когда Агги выходил из музея, один из стражников скручивал за спиной руки вырывавшемуся Дэмьену, а второй, обогнав Агги, побежал за подмогой по указке своего начальника. "Идиот", – размышлял о Дэмьене Агги, спускаясь по ступеням высокого крыльца. Если бы тот с независимым видом ответил, что не понимает, о чем идет речь, у него были бы все шансы избежать наказания, ведь доказать Агги ничего не мог. Но и подобные ситуации нередко с ним случались: застигнутые врасплох преступники порой выдавали сами себя. Агги уже собирался было отправиться к ближайшему трактиру, чтобы позавтракать – сегодня утром он не успел этого сделать, – когда его окликнули. Обернувшись, Агги увидел, что к нему спешит начальник стражи, запыхавшийся даже на нескольких десятках ярдов, что их разделяли. – Постой! – потребовал он, и Агги нехотя остановился. Он вопросительно поглядел на начальника стражи, который, остановившись, шумно выдохнул. – Нужна твоя помощь, – без предисловий сообщил тот и провел ладонью по лбу. – Да что вы? – насмешливо поднял брови Агги. – Не ерничай, – с давно не стриженными седоватыми усами и глазами навыкате, начальник напоминал старого пса. – Я знаю, что ты вроде как больше никому не помогаешь, но сейчас можешь сделать исключение. Тебе хорошо заплатят. Дело непонятное и запутанное. "Кажется, я знаю, что это за дело", – мелькнула у Агги догадка, и, вместо того чтобы сразу послать своего собеседника, он терпеливо промолчал. – Убили одну важную шишку. Не совсем чистую на руку, – стражник поморщился, будто откусил от кислого фрукта. – Ты даже не представляешь, сколько народу хочет найти его убийцу. – Ну так ищите, это ж ваша работа, – иронично заметил Агги. – Куда там! Никто не может понять, даже как удалось провернуть это дело! Комната заперта изнутри, окно с решеткой. Ни человека, ни зверя внутри, а в постели покойник с перерезанным горлом, – и, чуть помолчав, начальник стражи добавил: – Так невольно уверуешь в кару Темного бога. Теперь Агги понял, что испытывал смотритель музея, когда не пускал его внутрь. Чувство собственного превосходства, важность и всесилие: захочу – впущу в музей, захочу – помогу с расследованием, а не захочу – бейтесь лбом в закрытую дверь хоть до потери сознания. Сам по себе начальник стражи не сделал Агги ничего дурного, и он, конечно, мог бы помочь, еще и за приличное вознаграждение, раз уж и так приехал в столицу. Именно из-за этих логичных доводов позже Агги не смог объяснить даже себе, почему сказал то, что сказал, а точнее – повторил слова загадочного Леды, которого встретил накануне. – Может, ваш убийца умеет ходить сквозь стены? Начальник стражи, в недоумении вытаращив глаза, уставился на Агги, а тот, развернувшись, пошел своей дорогой. "Они никогда не догадаются", – с интонациями его случайного спасителя произнес внутренний голос в голове Агги. Что ни говори, а таинственный Леда был прав: умом городская стража не отличалась.