***
За спиной громко хлопнула дверь. Чанёль вздрогнул всем телом и резко повернулся. Одной этой секунды – пока он поворачивал голову – хватило как раз на то, чтобы в его сердце успела зародиться крохотная надежда, что всё ещё чудесным образом изменится. Но увы, на пороге кабинета стоял всего лишь Тэхён, который озадаченно на него смотрел. - Что-то случилось? – вздохнул Чанёль. В его вздохе заметно сквозила горечь (шатену давно уже пора было перестать верить в чудеса). - Д-да. Не понимаю, как такое могло произойти… - замявшись, растерянно пробормотал секретарь Бёна. – Тут шеф прислал грозное сообщение, чтоб ты срочно ехал в офис нашего юридического представителя. Говорят, там возникли какие-то проблемы с документацией… Брови Чанёля удивлённо взметнулись вверх. - То есть? Я же всё предоставил. - Я знаю. Я тоже всё проверил и не раз. – Тэхён снова перечитал сообщение Бэкхёна. – И, кстати, знаешь, что странно… Допустим, мы ошиблись и действительно, что-то пропустили. Но разве ответственный представитель не приглашён сегодня на свадьбу? Я звонил им в офис, там ответили, что наша команда юристов уже выехала. Чанёль снова вздохнул. Голова о работе совсем не думала. Честно говоря, у него не было желания во всём этом разбираться, тем более что час «икс» - время бракосочетания Бэкхёна - неотвратимо приближалось, и на сердце с каждой минутой становилось всё тяжелее. - Что делать-то, Чанёль? – Тэхён ждал решения. - О-ох. Ну хорошо, - сдался шатен. Возможно, ему действительно стоило отвлечься и удариться в работу, чтобы перестать думать о свадьбе. - Я съезжу к ним в офис и всё выясню. Не просто же так Бэкхён тебе написал. Тэхён с облегчением выдохнул. - А, точно! – вовремя вспомнил Чанёль. – А водитель директора сегодня на месте? У меня машина с утра почему-то не завелась, так я её в сервис отдал. - Да, должен быть на месте. Я позвоню ему, чтоб он тебя ждал внизу. - Отлично. Договорились. Тэхён кивнул и вышел из кабинета. Чанёль подождал, пока за ним закроется дверь, снова бросил грустный взгляд на часы и, мысленно отсчитав оставшееся время, начал собираться. Свадьба Бэкхёна – дело решенное, и нечего было ждать чудес. Водитель уже ждал его на парковке. - Доброе утро! К юристам, господин Ли, - попросил Чанёль, усаживаясь на заднее сидение. Господин Ли молча кивнул и завёл машину. Путь предстоял не близкий. Чанёль расслабленно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, впервые за сегодня позволяя себе улыбнуться: из магнитолы лилась успокаивающая блюзовая музыка – их любимый с Бэкхёном альбом. Примерно где-то через полчаса кое-что внезапно вырвало Чанёля из одолевшей его дрёмы, и он с удивлением прислушался к приятному мотиву. Водитель тихонько напевал себе под нос знакомую Чанёлю песню и в такт постукивал тонкими пальцами по рулю. Шатена посетило странное ощущение дежавю: словно он всё это когда-то видел. Машина остановилась на светофоре. Сквозь затемнённое стекло автомобиля Чанёль увидел незнакомый район с низкими старыми постройками, маленькими магазинчиками и детской площадкой, утопающей в тени густых зеленеющих деревьев. Мужчина опустил стекло, ещё раз подозрительно оглядывая местность. Что-то было не так. - Господин Ли! – обеспокоенно окликнул он водителя. – Кажется, мы сбились с пути. Чанёль опустил свой взгляд на навигатор и обнаружил, что тот даже не был включен. Затем он снова пригляделся к водителю, никак не отреагировавшему на его слова, к его тонким длинным пальцам и большой чёрной кепке, что скрывала половину лица. Чанёль задержал дыхание, опять уловив что-то смутно знакомое. Губы под тенью кепки сложились в знакомую ухмылку. Паззл стал складываться с чрезвычайной скоростью: поломка машины, сообщение, джазовый альбом, всё время молчавший водитель и неработающий навигатор. Чанёля осенило. - Не может быть! – ошеломлённо прошептал он, наклоняясь и без предупреждения стягивая кепку с водителя. В отражении зеркала заднего вида ему улыбалось довольное лицо Бэкхёна. Машина резко тронулась в путь. - Бэкхён, какого чёрта? Что ты творишь? – к Чанёлю постепенно возвращался дар речи, а также способность трезво оценивать ситуацию. - Я тебя похищаю. Я сделал свой выбор, - просто ответил Бэк. Он явно был в прекрасном настроении и отличном расположении духа, однако его игривая улыбка ничуть не вызывала заблуждений по поводу серьёзности всех намерений. Чанёль пришёл в ужас, представив последствия такого выбора. – Но у тебя же свадьба через полчаса! Что будет с Тэён? А с корпорацией? Бэкхён втопил педаль газа, и авто вылетело на полупустое шоссе. - Я же сказал: я сделал выбор, - повторил мужчина уже более жёстко. Спорить было бесполезно. Чанёль смотрел, как они уезжают всё дальше от города, и никак не мог подобрать слова, способные переубедить Бэкхёна и развернуть их обратно. Всё сейчас казалось бессмысленным. - Куда мы едем? – поинтересовался он, раз говорить пока было не о чем. - Увидишь. Скоро будем на месте. – Бэкхён на секунду отвёл взгляд от дороги, чтобы с любовью посмотреть на Чанёля. - Уверен, тебе там понравится. За недлинной лентой шоссе вскоре показалась деревушка, состоящая по предварительному наблюдению шатена всего из десяти-пятнадцати домов. Это были красивые, ухоженные, с умом выстроенные кирпичные коттеджи с небольшими садовыми участками, отделённые друг от друга высоким забором. Один из домов заметно отличался от остальных: у него была красная черепичная крыша, светлый бежевый фасад с наружной классической лепниной, обрамляющей огромные окна, и резной чугунный забор вокруг, за которым виднелись макушки голубых молодых елей. Смотрелся дом очень эффектно. Чанёль мысленно присвистнул: если пункт назначения был в этой деревне, и он знал Бёна действительно хорошо, то можно было не сомневаться в том, что дом принадлежит именно бизнесмену. Через несколько минут его предположение подтвердилось. Бэкхён подъехал к высоким воротам, и те моментально раздвинулись, открывая их взору вышеописанный дом в полном своём великолепии. К нему пролегала узкая асфальтированная дорожка, предназначенная как раз для проезда одного автомобиля. - Вау! – не удержался от восторженного выдоха шатен. - Нравится? – обернулся Бэк через плечо. – Он твой. Челюсть Чанёля непроизвольно отпала. Такого поворота он не ожидал. - То есть? Бэкхён подъехал к главному входу и быстро вышел из машины, затем открыл дверь Чанёлю и предложил ему свою руку, чтобы помочь выйти. - Это мой подарок тебе на нашу помолвку, - ответил он, нежно сжимая ладонь любимого, когда они оба в восхищении замерли перед зданием. – Надеюсь, ты с благодарностью примешь его и скажешь мне «да». Бён с надеждой посмотрел на возлюбленного. Пребывая в некотором ступоре, Чанёль неловко посмотрел в ответ. Ещё несколько часов назад он готовился принять тот факт, что Бэкхён больше не его, что он никогда больше не сможет его обнять, когда захочется, или поцеловать, без страха вызвать осуждение у собственной совести. Он всеми силами пытался свыкнуться с мыслью, что теперь будет просыпаться в их доме один, что варить кофе придётся только на одну персону и что в стаканчике в ванной комнате будет стоять только его зубная щётка. А теперь… теперь все эти часы мучений – да что там часы! недели с момента помолвки Бэкхёна с Тэён! – всё это осталось позади, обернулось пугающей иллюзией, ещё не исчезнувшей, но уже невоплотимой в реальность. Час бракосочетания пробил, так и не состоявшись. Бэкхён всё-таки принял решение. Сам. Вот только представлял ли он последствия? - Дом, помолвка, свадьба… А что дальше, Бэкхён? – с грустью и снисходительностью, как если бы смотрел на ребёнка, спросил бизнесмена Чанёль. – Ты представляешь, как твоё решение отразится на остальных? Как будут чувствовать себя люди, которые с тобой всё это время работали? И я говорю не о директорах и управленцах. Я о простых рабочих. Наверно, они почувствуют себя преданными. В чьих руках они теперь окажутся? Неужели ты уступишь их Ёнгилю – этому тщеславному придурку, не способному принять ни одного здравого решения? Он же всё разрушит. Бэкхён спокойно дослушал все волнения главного помощника и уверенно помотал головой. - Нет, Чанёль. Я ему ничего не уступлю. Я буду бороться, как и раньше, поверь. Я сделаю всё, чтобы от моего решения никто не пострадал и пост директора остался за мной. Но для этого мне нужен ты, понимаешь? – Он коснулся ладонью щеки Чанёля и ласково её погладил. – Ты делаешь меня сильнее. С тобой я становлюсь лучше. Впервые в жизни я по-настоящему хочу быть честным со всеми, а главное, с собой. Не прибегать к уловкам, не хитрить, не врать – разве это плохо? Разве плохо быть самим собой, любимый? Неужели это всего лишь мой эгоизм? Чанёль вздохнул. Кажется, он понимал, что хотел сказать Бэкхён. - Нет, Бэкки, не плохо. И это не эгоизм, - ответил он и чуть заметно улыбнулся, пряча в уголках губ беспокойство. – Просто нужно ещё убедить в этом весь Совет директоров. Бэкхён кивнул. Он это осознавал, и это его не пугало. - Думаю, я справлюсь, - в его словах не было ни тени сомнения. Бэкхён снова с надеждой посмотрел на Чанёля. - Только если ты всегда будешь рядом со мной. Чанёль мягко убрал его руку со своей щеки, наклонился к нему и нежно поцеловал в губы. - Мы справимся, Бэкхён. Мы, - уточнил он. И это было гораздо лучше любого «да».***
- Я сам! - Нет! - Ну я же не маленький, Кай! - Нет, я пойду с тобой. И не спорь, Джунмён! Я хочу лично услышать, что тебе назначит врач. А то знаю я тебя! Джунмён обиженно задрал подбородок и поджал губы. Ему – взрослому, самодостаточному и вполне самостоятельному мужчине - казалось до абсурда смешным и нелепым идти на приём вместе с вервольфом. И почему Кай его не понимал? - Мённи, не злись на меня. Это глупо. - Кай как раз-таки хорошо его понимал, но помимо этого ещё слишком хорошо знал. – Если доктор пропишет тебе отдых и не напрягать руку, а ты вместо этого снова сутками будешь сидеть в лаборатории, как я буду себя чувствовать при этом? Ты хочешь, чтоб я волновался? - Вот и не ходи со мной, чтоб не волноваться, - пробурчал Джунмён. Кай раздражённо выдохнул. Вервольф давно был известен как главный упрямец в семье, однако учёный нередко претендовал на его титул. Но обойти мастера было не так-то просто. - Отлично, док. Хочешь обижаться – обижайся, а я выбираю волноваться за тебя, потому что я тебя люблю. – Кай скрестил на груди руки, подошёл к двери кабинета, за которым их уже ждал лечащий врач Джунмёна, и с вызовом посмотрел на возлюбленного. – На приём я всё равно пойду с тобой. Так что не вынуждай меня применять силу. Джунмён попытался сохранить на лице сердитый вид, но, оттаяв после неожиданного любовного признания, не удержался и прыснул. - Вот ты упрямец! – смеясь, фыркнул он. (Нелестный титул по-прежнему остался за вервольфом). – Хорошо, пойдём. Неприлично заставлять доктора Хвана столько ждать. Кай победоносно усмехнулся и любезно открыл перед Мёном дверь. Когда они подходили после приёма к палате Кима, оттуда уже слышались громкие весёлые голоса. Джунмёну не сложно было их узнать. - Это я им сообщил, - заговорщицки подмигнул ему вервольф. Учёный в шутку закатил глаза. - Мён, ну слава богу! – первым к нему бросился Лухан. Сэхун в это время сидел на ещё не заправленной больничной койке и беспечно болтал одной ногой, закинув её на другую. Он радостно улыбнулся, завидев друзей. – Кай сказал, тебя выписали. - Ага, выписали, - вместо Джунмёна ответил Кай. – Но с соблюдением строгого постельного режима. - Ой, знаю я, как вы этот режим в постели будете выполнять! - прогоготал Сэхун, за что тут же получил тычок в бок от покрывшегося румянцем Мёна. Вервольф тихо хихикнул. Шутка Сэ ему понравилась. - На моей выписке столько людей, словно я не руку травмировал, а вообще при смерти лежал, - пробормотал Джунмён, игнорируя игривый взгляд волка. Он принялся собирать свои немногочисленные вещи, книги, одежду и складывать их в сумку, готовясь, наконец, покинуть палату. Лухан и Сэхун решили заправить больничную койку. Кай тоже хотел принять участие в сборах, но отвлёкся на раздавшийся звонок, с удивлением обнаруживая, что держит в руке телефон Джунмёна, а не собственный. Однако ещё большее удивление у вервольфа вызвал сам звонящий. Хоть входящий номер и был зашифрован, Кай прекрасно знал кодировку, которая использовалась на его службе. Звонил Тэй. Теряясь в догадках, что могло понадобиться от Джунмёна начальнику информационного отдела Военного ведомства, Кай решил сам ответить на звонок. - Добрый день, Тэй! - поздоровался он, понизив голос до шёпота, чтобы остальные на него не отвлекались. - Джунмён сейчас занят. Говори, что хотел. Я передам. - О! Вообще-то именно ты мне и нужен! Чего трубку не берёшь? У меня срочная новость, – без ответного приветствия сбивчиво протараторил в трубку Тэй. Он так шумно дышал, так запыхался, что складывалось впечатление, будто он только что пробежал стометровый кросс. – Где ты? Ты дома? - Нет, в больнице, - озадаченно ответил вервольф. Встревоженный тон собеседника его насторожил. - Хорошо, - продолжил Тэй. Он тоже перешёл на шёпот. - Я не особо в курсе, что происходит, но мне стало известно, что около получаса назад отряду спецназначения был отдан приказ захватить особо опасную цель и при сопротивлении стрелять на поражение. Отряд направили… - Ой, только не говори, что меня вызывают! – недовольно перебил вервольф сослуживца. - Я же в длительном отпуске! Неужели нельзя без меня? - Дело не в этом. – Тэй шумно выдохнул. - Адрес, по которому направили отряд, – твоя квартира. Похоже, Кай, цель ты! Тебе нужно бежать, слышишь? Беги! Тебе нужно убежище на Западе! Кая словно молнией поразило. «Опасная цель… Стрелять на поражение… Дом». Понимание пришло мгновенно. - Нет, Тэй, цель не я, - сдавленно проговорил он, привлекая к себе внимание Джунмёна, прислушавшегося к разговору. – Спасибо, что предупредил, друг. Вервольф положил трубку, уже не слыша взволнованный оклик Тэя. Сердце защемило от страшного предчувствия, и он, отдав телефон в руки любимому, с трудом выдержал его вопросительный взгляд, стараясь ничем не выдать своего страха и отчаяния. Нужно было торопиться домой. - Мённи, я проверю, как там дома, ладно? – как можно спокойнее сообщил он. – Лухан и Сэ тебя отвезут. Друзья, услышав о себе упоминание, притихли и переглянулись. - Что-то случилось, Кай? Что-то с Марком? – Джунмён всё равно заподозрил неладное: чуткое любящее сердце было не обмануть. Кай положил ему свои ладони на плечи. - Не переживай, хорошо? – попросил он. Меньше всего ему сейчас хотелось заставлять любимого волноваться. - Я разберусь. Его глаза вспыхнули изумрудным огнём, и вервольф исчез, сам почти поверив в свои слова.***
- Какое неуважение! Какой позор! – писклявым голосом вещал с трибуны Ёнгиль, глядя на присутствующих выпученными от возмущения глазами. – Как он посмел с нами так поступить? Как посмел обидеть столько прекрасных, достопочтенных людей, всегда поддерживавших его и шедших с ним бок о бок к высоким благим целям. Он унизил нас! Посмеялся над нами! Посмеялся над волей своего отца! Такую выходку гендиректора Бёна нельзя оставить безнаказанной! Вы со мной согласны, уважаемые господа? Зал сдержанно молчал, прерываемый лишь редкими всхлипами несостоявшейся невесты. Все пребывали в состоянии шока. Священник, вызванный для проведения бракосочетания, робко прижимался к стене за трибуной, позади Ёнгиля, и беспомощно хлопал глазами – он никак не мог подумать, что вместо богоугодного радостного торжества ему придётся стать свидетелем светских распрей. - Он подорвал наше доверие, господа! – между тем продолжил Ёнгиль. – Готовы ли вы и дальше подчиняться такому гнусному человеку? Готовы ли вы и дальше молча терпеть его выходки? Это самодурство? Неуважение к себе? Я нет! Я не хочу больше видеть этого человека у власти! Он не достоин занимать пост генерального директора! – воскликнул он, поднимая руку вверх, словно призывал народ к восстанию. – Мы должны снять с него корону, а не пресмыкаться перед ним. Давайте примем это решение вместе, пока всё не стало ещё хуже. Среди гостей раздались первые поддерживающие возгласы. Остальные в сомнении зашептались. Ёнгиль осанисто подтянулся, распрямился, переполненный уверенностью: он уже видел образ победы, идущей ему навстречу. - Мы должны проголосовать… - Да, должны! – оборвал его на полуслове другой голос – громкий, сильный и не менее уверенный. Шёпот по залу стих. Все обратили свой взгляд на Шин Сону, обнимающего свою дочь, пока сам он строгим, жёстким взглядом сверлил Ёнгиля. - Должны! – снова повторил он. – Но соблюдая все правила! Нельзя менять порядок, основываясь лишь на собственном желании и жадности, господин Ли. Прекратите вводить людей в смятение и не сейте смуту. - Какая смута? Я всего лишь выражаю их волю. По залу снова кое-где раздались возгласы согласия и одобрения. - Волю мы выразим на Совете директоров, как это и положено по корпоративному кодексу. И если вам так нужен инициатор созыва… - рука мужчины сжала плечо дочери, - то пусть им буду я. На совете мы заново проведём переизбрание президента корпорации. Его слова вызвали аплодисменты и согласие со стороны большинства. - Вот это верно! - Так и надо делать! - Молодец! В едином порыве гудели гости вечера, пока Ёнгиль, поджав хвост, спускался с трибуны. Он зло сверкнул глазами, встретившись со взглядом Шин Сону, и поспешно скрылся в толпе. Зал постепенно начал пустеть. Гости хлынули к выходу. Кто-то торопился домой, надеясь провести вечер с семьёй в тишине и спокойствии, кто-то возвращался к незаконченным делам и работе, а кто-то просто хотел прогуляться со старыми друзьями, которые также были приглашены на свадьбу. Журналисты, ожидающие за дверями банкетного фойе и так и не увидевшие приезд жениха, словно жужжащий рой пчёл обсуждали и предвкушали громкие заголовки для первой полосы. Среди всей этой суеты никто не заметил, как маленькая, хрупкая Тэён тесно прижалась к своему отцу, ища утешения, и с мольбой к нему воззвала: - Папа, пощади его! Он просто выбрал любовь, неужели из-за этого он должен страдать? Сону вздохнул и крепко сжал державший в руке телефон дочери, на экране которого высвечивалось короткое сообщение от Бэкхёна: «Прости, Тэнгу. Я всегда буду любить только Чанёля».***
Кай телепортировался сразу в детскую комнату, надеясь застать Марка именно там. Однако сына в комнате не было. Стараясь не поддаваться преждевременной панике, вервольф сосредоточенно прислушался, и до его чуткого слуха добралось тихое хныканье, раздававшееся откуда-то из гостиной. Слава богу, Марк был дома. Кай поспешил к нему. В пару шагов преодолев коридор, Кай едва сдержался, чтобы не схватиться за сердце и не сесть прямо на пороге комнаты: увиденное повергло его в непередаваемый шок. Столько крови вервольф ещё не видел никогда! Гостиная буквально утопала в ней. Своим жутким видом она напоминала настоящую свалку, состоящую из свежих человеческих трупов, крови и оторванных частей тела – всё выглядело так, словно в доме поработала большая мясорубка. Кое-где также можно было заметить валяющееся оружие, а на мебели и стенах следы от пуль. Страшно было представить, что здесь на самом деле происходило. Кай сглотнул, унимая подкатившую к горлу тошноту, и наконец взглядом отыскал своего мальчика. Минхён сидел на полу за боковой спинкой дивана, и, уткнувшись лицом в колени, тихонько выл. Вервольфа он не заметил. - Марк! – осторожно позвал Кай, делая пару шагов к нему и обнаруживая себя. В следующую секунду он услышал испуганный вскрик ребёнка, а затем тело волка согнулось пополам от резкой боли и удушья. Ноги вервольфа подкосились, в глазах потемнело. Кай упал. - Марк, это я! Папа! – прохрипел он, упираясь ладонями в пол и с трудом начиная двигаться в сторону сына. Вены на руках раздулись от бурлившей в них крови и вот-вот грозились взорваться. Мальчик сильнее скукожился, закрывая свою голову руками, словно пытался закрыться. Его хныканье переросло в громкий плач. - Марк, успокойся! – снова позвал вервольф. Голоса не было. Его ладони скользили по чужой крови, натыкались на чьи-то оторванные руки, но он упрямо тащил своё непослушное, потяжелевшее тело, перебираясь через мёртвые тела солдат, которых он когда-то хорошо знал, и всё ближе продвигался к сыну. Боль внезапно притупилась. Удушье прошло. Кай глубоко, до головокружения втянул в лёгкие воздух, радуясь тому, что снова может свободно дышать и, собрав все свои силы, поднялся на ноги. Марк больше не ревел. Словно повзрослевший сразу ещё на несколько лет, он настороженным, недоверчивым взглядом смотрел из своего угла на вервольфа и выжидал, что тот предпримет дальше. Кай полностью восстановил дыхание. - Марк, это я. Я не причиню тебе вреда, ты же знаешь, - мягко обратился он к сыну. – Ты ведь мой сын, моя кровь. Я люблю тебя. Пойдём со мной, - он протянул к мальчику руки. – Тут страшно. Ты ведь хочешь отсюда уйти? Минхён медлил. Каю показалось, что на секунду в его глазах мелькнуло сомнение, поэтому он снова решил попытать удачу. - Мы уйдём с тобой отсюда. Никто тебе больше не причинит вреда. Пойдём туда, где много-много снега и высоких елей. Ты ведь любишь снег? Будем пить с тобой вкусный чай с вареньем, есть печёную картошку и ягоды. Помнишь, такие синенькие? Тебе же они понравились. - Голубику? – чуть слышно спросил Минхён. - Да, голубику, - кивнул Кай и на свой страх и риск сделал ещё шаг навстречу к сыну, перекрывая тому обзор на обезображенные трупы. Марк уже не пугался. Он пришёл в себя, и изумрудные огоньки в его глазах, наконец, погасли. И когда Кай перестал ощущать на себе энергию его мощной силы, то уверенно опустился перед сыном на корточки и вновь протянул к нему руки. - Ну так пойдёшь со мной? Марк не раздумывая бросился в раскрытые объятия. - Да, папа! Я пойду! Давай уйдём отсюда! Я не хочу, чтоб меня убивали, - прошептал он в отчаянии и крепко прижался к отцу. Кай подхватил ребёнка на руки и с тоской оглядел гостиную. Он посмотрел на мёртвые тела военных и их застывшие в ужасе лица, на красные лужи, растёкшиеся по полу, на большое семейное фото, висевшее в рамке на стене, и ему стало жаль, что всё теперь запомнится таким – разрушенным, жутким, отвратительным. Раньше это место было наполнено только счастливыми и радостными моментами, а теперь стало местом убийства. И хуже всего Каю было оттого, что таким это место сделал Марк, его ребёнок. Разве мог он так просто это принять? Однако Кай не стоял перед выбором: между нормами человеческой морали, гуманизма, справедливости и собственным сыном выбор для вервольфа был очевиден. Кай вернул взгляд на семейное фото, с которого на него смотрел улыбающийся Джунмён. Сейчас, на фоне этого кровавого хаоса, любимый казался ему настоящим чистым ангелом, забредшим в логово сатаны. Ах, если бы вервольф мог управлять временем, а не водой! Если бы мог вернуть всё назад хотя бы на пару часов! Что теперь он должен делать? Как должен защитить сына? Джунмёна? Кай безмолвно мирился с происходящим, хотя грудь его разрывало от неистового крика, рвущегося наружу. Пора было принимать решение. Глаза вервольфа ярко вспыхнули изумрудным светом, и Кай покрепче прижал к себе сына. - Ничего не бойся! Папа защитит тебя, - пообещал он мальчику. И затем мысленно добавил, обращаясь к фотографии любимого: «Прости, Мённи. Другого выхода нет». Кай прощался с домом навсегда.