Запретная любовь

      - Бэкхён, - требовательный голос отца отскакивает от стен, как мячик, и бьёт по голове, которая раскалывается от мыслей. Омега знает, что такой тон не предвещает ничего хорошего, и морально готовится к взбучке, - что ты делал один в саду и почему посмел уйти с праздника? – Альфа подходит к сыну, сидящему на краю кровати и обнимающему своими маленькими ручонками согнутые коленки. Он нависает над ним, как грозовая туча, ожидая ответа, и начинает злиться, когда не получает его. – Я повторяю свой вопрос: что ты делал в саду и почему посмел уйти с праздника?       – Отец, - Бэкхёну тяжело говорить. Ему хочется спрятаться где-нибудь далеко-далеко, чтобы его никто не нашёл. Просто для того чтобы подумать, понять, осознать и принять то, что его тянет к неизвестному мужчине, которого он видел впервые в своей жизни, но он казался ему до боли знакомым. Словно он уже смотрел в его глаза, прикасался к его коже, дрожал под его взглядом, - мне стало плохо, и я решил уединиться, но легче мне не стало, и я ушёл в свои покои, - он, по сути, не врал, ведь ему действительно стало плохо после того, как обжигающие прикосновения красноволосового мужчины испарились с его кожи.       - Как ты чувствуешь себя сейчас? – альфа изучающе смотрит на сына, словно чувствует, что тот что-то не договаривает.       - Сейчас всё хорошо, отец. Мне надо поспать, - омега, наконец, поднимает глаза на правителя, и отец смягчается под тёплым взглядом своего сына.       - Хорошо. Я оставлю тебя, - произносит он и уходит, плотно закрывая за собой двери покоев.       Омега сидит неподвижно ещё несколько минут, убеждаясь в том, что отец не вернётся и не отправит к нему слуг, а после расслабляется, облегчённо выдыхая и медленно, словно нехотя, оттягивает широкий рукав кофты, который скрывает белоснежную руки, и впивается взором в пышный бутон георгины. Он не был таким, и Бэкхён это отчётливо помнит. Рисунок был скудным, бутон – худеньким и не распустившимся, а сейчас на его руке красуется цветок, в котором количество лепестков увеличилось как минимум вдвое и края рисунка стали намного отчётливее.       - Почему? – шепчет в тишину омега, проводя пальцем по контуру знака и ощущая подушечками лёгкое покалывание.       Он знает всё о соулмейтах, об истинности, о парности и о том, как ведут себя знаки на телах тех, кто принадлежит друг другу. Он читал об этом в книгах, слышал от папы, помнит каждое слово и сейчас все свои знания пытается сложить в одну линию, чтобы понять происходящее, но в голове чёрным пятном остаётся место, на котором должен красоваться его соулмейт, его альфа, которому он предначертан судьбой и создан самой природой.       Омега устаёт от своих внутренних терзаний и сбивчивых мыслей. Он не знает, что ему думать и кто мог оказаться тем, с кем ему суждено прожить оставшуюся жизнь. Бэкхён обречённо вздыхает и оттягивает край кофты, чтобы спрятать знак под ткань, словно она способна спрятать его от душевных метаний. Он медленно сползает с высокой кровати, ступая голыми стопами по холодному полу, и выходит на балкон, всматриваясь в темноту лесной полосы, за которой находится его спаситель и тот, кто занимает все его мысли последние несколько часов. Омега понимает, что его жизнь изменится, но в какую сторону – не знает. Он не может предугадать направление дорожки судьбы, которая приведёт его либо в рай, либо в ад. Бэкхён молится Всевышнему, чтобы тот сохранил спокойствие омеги, но теплота в районе запястья даёт понять, что дороги назад уже нет.       Мосты сожжены, а впереди лишь непроглядная тьма, и никто не знает, что в ней – смерть или спасение…       Жизнь вообще странная штука. Она выкручивает руки до боли и хруста в костях, а сама смеётся, наслаждаясь твоей болью. Почему не могут дороги быть без ухабов, ям и ограждений? Почему для того чтобы стать счастливым, надо пожать руку чуть ли не самой смерти? Как понять, правильный ли шаг ты делаешь, или за ним бездна? Люди идут по своим тропам в лесу судьбы. Некоторые пересекаются, некоторые идут параллельно друг другу, и вот ты видишь человека, ты идёшь рядом, но ты никогда с ним не встретишься. Ваши дороги, в итоге, пойдут в разные стороны.       Чанёлю кажется, что он идёт с Бэкхёном по одной дороге, но когда один замедляется, второй останавливается, а когда тот ускоряется, то первый убегает. Они хотят быть вместе, хоть один из них до конца не осознал этого, но держатся на расстоянии друг от друга, сгорая в агонии непонимания. Молодой, неопытный омега мучается в стенах замка, каждый вечер приходя в сад, в котором потерял рассудок, отдав чужому мужчине свой покой. Он ждёт, надеется, молится, что мужчина вернётся и снова одарит его слух приятным нежным басом, и омега опять будет таять под взглядом его глаз. Бэкхён ненавидит себя за это, но сердце выстукивает образ того, кто хотел украсть первый поцелуй сына короля, а тот и не собирался противиться этому.       Омега смотрит в небо, в котором звёзды распускаются так, как и его цветок на запястье. Бэкхён много думает о том, как такое произошло и кто может быть его соулмейтом, и на ум не приходит никто, ведь все мысли заняты лишь Чанёлем.       - Бэкхён…       Чанёлем. Красивым мужчиной, окружённым дымкой тайны и опасности, но она не пугает омегу, а лишь притягивает сильнее.       - Бэкхён…       Омега прикрывает глаза и грустно улыбается, смеясь про себя, что ему уже чудится то, как мужчина зовёт его. Он так сильно загнал себя в угол, что сознание выдаёт ему надежду за действительность.       - Бэкхён…       Омега напрягается, так как голос звучит отчётливее, громче, требовательнее и как-то по-другому. Он открывает свои глаза, сводя брови к переносице, и медленно поворачивает голову: влево – никого, вправо – Чанёль.       - Бэкхён, - повторяет он уже в чевёртый раз, но теперь омега слышит его и смотрит пристально в глаза, не веря тому, что перед ним объект его смятений и желаний, - я скучал, - добавляет альфа и присаживается рядом, не дожидаясь приглашения. Он открыто рассматривает омегу, водя взглядом по его подбородку к чуть приоткрытым губам, вверх к слегка курносому носику, а после встречается с удивлёнными глазами. – Ты не рад мне? – не стесняясь, интересуется мужчина, а Бэкхён краснеет от такого прямого вопроса, опуская глаза и сжимаясь в комочек, поглаживая свои острые коленки ручками, дабы успокоить быстро бьющееся сердце. – Ты такой милый, - усмешка ложится порезом в районе сердца, и омега не понимает, почему тон у мужчины другой и чувства его не совсем такие, как при их первой встрече.       Бэкхён, словно нехотя, поднимает взгляд на того, кто не сводит своих глаз с омеги. Янтарь такой же, как и в первую встречу, скулы, высокий лоб, огненные волосы одинаковы, но вот лёгкая усмешка в уголке губ новая. Он прислушивается к своим чувствам, но те молчат, не обдавая сердце ни холодом, ни жаром. Словно что-то поменялось, изменилось, стало другим, но вот что, омега не может понять.       - Бэкхён, - альфа, не стесняясь, кладёт свою ладошку на щёку омеги и словно гипнотизирует взглядом, приближаясь к девственному телу почти впритык. Омега ощущает жар, исходящий от альфы, но почему-то он совсем не согревает, и это заставляет путаться в своих чувствах ещё сильнее, - ты так сладко пахнешь, - этот, ничем не прикрытый комплимент выливается на омегу ледяной водой. Он жмурится и сжимается, чуть отодвигаясь от альфы. – Бэкхён, ты боишься меня? – мужчина понимает, что где-то оплошал.       - Нет, - машет головой омега, хотя понимает, что ему на удивление неуютно в его обществе; но ведь раньше всё было по-другому! – Зачем Вы пришли? – он осмеливается задать этот вопрос и смотрит на мужчину, который вопросительно выгибает бровь.       - Я пришёл поговорить с тобой, - загадочно шепчет альфа и придвигается ближе, чтобы боком чувствовать тепло омеги. – Бэкхён, что ты знаешь о соулмейтах? – этот вопрос приводит омегу в шок, и тот опасливо посматривает на мужчину, боясь, что тот подтвердит его догадки.       - Я знаю всё о них, - тихо произносит омега и снова тушуется под янтарным взглядом. Мысли сбиваются в кучу, ему кажется, что по телу проходит тепло, а запястье начинает покалывать. Не значит ли, что рядом с ним его альфа?       - Тогда ты знаешь, кто я? - заискивающе интересуется мужчина и наклоняется ближе, чтобы опалить своим дыханием девственную кожу омеги и прикоснуться кончиком носа к его алеющей щеке.       - Простите, - Бэкхён подпрыгивает от столь интимного касания, - но мне надо вернуться в свои покои, - он говорит быстро и сбивчиво, стыдливо прикрывая возбуждение, что сладостной истомой стелется по телу альфы. Он чувствует то, как горит Бэкхён, но не предпринимает ничего, давая ему сбежать.       С довольной усмешкой Чнон смотрит вслед удаляющемуся омеге и включает связь со своим братом, который последние десять минут не может достучаться до его эмоций. Чанёль не должен узнать, что альфа наведывался к его омеге, который не понял, что перед ним не его альфа, а чужак, желающий не дарить любовь, а сеять смерть.       Чанёль с подозрением встречает своего брата, сканируя его довольный внешний вид, и останавливая взгляд на самодовольной усмешке.       - Где ты был? – вопрос звучит непозволительно грубо по отношению к вожаку, но альфе плевать. Он чует за версту, что брат что-то скрывает от него, и Чан намеревается узнать что именно.       - С каких пор я должен перед тобой отчитываться? – не остается в долгу Чнон, прожигая альфу взглядом.       - Брат, ты закрыл от меня свои чувства и я... - Чанёль на мгновение запинается, подходя к вожаку вплотную. Он замирает и бегает взглядом по лицу альфы, понимая, что от его брата чем-то пахнет, а точнее, кем-то. Глубокий вдох носом. Чан разбирает в голове по полочкам все ароматы, что осели на брате, и, в итоге, вычленяет тот, который изначально кажется ему жутко знакомым. Слишком знакомым. – Ты был у него! – глаза наливаются кровью, и Чанёль за мгновение обращается в волка. Он готов перегрызть своему брату глотку за то, что тот приближался к его омеге. Альфа прекрасно знает, что запах не может остаться на одежде, если не было прямого контакта. – Ты трогал его! – кричит голос в голове вожака, который даже не намеревается принимать облик волка. Он уверен, что брат не тронет его.       - Успокойся, - Чнон не зол. Ему плевать на эмоции и чувства Чанёля. – Брат, ты должен запереть все мечты в самую дальнюю комнату своей тёмной душонки. Такой, как Бэкхён, никогда не станет твоим. Он слишком идеален. Даже я это признаю. И не стоит забывать о том, что волки никогда не объединялись с людьми. Мы враги и должны жертвовать всем, чтобы выйти из этой войны победителями, - спокойно, с не скрывающим преобладанием, произносит вожак и поворачивается к брату спиной, морально готовясь к будущей битве с ним. Альфа понимает, что тот не простит ему его поступок.       Чанёль рычит, вонзает когти в землю и хочет вырвать брату сердце, но не смеет. Он его вожак, и уважение и подчинение никто не отменял. Альфа смотрит в отдаляющуюся спину и боится строить предположения, как запах омеги оказался на его брате. Его порывает убежать в город и проведать Бэкхёна, чтобы понять, что произошло между ним и Чноном. И он уже решается, как его окликивает голос его собрата. Чанёль вспоминает о том, что сегодняшней ночью у них запланированная крупная охота и, огорченно фыркая, идёт на общий сбор.       На центральной поляне стаи собираются волки, готовясь к ночной охоте. Чанёль сидит в стороне ото всех, пытаясь максимально прочувствовать эмоции собственного брата. Они близнецы, двойники и соединены невидимой нитью, по которой энергетическим потоком от одного к другому идут чувства. Он пытается установить связь, но брат блокирует её, и Чанёль бесится. Он каждым волоском на своей шерсти чует, что Чнон что-то затеял. Вожак предупредил всех, что не будет участвовать в сегодняшней охоте и назначает главным Чанёля. Чем альфа собирается заниматься всю ночь, пока все остальные будут охотиться, Чан не знает, но догадки скребут душу, заползая в самые дальние уголки и устраиваясь там поудобней, чтобы отвлекать альфу и навевать на него лёгкую дымку страха.       Стая уходит на охоту, оставляя позади себя своего вожака и омег стаи. На сердце у Чанёля неспокойно, и его словно тянут невидимые руки в сторону города. Лапы ступают против воли, морда повёрнута к выходу из леса, а душа рвётся к омеге. Он чувствует, он знает, он понимает, что сегодня должен быть если не рядом, то очень близко.       Тонкая молочная дымка стелется по слабо освещённому лунным диском двору. Юная омега стоит на своём балконе, вглядываясь в ночной туман, который скрывает от него полосу леса. На сердце омеги неспокойно. Он оттягивает рукав длинной ночной рубахи и смотрит на свой знак, обрамляющий своими лепестками тонкое запястье. После последнего визита альфы Бэкхён не перестаёт думать о его словах насчёт соулмейтов. Омега боится себе признаться, что его парой оказался житель совсем другого мира. Из всех прочитанных им книг он не помнит ни одной истории о том, чтобы человек соединялся с волком меткой.       Прикрывая знак тканью, Бэкхён в последний раз проводит взглядом по стелящемуся туману и готовится отправляться ко сну, как видит в дальнем углу сада два ярких маячка. Они отливают смесью коричневы и крови, но это не пугает, а притягивает омегу. Он подходит к самому краю балкона и наклоняется чуть вперёд, напрягая зрение, выхватывая из туманной дымки алую шерсть и охая в тот момент, когда в два прыжка волк преодолевает расстояние до его балкона и в один оказывается подле него.       - Ты, - выдыхает омега, хватаясь за сердце от испуга. Он смотрит в прожигающие глаза напротив, которые отливают янтарём, как у Чанёля. – Так ты и есть тот волк, - догадка быстро приходит в голову Бэкхёна, который не может поверить в то, что спасший его волк и есть его альфа.       Но как он устоял перед ним? Как противился природе, которая рвалась к своему омеге? Как он смог справиться с собой? Бэкхён не знает, но мысленно уже в сотый раз благодарит его и смело подходит ближе, кладя ладонь на холку животного. Тот прикрывает свои глаза, пряча от омеги янтарь, и подставляется под ласки. Шерсть такая же мягкая и густая, как при их первой встрече, и омега ведёт рукой по ранее пройденной дорожке, зарывая пальцы на спине. Каждый волосок переливается огнём, словно сейчас перед ним настоящий костёр, а не перевёртыш. Омега не слышит сердце, а думает лишь головой, которая соединяет всё в одну цепочку и собирает пазл.       - Чанёль, - шепчет юноша, и волк открывает свои глаза, чуть отходя от омеги, и за секунду обращается в альфу. Его альфу. – Чанёль, - улыбка расцветает на тонком молодом личике, - ты и есть тот волк, который спас меня? – Он хочет слышать ответ, хоть и знает его. И мужчина кивает, делая шаг вперёд, сокращая расстояние до омеги.       - Ты моя омега, Бэкхён, - выдыхает он в кромку волос и смыкает ладони на тонком стане юноши, а тот дёргается от таких прикосновений и снова думает головой, не слыша тревогой бьющегося сердца.       Альфа пользуется замешательством омеги и легко толкает его в сторону спальни. Проходя сквозь тонкие полупрозрачные тюли, он сильнее прижимает к себе хрупкое тельце, дабы слиться с ним воедино, а Бэкхён утыкается носом в грудь мужчины, втягивая его терпкий аромат трав, такой, как был у волка в ночь его первой течки. Из-за волнения и предвкушения он не чувствует ноток горечи в запахе альфы.       - Бэкхён, - нежно произносит альфа, чуть отстраняясь от омеги. Он смотрит в его глаза, затягивая юношу в свой омут. И омега теряет рассудок.       Сильные руки на тонких плечах очерчивают контур тела и плавным движением скидывают ненужную ткань, обнажая белоснежную кожу. Альфа наслаждается видом хрупкого и девственного тела. Его зверь просыпается, желание кровью отливает в орган, и мужчина понимает, что сдерживать свои эмоции становится всё труднее, а сладостный чистейший аромат омеги просто сносит крышу. Ему хочется быстрее взять это тело, но удовольствие растянуть хочется ещё больше.       Альфа проводит пальцами по худенькой груди, слегка касаясь возбужденных сосков. Бэкхён дёргается от такого нового прикосновения и тихо скулит, закусывая нижнюю губу и жмурясь от удовольствия. Ему стыдно от тех желаний, которые вспышками взрываются в голове, но он успокаивает себя тем, что перед ним его альфа. Первые касания губ к румяной щеке, и Бэкхён готов умереть. Чужие губы движутся медленно, по скуле вниз, к подбородку, после перепрыгивают на кончик носа и гладкий лоб. Альфа намеренно обходит стороной приоткрытые губы, по которым каждую секунду пробегается юркий язычок. Мужчина понимает, что омега готов – он хочет и не сопротивляется, прижимаясь чуть сильнее к крепкому и накаченному телу альфы, инстинктивно трясь своим аккуратным вставшим членом о ткань одежды.       - Бэкхён, - снова шёпот и прямо в губы, а после первый поцелуй, что похотью и желанием ложится на уста юного создания.       Омега захлёбывается в эмоциях, чувствах и ощущениях. Слишком много всего для незрелой души. Альфа водит языком по ряду белоснежных зубов, обводит по краям нёбо и целует глубоко, властно. Омега же задыхается, хватаясь тонкими пальчиками за плечи мужчины. Он боится упасть от переизбытка чувств. Альфа чувствует, как слабеет тело, и подхватывает его под спину, чуть сильнее, чем следовало бы, нажимая на поясницу. Бэкхён прогибается, откидывая голову назад, подставляя белоснежную кожу под поцелуи, которыми альфа осыпает новые участки.       Юноша плавится, стонет и скулит. Его попка истекает смазкой, дырочка пульсирует, и тело готово принять в себя мужчину. Он хочет почувствовать альфу, ощутить распирающий дискомфорт, смешивающийся с удовольствием. Он всё это хочет и несмело делает шаг назад, к кровати, ложась на прохладные простыни. Бэкхён не стесняется своей наготы. Его мозг отключает всю стыдливость, включая похоть и желание на максимум.       Альфа довольно растягивает губы в усмешке, которая на жалкую секунду отрезвляет омегу, но после разум снова застилает пелена возбуждения. Мужчина подходит к ждущему его телу, наклоняется над маленьким столиком, что стоит у изголовья кровати и резким выдохом тушит зажжённые свечи.       - Зачем? Я хочу видеть тебя, - тушуется омега, не ожидая того, что утонет в полной темноте.       - Ты будешь чувствовать меня, - слышится голос альфы, а после раздаётся звук расстёгнутой ширинки и отброшенных в сторону штанин.       Мужчина залезает на кровать, расставляя стройные ноги омеги и устраиваясь между ними. Ему самому сносит крышу от желания, и он не замечает, как открывает свои чувства. Сейчас всё его внимание приковано к вьющемуся телу под ним, которое дёргается от каждого прикосновения. Альфа готов к шагу, к проникновению, к овладению омегой. Он рад, что темнота помогает ему скрыть своё истинное лицо и свой знак.       Знак, что языками пламени обрамляет его правое предплечье…