Предания старины

Своего рода пролог

Постучав в дверь, как и полагалось, слуга, неслышно ступая, вошел в комнату, аккуратно поставил на стол поднос с напитками, поклонился господам и так же незаметно удалился. Всем обитателям замка прекрасно был известен не самый легкий и покладистый нрав хозяина, господина Норова, и потому каждый давно и прочно уяснил себе: лучше не попадать ему под горячую руку. Правда, справедливости ради, стоит отметить, что иногда находились все же люди, которые готовы были рискнуть, даже если их проступки и были настолько серьезны, что грозили навлечь на свою голову гнев сурового господина Норова. В частности, в данный момент один из таких отчаянных храбрецов притаился буквально под носом у самого хозяина, а точнее — за книжным шкафом, расположенном в углу, противоположному тому, где и сидели хозяин замка и его гость. Разумеется, девятилетнему сыну Норова, юному господину Нушроку, вовсе не хотелось нарушать строгие отцовские запреты, тем более, что уж ему-то, как никому, хорошо было известно, чем это может грозить. Но, с другой стороны, ему очень хотелось взять из отцовского шкафа книгу, написанную некогда одним из его предков, найти там нужную страницу, дабы сунуть под нос одному… слишком уж зарвавшемуся и высокомерному господину! А то ишь ты, хватило же наглости заявить, будто он, Нушрок — маленький мальчик, который все еще верит в сказки! Вот тогда, всю прошедшую ночь и все утро думал Нушрок, мы и посмотрим, кто из нас прав, а кто нет! Он дорого готов был отдать, дабы посмотреть, как вытянется лицо у этого зазнайки Абажа, когда он лично докажет ему, что ничего не придумал! Все утро он сегодня только тем и был занят, что разрабатывал хитрый план, как бы убежать от учителя и спрятаться в библиотеке. И, о чудо, за завтраком тетушка (как же Нушрок обожает свою милую тетушку Акорос), сама того не ведая, помогла ему прямо-таки наилучшим образом. — Что с тобою, моя радость? — неожиданно прервала она размышления племянника, и Нушрок, тряхнув головой, понял вдруг, что вот уже довольно длительное время изучает содержимое своей тарелки, даже не притронувшись к еде. — Тебе нездоровится? — тетушка обеспокоенно положила руку ему на лоб. Она всегда волнуется, не заболело ли ее бесценное сокровище (иногда, как время от времени ворчит господин Норов, даже слишком). — Что случилось? — поднял глаза от газеты отец. — У меня… — замялся юный Нушрок, — живот болит, тетя. Да… знаете, очень сильно болит, так что не могу ни кусочка съесть. Для большей убедительности Нушрок зажмурился и закусил губу. Отец тут же встал, быстрым шагом обошел стол и тоже пощупал у него лоб. — Жара нет, — спокойно проговорил он, однако же, Нушрок понял, что отец все же не на шутку взволнован. Отчего юному притворщику тут же стало стыдно, так что запылали щеки. — Но он еще может появиться, — заметив это, продолжил господин Норов. — Ну, разумеется, — подхватила тетушка, — это наверняка все от вчерашних пирогов госпожи Акшугял! Говорила вам, чтобы вы аккуратнее были, когда ездите в их дом! — повернулась она к брату. — Что ты выдумываешь, Акорос? — досадливо поморщился господин Норов, — тебе же прекрасно известно, что у Нарава и его супруги прекрасная кухарка, и стол всегда отменный. Тем более, если они приглашают гостей к обеду. — Но только до тех пор, пока эта жаба не начинает корчить из себя великую стряпуху! И все лишь бы мне досадить, — пробормотала она еле слышно себе под нос. — Как бы там ни было, — она, не дав брату вставить больше ни единого слова, повернулась к племяннику, взяла его за руку, — пойдем, мой хороший! Я сама уложу тебя в постель и приготовлю лечебный настой. Все пройдет, радость моя, — приговаривала тетушка, укутывая его одеялом. — Я сейчас же пошлю за доктором! — Не надо, тетя, — умоляюще взглянул он на нее. — По правде сказать… уже почти и не болит, сам не знаю, что это такое было. — Ну хорошо, — сдалась тетка, — пока принесу тебе отвар, а там посмотрим. Что и говорить, Нушрок сгорал со стыда, ему жаль было тетку, она ведь так беспокоится о нем, но ничего не поделаешь, так уж оно само получилось! Спустя четверть часа тетушка принесла ему отвар, лично проследила, чтобы он выпил все до капли, а после, убедившись, что племяннику значительно легче, велела ему отдыхать, задернула шторы и ушла. Он выждал примерно около получаса, поскольку знал, что в это время тетушка Акорос всегда идет в оранжерею, поливать розы, которые она обожала и о которых заботилась, словно о малых детях. Она пыталась было приучить к садоводству и племянника, но к сожалению, не встретила у него поддержки. Что он, в конце концов, девчонка, что ли, возиться с цветочками! Отец, помнится, полностью поддержал его, чему Нушрок был бесконечно рад. Тетка говорила, что розы, дескать, память о его покойной матушке, но он лишь пожал плечами в ответ. Нет, он, разумеется, уважал память о матушке, любил ее… как волшебную сказку о прекрасных феях. Собственно, мать и была для него одной из фей из старых теткиных сказок, прекрасной дамой с портретов, украшавших отцовскую спальню и галерею замка. Нушрок совершенно не помнил ее, поскольку она скончалась давным-давно, в тот день, когда он увидел свет. Что, кстати сказать, один раз послужило поводом для драки между ним и Абажем. В тот день они только познакомились: господин Норов впервые разрешил сыну поехать с ним в гости к с своему старому другу. И сама поездка, и дом господина Нарава, и сад, — все это шестилетнему тогда Нушроку понравилось. А вот сын господина Нарава… нет, с ним интересно было играть на заднем дворе и бегать наперегонки, рвать яблоки в саду, но ровно до тех пор, пока Нушрок не заявил новому приятелю, что у них дома есть тетушкина оранжерея, и розы, и вообще — там гораздо красивее, чем в саду Абажа. Тот смертельно обиделся на такие слова, надулся, точно мышь на крупу, подумал немного, да и заявил, что розы — это сущая чепуха, зато у них дом больше и светлее, нежели замок господина Норова. Нушрок фыркнул и, недолго думая, выложил приятелю всю правду о том, что замку их уже много лет, и он способен выдержать долгую осаду, чего никак нельзя сказать о доме Абажа. А еще у них самая лучшая в королевстве конюшня, даже у самого короля таких скакунов нет. И господин Норов скоро разрешит ему, Нушроку, самому ездить верхом на своем вороном скакуне (тут он, конечно, приврал немного, но дело того стоило). Абаж покраснел, пнул с досады какой-то камешек, попавший ему под ноги, и выпалил: — А зато у меня мама есть! И она самая красивая женщина во всем королевстве! А то и вообще — на всей земле, понятно? Это был удар в спину! И такого Нушрок стерпеть не мог; конечно же, он поколотил наглеца. Тот пытался защищаться, но силы были явно не равны, и, получив несколько ссадин и синяков, размазывая по щекам злые слезы, с позором бежал. Правда, Абаж сумел тут же и отомстить, поскольку сразу же наябедничал своему батюшке, а поскольку господин Норов присутствовал при этом… Но никакое наказание, даже самое суровое, все же не смогло испортить ему настроение. — Он меня первый оскорбил, отец! — объяснял он господину Норову позже, когда они вернулись домой. — Он посмел сказать, что моя мама была некрасивая! — Как бы там ни было, — усмехнулся отец, — в следующий раз не позорьте меня, сын мой, не затевайте драки! И помиритесь с сыном Нарава, — строго взглянул он на сына, отчего тот был вынужден виновато опустить глаза. — Хорошо, отец, — вздохнул он. С Абажем они помирились, и с тех самых пор, а прошло уже целых три года, они сделались не сказать, чтобы уж лучшими друзьями, но во всяком случае полюбили играть вместе. И очень часто за все свои проказы получали от своих отцов поровну, несмотря на то, что ни один не желал признаваться в том, кто зачинщик. Справедливости ради, мальчишки зачастую и сами не могли с точностью сказать, кому именно пришла в голову мысль залезть на вершину старой груши, росшей в саду господина Нарава, и попробовать устроить там наблюдательный пункт (они как раз тогда затеяли игру в осаду старой крепости). Или, скажем, поймать любимого кота ключницы Аклеб (добродушной, немного суетливой женщины, уже добрых два десятка лет служившей верой и правдой семье Нушрока), посадить его, несмотря на негодующие вопли, в корзину и утащить на реку. Очень уж хотелось проверить, умеют ли коты ловить рыбу (раз уж они ловят мышей, то почему бы им не ловить и рыбу, согласитесь, вполне логично!)… Как оказалось — не умеют, зато прекрасно умеют ее есть, и таким образом, этот спор Нушрок своему приятелю проиграл, как бы стыдно ему не было это признавать. А теперь вот им не давала покоя новая затея, и уж на сей раз Нушрок ни за что не проиграет, такого просто не может быть! Все дело было в тайном ходе. Однажды они с Абажем случайно услышали беседу своих почтенных отцов, которые говорили о каком-то тайном ходе, якобы соединявшим их владения. — Кажется, твой дед был весьма изобретательным человеком, — усмехнулся тогда господин Нарав. — Да, — кивнул отец Нушрока, — он знал, что делал, ведь ты же знаешь, какие тогда были неспокойные времена. Ну, а отец уже, мир праху его, закончил дело. Потом они заметили заговорщицки переглядывающихся сыновей, замерших у окна, и быстро сменили тему. Дома Нушрок предпринял попытку расспросить отца, существует ли такой ход на самом деле, и можно ли на него взглянуть, но отец ответил, что ему в данный момент не до глупостей, а Нушроку покуда еще слишком рано вмешиваться во взрослые дела. А уж подслушивать разговоры и вовсе из рук вон плохо. У тетушки Акорос он тоже ничего не добился, она ответила, что является женщиной и потому ей не след лезть в мужские дела и разговоры. Все это только укрепило Нушрока в мысли, что тайный ход все же есть, и он должен его найти! Слова Абажа, который лишь посмеялся над ним, только раззодорили Нушрока. — Ты же сам слышал, как твой отец об этом говорил! — возмутился он. — Мы могли не расслышать толком, неправильно понять, — пожал плечами Абаж. — Сам подумай, ерунда какая-то… тайный проход — бабушкины сказки! — Нет, это не сказки! — заупрямился Нушрок. — Сказочки для глупеньких малышей, — подлил масло в огонь Абаж. — Я тебе докажу, вот увидишь! — гордо вскинул голову Нушрок. Заклятый приятель же только рукой махнул в ответ. Вот почему уже которую неделю Нушрок не знал покоя, и только о том и думал, как бы дознаться правды, и вдруг — такая удача! Утром тетка сыграла ему на руку, без труда удалось сказаться больным, и остаться в одиночестве. А к отцу, поистине удача сегодня благоволила юному Нушроку, к отцу приехал один из его старых знакомых, с которым он некогда служил в гвардии, а это значит, что отец будет занят по меньшей мере полдня. Нушрок без труда пробрался в библиотеку и нашел нужную книгу с мемуарами дедушки, который достроил их замок и предположительно придумал и обустроил тот самый тайный ход. Но в этот самый момент, когда мальчик с замиранием сердца читал воспоминания предка о том, как сей тайный ход поможет обитателям замка надежно укрыться на случай нападения: «Нужно только спуститься в винный погреб, — гласили мемуары, — да надавить на герб на щите, что стоит в самом дальнем углу», — в кабинет зашел отец в сопровождении незнакомца. Вот почему Нушрок поспешил укрыться за шкафом. Продолжить чтение не представлялось возможным, во-первых, там было слишком тесно, не слишком-то светло, а кроме того, отец сразу бы услышал шум, и тогда ему несдобровать. Оставалось еще молиться, что он, увлеченный разговором, не заметит, что кто-то рылся на стеллажах и взял книгу. Впрочем, тут уж к гадалке не ходи, влетит и так, и эдак, — думал Нушрок, вполуха слушая донельзя скучный разговор о королеве, ее сыне и «необходимости срочно менять всю обстановку», как выразился незнакомец. — Вы так считаете? — задумчиво постукивая пальцами по подлокотнику кресла, спросил отец. — Вам, мой дорогой Норов, как никому должно быть известно, что ее величество является на самом деле только регентшей. И корону на нее возложили временно — до совершеннолетия сына, — отозвался гость. — Да только все давно об этом забыли, господин Куап, — хмыкнул отец, — даже мы с вами! — Что делать? — вздохнул господин Куап. — Вы правы — так было удобнее и лучше всем. Мы не могли допустить, чтобы та война продолжалась, и наше государство окончательно рухнуло. — Что же изменилось теперь? — тихо спросил отец. — Прежде всего — сам его высочество, — покачал головой господин Куап. — Да уж, — вновь развеселился отец, — тяжело, наверное, быть всю жизнь наследным принцем. Тем более, когда у тебя уже старший внук скоро справит совершеннолетие. А ведь все они, мой дорогой Куап: и сын принца, и его внуки (ну, разве что кроме самого младшего, он же поди чуть помоложе моего собственного сына будет), — только и мечтают о том, как бы самим примерить корону. — То-то и оно, милый Норов! — Так что же ты предлагаешь? И… прости меня, пожалуйста, при чем тут я? Ты же знаешь, я давно уже не желаю ничего знать о придворной жизни. — Знаю, — кивнул господин Куап, — и я не питаю надежду, что ты однажды решишь вспомнить прежние времена. Хотя на твоем месте я бы подумал, ведь у тебя есть сын. И придет время ему выбирать свою дорогу в жизни, а твой род, знаешь ли, слишком богат и знатен, чтобы он прозябал всю жизнь здесь, словно затворник или мелкопоместный дворянчик из худосочного рода. — Об этом пока рано говорить, — махнул рукой отец, — моему сыну нет еще и десяти лет… Но ты прав, Куап, он — моя единственная надежда! «Неужели они просидят тут до обеда, — с тоской размышлял в это время „единственная надежда“, — ведь так, чего доброго, тетушка может хватиться своего дорогого племянника». И — накаркал! — Простите, дорогой брат, — тетушка Акорос осторожно заглянула в кабинет, — но… все дело в том, что я не могу найти нашего мальчика! — Извини! — бросил отец своему гостю. — Что еще стряслось, дорогая сестра? — обратился он к бледной и обеспокоенной тетушке Акорос. — Я решила проверить, как он, не стало ли ему хуже, — зачастила тетушка. —  Я вошла, но... его комната пуста! — Вот паршивец! — буркнул отец. — Идем! — кивнул он тетушке. — И клянусь, я ему не завидую, если он снова удрал на задний двор, на конюшню или черт его еще знает куда. — Простите, господин Куап, — виновато взглянула тетушка на гостя, но тут же отвела взгляд и заторопилась, устремляясь за братом и стараясь не отстать от него. Господин Куап кивнул, почему-то тяжело вздохнул, грустно глядя ей вслед и вышел вслед за ними. Нушрок же, наконец, тоже смог вздохнуть с облегчением, после чего, взяв вожделенную книгу под мышку, со всех ног бросился наверх. Следовало поспешить, дабы пробраться к себе в комнату незамеченным и раньше, чем отец и тетка обнаружат, что он прятался здесь, у них под самым носом.