Я хочу быть с тобой

Хорхе с ободряющей улыбкой смотрит на Лена и пожимает его руку. Снарт встал сегодня в пять утра, чтобы прийти вовремя и успеть собрать все необходимые вещи для первого шага к выздоровлению Барри. С Хорхе весь вчерашний день он продумывал детальные план со всеми возможными исходами, которые могли бы произойти в состоянии Барри, но даже с таким планом все могло пойти наперекосяк, потому что сейчас Аллен совершенно нестабилен и непредсказуем. Все может пойти по кривой, и поэтому Хорхе дал Лену ночь, чтобы тот окончательно принял решение. Лен сразу знал ответ на этот вопрос, поэтому он просто провел бессмысленную и бессонную ночь. Первый шаг, как сказал Хорхе, будет самым долгим. Сейчас голос, вид или любая вещь Леонарда могла сделать Барри только хуже, и тот вновь решит, что так любимый муж зовет его к себе, и тогда новой попытки суицида не избежать. Поэтому было принято решение дать возможность меткам родственных душ сделать этот самый первый шаг. Для этого рядом со стеклом Лен, Джо и Хорхе оборудовали небольшое спальное место, где Лену придется провести столько времени, сколько этого требует связь родственной души. Это может быть и несколько минут, и несколько месяцев. Метки соулмейтов начинают чувствовать друг друга в зависимости от состояния людей и их взаимоотношений, а так как сейчас вся ситуация очень сложная, никто не знает, сколько потребуется времени. Но Лен готов ждать столько, сколько потребуется. Снарт следует за врачом в ту самую прихожую. Вскоре эта лестница станет привычным путем, родной дорогой, и это ужасное чувство. Барри все так же сидит в углу и выводит какие-то круги на мягкой стене. Хорхе говорит, что в последние дни до выздоровления Лена Барри начал так делать. — Так, мне просто сидеть здесь? — Лен кивает на сооруженное из одеял и пледов гнездо на полу и кидает рядом сумку с нужными вещами. — И все? — Конечно, нет, — хмыкает Хорхе и проверяет что-то на экране компьютера. — Разговаривайте с ним, рассказывайте что-то свое, вспоминайте вашу с ним жизнь, и это обязательно ускорит реакцию вашей связи. Постарайтесь представить, что с Барри все хорошо и вы просто разговариваете. — Только он вряд ли будет отвечать мне, — тихо выдыхает Снарт, наблюдая, как Барри выводит ровные круги. — Ладно, хорошо, давайте попробуем. — И главное помните, что отчаиваться через несколько дней не имеет смысла, потому что процесс связи очень долгий, — напоминает врач. — Мне не дадут сдаться, — со слабой улыбкой отвечает Снарт и садится около стекла, оглаживая его и мечтая вновь огладить руку Барри. — Все будет хорошо, Scarlet, скоро мы будем дома. *** Такими темпами Лен сам скоро с ума сойдет. Конечно, на словах все так легко, а на деле — чёрти что и с боку бантик. Снарт четвертый день живет в этом холле, отлучаясь только, чтобы поесть, взять работу, которую сможет выполнить за ноутбуком, поменять какие-то книги, потому что делать-то больше и нечего, и вот так жить в подвале психиатрической больницы с сошедшим с ума любимым человеком за стеклом. Медсестра довольно-таки часто приходит к Барри, чтобы дать ему лекарства, накормить и сводить в ванную. Лен так хочет сам позаботиться о своей второй половинке, но не может, потому что, возможно, сделает только хуже. Приходится только ждать. Лен разговаривает с Барри. Много разговаривает. И даже в какие-то моменты кажется, что Барри его слышит и слушает, только не может ответить, потому что стоит Лену что-то сказать, как Барри перестает выводить странные круги на стене и просто смотрит взглядом куда-то сквозь входную дверь, словно вслушиваясь в каждое слово Лена. Возможно, это и есть связь, которую Барри начинает ощущать, но пока не может понять: кажется ли ему все это или все правда. — Как ты тут? — Лен оборачивается и видит Лизу с пакетом фруктов, которые Лен попросил ее принести. — Как Барри? — Пока никаких изменений, — качает головой Снарт и благодарно улыбается, когда сестра протягивает ему яблоко. — Как остальные? — Мы все немного расслабились, потому что теперь есть шанс помочь Барри вновь быть счастливым с тобой, — она вздыхает и садится напротив брата, оглаживая стекло. Лен знает, как Лиза привязалась к мальчишке, как она полюбила его, и понимает, что ей, возможно, также тяжело, как и ему. — Мы все понимаем, что это произойдет не скоро, но лучше поздно, чем никогда. — Ты права, — кивает Лен. — Знаешь, мы… Правда, не хотели отдавать Барри сюда, и… — Не переживай, — Снарт оглаживает руку сестры и ободряюще улыбается. — Вы поступили правильно. Вы не знали, что с ним происходит, и если бы не отдали сюда, в какой-то момент могли и не уследить. А сейчас мы все вместе вытащим его, да? Лиза грустно улыбается и кивает. Она проводит с Леном несколько часов, поддерживая разговорами и каким-то историями, хоть и понимает, что это мало поможет ее брату расслабиться, пока любовь всей его жизни скованна смирительной рубашкой в соседней комнате. Лен, правда, старается слушать ее и отвечать на все вопросы, но они оба понимают, что ничего важнее Барри сейчас для Лена не может быть. Так хочется зайти к нему, обнять, сказать, что все будет хорошо, что все будет в порядке. Но это точно случится еще не скоро. Барри продолжает выводить странные круги на стене, пока рядом с Леном кто-то есть, и перестает только тогда, когда они наедине, не считая стекла, разделяющего их. Тяжело сглотнув, Лен прижимается к стеклу и слабо улыбается, потому что стоит двери за Лизой закрыться, как Барри опускает руку и замирает, смотря куда-то сквозь стену. Его мальчик начинает чувствовать, что Лен здесь, что он рядом, и это первые сигналы, первые знаки, которых Лен не мог дождаться. Когда медсестры забирают Барри в ванную, Лен ничего не может поделать со своим липким страхом, что эти девушки не уследят за ним, что пропустят момент, когда Барри успеет что-то сделать с собой. Поэтому этот час Лен как на иголках ждет, когда откроется дверь и приведут Барри в новой смирительной рубашке и с еще не высохшими до конца волосами. Пока Барри нет, Хорхе осматривает его палату на выявление спрятанных предметов. Следи хоть как, но психически нестабильные люди всегда найдут лазейку, поэтому врач каждый раз тщательно осматривает палату. И это немного успокаивает Лена, но не до конца. Барри возвращается, как и всегда, в новой рубашке и с капельками воды на волосах. Он забивается в угол и отказывается от еды, которую съест вечером. Медсестра смотрит на мальчика с жалостью и уходит, чуть приглушая яркий свет. Лен касается стекла и понимает, что Барри мерзнет. Нет, он не дрожит, не сжимается, но… Лен просто знает, что ему холодно. На это заявлением Хорхе странно смотрит на него, после бросает быстрый взгляд на метку на руке и кивает своим мыслям. Через несколько минут он приносит одеяло и укрывает им Барри, уложив его голову на подушку, и замечает, что мальчик немного расслабляется, отдаваясь короткому очередному сну. Хорхе говорит, что Барри ищет во сне спокойствие, потому что на эти короткие минуты он исчезает из реальности, в которой нет Лена, в которой ему больно жить. Возможно, ему снятся короткие сны-воспоминания из семейной жизни, и именно они помогают мальчику держаться. — Даже не знаешь, кому сложнее: больному или близкому человеку, смотрящему, как страдает его любимый, — говорит Хорхе, делая свет в комнате Барри минимальным и тусклым. — Мы и не знаем, какую боль испытывает Барри, — качает головой Лен. — Нам невозможно сравнить. — Разве ему больно? — Ему больно, — вздыхает Снарт, касаясь стекла теплыми пальцами. — Он принимает эту боль, как должное, вот и не дает о ней знать. Но о ней знаю я. — Ваша связь восстанавливается, — слабо улыбается врач. — Восстанавливается? — Многие ученные и психологи сравнивают связь родственных душ с веревкой. Чем дольше души живут вместе, тем она становится толще и прочнее, усиливается с каждым днем до такой степени, что души могут чувствовать эмоции друг друга. И у вас была такая веревка, толстая и прочная. Но на нее свалилось бедствие в виде пожара в вашем доме и пьяного врача. Все приступы Барри, его мысли, его действия, его надежды — все это было как ножницы, оставляющие большие надрезы на веревке, превращая ее в едва держащиеся другу за друга нитки. И они бы тоже порвались, если бы Барри не чувствовал, что ты вот-вот проснешься. — Но ведь он думал, что я зову его с того света, разве нет? — Неважно, что думал Барри в тот момент. Связь родственных душ не обмануть запутавшимися человеческими мыслями. Одно дело как реагирует связь, а другое — человек. У всех разная жизнь, разная толщина и прочность связи, и все это никогда не будет подчиняться законам психологии. — Почему? — Но разве любовь лечится, мистер Снарт? Лен переводит взгляд с врача на Барри и понимает, что Хорхе прав.