Я хочу быть с тобой

Лен медленно моргает и чувствует, как холодное стекло теплеет под ладонью, как одинокая горячая слеза, полная боли и отчаянья, падает с ресниц, как короткие ногти впиваются в ладонь до образования полумесяцев, как сердце сжимается так сильно, что чувствуется противное покалывание в груди. Но Снарт все равно не может отвести взгляд от закованного в смирительную рубашку любимого человека. Барри под очередной дозой успокоительного и антидепрессантов, сжавшись в маленький дрожащий комок боли, сидит в углу комнаты для буйных пациентов. Его маленький малыш в этой клетке уже больше полугода, и Лен все еще не может окончательно прийти в себя. В его памяти ярко вспыхивают воспоминания о том, как из-за короткого замыкания вспыхнула штора, висящая рядом с розеткой, в которую Лен воткнул вилку утюга. Мужчину тогда ударило током так, что он потерял сознание прямо у источника огня и только чудом не сгорел заживо. Дальнейшие события Лен знает только со слов близких и друзей, которые были чуть ли не в истерике, когда им сообщили, что Леонард Снарт пришел в себя. Естественно, Лизу пустили самой первой из-за кровной связи, но тогда Лен еще ничего не знал и не понимал, почему в глазах сестры столько боли и сочувствия, ведь ее брат жив, хоть и не совсем здоров. После нее позволили зайти Джо и Айрис, с которыми он не очень ладил в начале отношений с Барри, но со временем все стало мирно и гладко. Затем стали пускать друзей, когда Леонард уже мог встать на ноги и пройти несколько шагов. Но на вопрос о том, где же Барри и почему он не отвечает на звонки, они сразу гасли на глазах и едва не дрожащим голосом говорили, что Барри пришлось отправить на расслабляющие лечения за границу, где телефоны забирают, а связаться можно только письмами. И Лен писал ему, но никто не отвечал. Если честно, Лен уже начал думать, что с Барри случилось что-то страшное, что он не пережил всего этого стресса, но Джо и друзья тут же вздрагивали и уверяли, что Барри жив. С другой стороны. Снарт понимал, что было бы глупо скрывать от него смерть Барри, лучше сразу ударить этим и помочь справиться, чем оттягивать и оттягивать до последнего. Лен приходил в себя пару недель, проходил разные тесты, а на вопросы врачей о том, что он видел во время комы, отвечал, что ничего не помнит. Медики говорили, что, если он что-то вспомнит, рассказать им во избежание психических отклонений. Лен пожал плечами и согласился, после чего его стали готовить к выписке. Ему дали кучу витаминов, лекарств и номер врача, которому он должен будет позвонить, если в ближайшее время его состояние ухудшится. И на следующий день Джо привел его сюда. В это пропитанное запахом лекарств и хлорки место, в котором некоторые бегали и глупо улыбались, другие — сидели в углу и чуть ли не бились об стенку головой. На все вопросы Джо отвечал один: — Наберись терпения. И мужества. Все стало еще хуже, когда они встретились с неким Хорхе в белом халате, который с сожалением глянул на Лена, когда Джо сказал ему, что он муж Барри. Хорхе повел их на нижний уровень, и вот тогда сердце Лена ушло в пятки. Ему дали халат и бахилы, после чего открыли одну из комнат. В этот момент весь мир и вся жизнь Лена затрещала по швам. Он стоял в небольшом холле перед стеклом, за которым сидел Барри и невидящим взглядом смотрел в соседнюю стену. И вот спустя несколько минут Снарт не сдерживает жгучих ядовитых слез, смотря на редко вздрагивающего Барри. Джо стоит рядом и ободряюще сжимает плечо Лена, пока Хорхе проверяет что-то в компьютере. — Почему вы не сказали мне сразу? — хрипло спрашивает Лен, поворачиваясь к Джо, вытирающего глаза от щиплющих слез. — Как давно он здесь? — Мы боялись за тебя. Из-за комы ты был психически не стабилен, и мы решили, что пока не будем говорить об этом, — Лен видит, как Джо тяжело все это рассказывать. Ну еще бы, он ведь растил Барри, как родного, когда мальчику было одиннадцать. — Он попал в больницу спустя месяц, как ты впал в кому. — Почему? — Лен искренне не понимает, почему так случилось. — У меня ведь были шансы выбраться. Что произошло? — Когда Барри примчался домой, тот уже сгорел почти дотла, а тебя увезли в больницу. Пока Барри давал показания, пока то, пока се, тебя не успели откачать — ты впал в кому еще в машине скорой помощи. В больнице был какой-то праздник, и врач, проверяющий тебя, был достаточно пьян. Его-то Барри и нашел, и тот, перепутав справки, сказал ему, что тебя не удалось спасти. Тогда-то Барри и сломался окончательно, — Джо сжимал кулаки и осмеливается посмотреть на вновь вздрогнувшего сына, который плотнее кутается в рубашку. — Мы не догадывались об этом, поэтому упустили много времени, в течение которого Барри медленно сходил с ума. Мы думали, что это все из-за переживаний, что ты в таком критическом состоянии, мы… Я и подумать не мог, что все настолько глубоко зарыто. Мы узнали о той чертовой справке, когда первый раз успели вытащить Барри из петли. — В п-первый раз?.. — Да, Леонард, в первый, — Джо вытирает слезы с уголка глаз и тяжело вздыхает, чувствуя ком в горле. — Мы говорили Барри, что ты жив, что ты просто в коме и у тебя есть шансы вылезти из этого, но мы слишком опоздали. Барри верил, что тебя больше нет, внушил себе, что это его вина, что это он должен был быть дома, а не ты. В общем, мы думали, что сможем убедить его, но… Но наши надежды привели к тому, что Циско едва успел схватить его не дать выброситься из окна. Лен судорожно выдыхает и медленно опускается на пол, чувствуя холод стекла под ладонью. Барри на странные звуки по ту сторона затемненного стекла никак не реагирует, лишь ложится на бок и прикрывает глаза. Хорхе делает свет ярких ламп тусклым и тихо говорит, что Барри начинает засыпать, если верить тому, что выводится на экран компьютера. — Что случилось потом? — тихо спрашивает Лен. — Я уже не мог рисковать, — Джо прикрывает глаза и протирает ладонями лицо, пытаясь сдержать всю боль в себе. — Изначально все были против того, чтобы отправлять Барри сюда, и я пошел на поводу, и это привело к тому, что Айрис не дала Барри зарезать себя. У Барри было три попытки суицида, и это было самое страшное и ужасное, что я когда-либо мог пережить. И тогда нам всем пришлось принять нелегкое, но правильное решение. Возможно, мы все же были неправы, но мы надеялись, что врачи помогут. Сначала Барри был в обычной палате, и нам даже стало казаться, что он идет на поправку, но это было обманом. Как потом выяснили врачи, его метка на запястье стала отдавать теплом. Теперь мы понимаем, что это значило, что ты вот-вот придешь в себя, но Барри думал, что ты так зовешь его к себе. — Я не хочу знать, что он сделал с собой, — дрожащим голосом прервал его Лен, вытирая слезы. — Просто скажи, как он сейчас? — Плохо, — отвечает вместо Джо Хорхе. — Барри винит себя в твоей якобы гибели и ненавидит всех, кто к нему приближается. Он говорит, что это все нечестно, потому что они могут спокойно жить без тебя, а он не может. Он резал свои пальцы, говоря, что они бесполезны, раз не могут прикоснуться к тебе. Если честно, никто из врачей не знает, как с этим бороться, потому что это не просто психическое заболевание. Для Барри это потеря родственной души, а такие вещи таблетками и разговорами не вылечить. Такое время даже не всегда лечит. — Я могу поговорить с ним, когда он проснется? — хрипло спрашивает Снарт. — Мы не знаем, как он отреагирует, — вздыхает Хорхе. — Он последние недели не узнает никого, подпускает к себе только медсестру и меня. Барри непредсказуем, поэтому тебе придется вести себя очень осторожно, быть терпеливым и быть готовым ко всему. Даже к тому, что Барри возненавидит тебя, не узнает и даже попытается убить. — Что?.. Но… — Для Барри ты погиб, Лен. А психически нестабильные люди очень бояться того, что их мир вывернется наизнанку. Поэтому нам надо быть готовыми к любой реакции. Лен, ты уверен, что готов? Насколько я знаю, ты только-только вышел из комы. — Я готов, — потерянно шепчет Снарт и выпрямляется. — Я готов. Я должен, мы… Я не могу оставлять его одного в таком состоянии еще хоть на минуту. — Тогда завтра попробуем устроить вам разговор. Лучше не рисковать, устраивая вам встречу лицом к лицу после такого большого курса лечения, который, видимо, был бесполезен. И я понимаю, почему. — И почему? — Потому что ты не просто был жив, но еще скоро должен был проснуться. Метка родственной души на руке Барри говорила ему об этом, но парень понимал ее совсем по-другому. Психотропные препараты лечили его от того, чем он не болел, поэтому его состояние ухудшалось. Возможно, именно мы и довели его до такого состояния, но… Лучше распознать проблему поздно, чем никогда, и начать лечить в правильном направлении. — Малыш, — Лен переводит взгляд с врача на стекло, за которым чутко спит Барри, — скоро все это закончится. Я обещаю. Я здесь, я рядом. И это только начало сложного пути.