Нашатырь - 2. Охота с элементами дипломатии

      Заросли шевельнулись, и взгляд мерцающих глаз на миг полыхнул в тени, залегающей под трепещущей листвой.       — Нашатырь?       Ответа не последовало. Чувствуя, как на нее наваливается необъяснимая тревога, Зоя шагнула вперед и осторожно раздвинула ветки, после чего негромко позвала снова. Потом прислушалась… Звуки продирающегося сквозь кустарник большого тела и знакомое пощелкивание подсказали, что она на верном пути.       — Ты что там делаешь, здоровяк?       И снова молчание, снова попытка уйти…       Зоя немного поколебалась и решительно углубилась в подлесок, цепляясь одеждой за торчащие сучки и увязая ногами в клубке каких-то спутанных побегов. Ну, где же он там?       Тяжелое, рыкающее дыхание раздалось совсем рядом. То ли волнение, то ли угроза — не разобрать… Да что с тобой такое, чудище ты нелепое? Отчего опять так перевозбудился? Поди, пойми тебя…       Зоя повертела головой, стараясь более точно определить местонахождение спутника, и устремилась дальше, через несколько секунд буквально наткнувшись на него. Скалящаяся крабовидная морда приникшего к земле Охотника внезапно возникла прямо напротив нее… Странные складки колыхнулись во рту, желтые крючья максилл вздыбились, точно хелицеры рассерженного паука, круглые глаза под выразительно сдвинутыми колючими бровями глянули пристально и недобро. Почему такой суровый? Охота не задалась?       Женщина медленно потянулась к нему, чтобы успокоить, коснувшись ладонью выпуклого, бугристого лба, но дотронуться так и не успела. Уже не сдерживая своего знаменитого раскатистого рычания, Нашатырь внезапно ринулся навстречу и опрокинул надоедливую человеческую особь навзничь, придавив своей тяжеленной тушей. Он опустил голову, максимально приблизив свою хищную пасть к обалдевшему Зоиному лицу, и широко раскрыл жвала, обдавая жертву горячим дыханием. Что за шутки? Этого еще не хватало… В самый последний момент она ухватилась обеими руками за упругие, точно резина, отростки гривы и что есть силы потянула назад, не позволяя инопланетной твари добраться до себя. Нашатырь недовольно рявкнул и мотнул башкой, но челюсти захлопнул и отодвинулся, неожиданно смиряясь и будто бы прося взглядом отпустить. Что, больно? А ты сам что себе позволяешь?       Зоя с опаской разжала пальцы. Рептоид тут же поднялся и с ворчанием резко исчез из зоны видимости. Сразу стало очень тихо. Зоя поняла, что теперь она в лесу совершенно одна…       Открыв глаза, она еще раз прокрутила в голове неприятный сон. Десять лет прошло, а клыкастый товарищ все никак не хотел ее отпускать… Первоначально он являлся ей вообще чуть ли не каждую ночь, иногда дополнительно со всем комплектом окровавленных голов, в половине случаев пугая внезапным появлением и даже совершая нападение. И это, не смотря на то, что расстались они абсолютно по-доброму. Вообще, если говорить начистоту, Зоя под конец даже прониклась к этому существу искренней симпатией. Мало того, в ответ она также ощутила нечто похожее. Тем не менее, она слишком плохо успела узнать его, чтобы полностью избавиться от страха перед чужеродной и опасной формой жизни. Да, Охотник лез к Зое гладиться и мурчал возле нее ночами, заботился о ней — по-своему, неловко, а местами и грубовато, как уж умел… Но суть-то его при этом оставалась прежней. Представитель неизвестного кровожадного племени, чьи варварские обычаи не исчезли с приходом технологий, межпланетный браконьер, хищник до мозга костей… Лишь по счастливой случайности оказалось, что у его народа не в почете убийство самок — была бы Зоя мужиком, вероятно, выпотрошил бы, не задумываясь.       Ребята из спецназа, подобравшие исследовательницу и доставившие в город, так и не узнали, насколько им повезло. Охотник милостиво даровал им жизнь, «назначив» опекунами своей странной знакомой. Наверное, он просто понимал, что по-другому ему от нее не избавиться… Но страшно подумать, что было бы, если бы жадность до новых трофеев все-таки взяла над ним верх. Особенно теперь, когда один из того отряда стал так дорог…       Зоя повернула голову и поглядела на мирно спящего мужа, чей остроносый профиль на соседней подушке четко очерчивало утреннее солнце, пробивающееся через ткань портьеры. Вот спит себе и не подозревает, что был тогда на волоске… И о том, что за кошмары периодически снятся жене, тоже не ведает… Счастливый.       Женщина вновь закрыла глаза и подлегла к супругу поближе, прижавшись к нему и обняв. На фоне закрытых век вновь колыхнулась листва из остатков видения, и острые жвала нервно дернулись в ее гуще.       — Уйди… — пробормотала Зоя.       — А? — в полусне осведомился Ник.       — Спи, Коленька, рано еще.       Ей давно нужно было перестать обращать внимание на эти сны, тем более, что в последние годы они сделались крайне редкими, ибо время имеет свойство стирать из памяти все, даже таких колоритных персонажей, как лесной Охотник за головами… А сами сны… Сами сны ничего такого не значили. Просто являлись свидетельством работы здорового инстинкта самосохранения. Точно так же Зое периодически снилось, будто на нее нападают змеи, хотя в жизни она всегда манипулировала с этими животными весьма уверенно. Тем не менее, технику безопасности никто не отменял — как в случае с «ядами», так и при общении со здоровенными клыкастыми пришельцами, и мозг, постоянно держа наготове эту информацию, временами представлял ее в таком вот пугающем виде. Зато, эффективно.       Есть два типа опасных созданий: первые опасны больше в силу своей непредсказуемости, а логика вторых проста, как три рубля, хотя сама по себе смертоносность может зашкаливать. И если с первыми надо особо изощряться, то со вторыми просто следует действовать по правилам. Зоя предпочитала как раз вторых, стараясь избегать спонтанных существ, руководствующихся в жизни принципом «моча в голову ударила». В этом плане крокодилья прямолинейность Нашатыря когда-то ее безмерно радовала. Но одновременно не оставляла ни малейших сомнений: эта тварь реально могла убить — просто, как раз плюнуть. При неправильном обращении.       Десять лет… Прошло целых десять лет. И сколько же всего поменялось за этот период… Причем, как ни странно, контакт с внеземным разумом оставил в судьбе московского зоолога достаточно скромный след. Зоя не тронулась умом, не впала в депрессию и не пустилась во все тяжкие, гонясь за недостижимой истиной с группой «Космопоиска». Она просто видела сны и пыталась жить, как раньше. Или хотя бы делать вид.       Конечно, сразу после возвращения к цивилизации ее ожидало много неприятных моментов, связанных с выяснением обстоятельств постигшей группу ученых трагедии. Несколько раз пришлось давать показания, пересказывая частично выдуманную историю о нападении бандитов, гибели коллег, пребывании в плену и чудесном спасении путем бегства из неосмотрительно перепившегося под вечер лагеря. По версии Зои, злоумышленники что-то такое сильное употребили, что дружно отрубились, и ей не составило труда перепилить свои путы о какую-то железку, выбравшись незамеченной. А как уж там дальше их судьба сложилась — откуда ей знать? На рассказчицу сперва посматривали с недоверием (и не удивительно, учитывая следы учиненных Нашатырем беспорядков), но она так убедительно вещала о своем одиночном выживании в лесу, что, в конце концов, с расспросами от нее отступились.       Потом были тяжелая процедура опознания и полное тревог возвращение домой — Зое все время казалось, что в последний момент ее задержат, потребовав прояснить еще некоторые детали. В том числе и эту вынужденную дружбу с потрошителем из глуши… А еще ее запросто могли выкрасть по дороге спецслужбы — вот уж кому закон не писан! Хотя, даже, расскажи она все предельно честно, что бы они сделали? Впрочем, могли бы запросто устроить «пропажу без вести»…       Как бы то ни было, обошлось. Окончательно Зоя пришла в себя уже в Домодедово, когда до сих пор не верящие в ее возвращение родные принялись душить ее в объятиях. Потом путешественница еще сотню раз повторяла свою на зубок заученную легенду, в том числе, объясняясь перед родственниками и работодателями погибших. Лишь спустя несколько месяцев все окончательно успокоилось…       Вот тогда-то Зоя и достала из тайника якобы потерянный мобильник. Надежды на то, что сделанные ею снимки сохранились после того, как аппарат побывал под железной сандалией Нашатырки, оставалось очень мало, но женщина все-таки попробовала прочесть карту памяти. Естественно, безрезультатно. Возможно, передай она носитель специалистам, из этой затеи и вышел бы толк, но кому она могла настолько верить? После долгих раздумий, телефон все-таки был доломан при помощи молотка и выброшен в мусорку на другом конце города, а карта отправилась в печку на даче… Да, первое время Зою мучила легкая паранойя.       Но все быстро забылось, когда ее общения принялся настойчиво добиваться и, в конце концов, таки добился Ник Джефферсон — приятной наружности тип средних лет, по совместительству командир того самого карательного отряда, на который так долго облизывался Нашатырь. Именно Ник сразу же взял «прекрасную незнакомку» вышедшую к лагерю из леса под свою опеку (то, что она была с ног до головы учучкана не пойми чем и воняла, точно две недели немытый кошачий лоток, его ни капли не смутило). Ник участливо расспросил Зою о ее злоключениях, поинтересовался, не требуется ли ей медицинская помощь и предоставил отдельную палатку со всеми возможными для колумбийской глуши удобствами. Когда же появилась возможность транспортировки в город, мисс Воронина с изумлением обнаружила, что вояка расстается с ней ну с очень уж явной неохотой. Под предлогом того, что он должен быть уверен в ее безопасности, капитан Джефферсон выдал ей все свои координаты, вплоть до адреса матушки, настаивая на том, чтобы Зоя известила его по возвращении. Пришлось пообещать, а позже исполнить… Как итог, Ник вцепился в приглянувшуюся особу мертвой хваткой, и через год дистанционного общения неожиданным образом превратился для нее в любимого Коленьку…       Коленька, как и положено настоящему военному, отличался достаточной прямотой. Почувствовав долгожданную взаимность, он не стал ходить вокруг да около, а просто и незатейливо пригласил Зою провести совместный отпуск. А Зоя взяла, да и согласилась, почти не задумываясь. Возможно, в тот момент она проявила излишнюю доверчивость, однако Ник еще с самой Колумбии успел достаточно к себе расположить — мог, между прочим, отыметь русскую бабу вместе со всем отрядом и сделать потом вид, что даже не пробегало тут никакого герпетолога… Короче говоря, из-за предрассудков отказываться от перспективы личного счастья, было просто глупо. Тем более, Ник даже все расходы взял на себя. И даже не особенно домогался в процессе, хотя, вроде, взрослые люди.       Отдых прошел более чем активно и подарил гору впечатлений. Дополнительно Зою весьма порадовала терпимость спутника к ее стремлению обследовать каждую щель в поисках разной живности — несколько ее прошлых ухажеров слились как раз под предлогом, что нормальная женщина не должна шастать по болотам, отлавливая гадюк. И в Колумбию ездить тоже не должна с посторонними личностями. Но капитану Джефферсону, такое впечатление, что даже нравилась ее приключенческая жилка. Как-то он шутки ради сравнил Зою с Ларой Крофт, правда, немедленно получил в ответ целую лекцию по теме «исследователи так не одеваются».       Кстати, именно благодаря исследованиям и был совершен следующий шаг в их отношениях. После многочисленных и упорных попыток выйти на зарубежный уровень, один из университетов Филадельфии заинтересовался Зоиными работами в области систематики, и пригласил ее к участию в своей научной программе. Узнав об этом, Ник несказанно обрадовался, так как после очередной ротации служил относительно неподалеку — в районе Нью-Йорка, а значит хоть изредка, но они теперь могли видеться.       «Навидались» они и впрямь хорошо — до двух интересных таких полосочек, огорошивших Зою в аккурат к завершению проекта. «Ну, я же все равно собирался тебе предложение делать», — по-военному невозмутимо отреагировал на неожиданную новость капитан и через неделю приехал с кольцом. И даже не высказал подозрений, что хитрая русская специально так подстроила, чтобы из Америки не уезжать.       Конечно, ребенок сейчас был не очень кстати. Намотавшись по горячим точкам, Ник собирался подать в отставку, но только через три года, а до того момента ему постоянно пришлось бы жить с семьей раздельно. С другой стороны, Зоя уже пару лет осознавала тиканье пресловутых «часиков», так что… Вышло так, как вышло, и жаловаться никто не стал. Пышной свадьбы они не устраивали — как-то было совсем не до того, но оба считали, что потеряли немного. Так Зоя Николаевна Воронина стала миссис Зои Джефферсон. Ну, всякое бывает в жизни…       Вслед за получением гражданства удалось получить и постоянную должность при кафедре, чему Зоя была несказанно рада. Наконец-то все в ее жизни стало складываться, как надо, аж по дереву хотелось постучать! Еще бы клыкастые инопланетяне сниться перестали — вообще бы было замечательно.       Вскоре Зоя оставила свою съемную квартирку и переехала в приобретенный супругами домик, находящийся в пригороде благополучного Южного района. Так как чета Джефферсонов решила обосноваться там надолго, Ник при первой возможности перевез в соседний квартал и свою матушку Софи — улыбчивую пожилую женщину, отнесшуюся к русской невестке с искренней теплотой. По наивности своей Зоя сперва подумала, что «мама Соня» оставит все свои нехитрые старушечьи дела и кинется помогать ей с ребенком, учитывая, что такого понятия как декрет в буржуйском государстве не предусматривалось, а работу в полюбившемся универе бросать не хотелось. Однако ее надежды не оправдались, так как при всем своем замечательном характере, вырастившая в былые годы троих детей бабуська не собиралась теперь ставить на своей общественной жизни крест, посвящая все свое время внукам. Активная пенсионерка была, одним словом.       Мэри появилась на свет через шесть месяцев, а с отцом, так некстати заброшенным на очередное задание, познакомилась лишь в возрасте полугода. Свекровь все это время периодически помогала с малышкой, но чаще с ней, конечно, сидела нянечка Джесс, которую Зоя вскоре полюбила как родную за самоотверженность и готовность по любому свистку принестись хоть в час ночи.       Дочери исполнилось три, когда Ник оставил службу и открыл небольшой бизнес по продаже мебели. В разъездах он по-прежнему бывал, но теперь Зоя, хотя бы, не успевала за их время забыть, как муж выглядит. Впрочем, безбашенная мамашка и сама на месте не сидела, то и дело срываясь на очередную конференцию, а при первой же возможности намереваясь двинуть в какую-нибудь экспедицию.       Машка в этих условиях росла девкой чрезвычайно самостоятельной, хотя, когда в один прекрасный момент над обеденным столом появилось два нарисованных детской рукой и прилепленных на скотч портрета с подписями «мама» и «папа», Зое стало немножко не по себе. Кстати, отпуск на «побыть с ребенком», в итоге, пришлось все-таки брать папе.       Нет, миссис Джефферсон, конечно, в муже и дочери души не чаяла, но представить себя добропорядочной домохозяйкой никак не могла. Вся ее жизнь проходила в исследованиях, статьях, выступлениях, лекциях, и променять их на пироги, пылесос и книжный клуб по четвергам она не находила сил…       — Коля! — муж давным-давно смирился со своим русским именем, явившись невольным тезкой своего тестя, так же, как и с привычкой супруги орать с улицы, когда он в доме. Однако, орать из дома в ответ он так и не научился. Не научился также и произносить родное для жены «Зося», к ее величайшему огорчению.       Ожидая, пока благоверный спустится, Зоя рассеянно окинула взглядом ровную зеленую лужайку, раскинувшуюся перед домом. Вот, что ей здесь особенно нравилось — это задний двор, где можно было повесить гамак и поставить жаровню. И притом никакого огорода! Не так давно в гости приезжали ее родители и посетовали, сколько же места у бестолковых деток зря пропадает. Маман даже порывалась наметить гряды под морковь… После этого Ник потихоньку спросил, верно ли он понял, что семья Ворониных живет натуральным хозяйством, и не нужно ли им, в связи с этим, материально помочь.       — Что случилось, дорогая? — через минуту он появился на пороге, кусая яблоко. Ага, опять в холодильнике рылся.       — Я поехала, — сообщила Зоя и, стремительно подскочив к жующему мужу, чмокнула его, куда-то мимо губ, после чего упорхнула к машине.       — Куда? — чуть не поперхнулся тот.       — На работу!       — Но сегодня суббота! Мы с тобой собирались… — он не договорил.       — Помню! Давай вечером! — уже открывая автомобильную дверь и падая в салон, отозвалась женщина. — Там кое-что срочное! Сходите пока с Машкой в парк — вон, какая погода отличная!       Ник только вздохнул. С тех пор, как супруга начала набирать материал для нового исследования, у нее то и дело появлялось «кое-что срочное». А миссис Джефферсон тем временем уже выкатила на проезжую часть и устремилась по привычной дороге к университету.       Вот что-что, а без машины здесь было никуда… В первое время Зоя пробовала ездить на общественном транспорте, но быстро отказалась от этой затеи, осознав, что здесь не Москва, где проще и быстрее всего в любую точку города добраться на метро. Метро тут, к слову, было какое-то жуткое — другого слова просто не подобрать! Грязное, переполненное какими-то мутными личностями… Короче, брр! Водительские права у Зои, вообще-то, имелись лет с двадцати, и они частенько пригождались во время экспедиций, но по родному городу женщина прежде ездить опасалась и своей машины не имела. Однако здесь все было совсем по-другому. Обзаведясь синеньким «Фордом», Зоя сразу же возблагодарила местную культуру вождения и прямоту дорог, так что адаптировалась, в целом, довольно быстро, по достоинству оценив новый уровень своей мобильности.       Она улыбнулась себе в зеркало заднего вида и прибавила газа. По сторонам побежали умиротворяющие картины тихого пригорода, через десять минут сменившись кварталами с городской застройкой; из динамика радио позитивно пиликало что-то джазовое. Стоял конец августа, но погода даже и не думала портиться, не скупясь на по-летнему яркое солнце, разве что, стало чуть прохладнее, но после июльской духоты этому можно было только радоваться.       Настроение было отличное! С утра из университета позвонили и осчастливили внезапным приглашением на масштабную научную конференцию Калтеха, так что Зоя, не утерпев до начала рабочей недели, сорвалась выяснять обстоятельства. Именно ни с чем несравнимое предвкушение новой поездки, новых знаний и новых знакомств делали этот день особенно приятным. Тем более, что Зоя что-то давно никуда не выбиралась.       Дорога заняла чуть дольше обычного — из-за аварии на дороге пришлось совершить объезд, но это небольшое неудобство никак не повлияло на прочно утвердившееся состояние душевного подъема. Правда, когда через полчаса декан вручил сотруднице пригласительное письмо — у мистера Бейли была странная привычка собственноручно выдавать такого рода послания, — на ее лице отобразилась некоторая озадаченность. Обычно подобные письма рассылались за несколько месяцев, дата же, значившаяся на этом бланке, неприятно указывала на то, что для написания доклада остается не более суток…       — А почему так поздно? — изумилась Зоя, еще раз перечитывая документ, в остальном весьма соблазнительного содержания — такой насыщенной программы она давненько не видела, и не поехать было бы преступлением, а поехать простым слушателем — ниже ее достоинства.       — О, секретарь долго извинялся, сказал, что произошла ошибка при отправке, — объяснил декан. — Но вы меня удивляете, миссис Джефферсон. Вы же сами посылали заявку — должны были помнить.       Зоя открыла, было, рот, чтобы сказать, что ничего она никуда не посылала, но вовремя передумала — обвинят еще, чего доброго, в небрежности к работе. К тому же… Она много чего много куда за последнее время посылала, может, и впрямь…