Cuckoo

На следующий день, сразу после уроков, началась подготовка к фестивалю. Мое мнение о том, что фестиваль никому не интересен, было нагло проигнорировано, чему я не очень удивился. Всей этой бандой энтузиастов руководил Обезьяний Король со своей свитой. Но, стоило признать, он знал, что делал. И декорации новые, и наряды явно только из ателье – сразу видно, потратились чьи-то родители. Меня тоже хотели припрячь к коллективной работе, но как только я чуть не уронил дорогущую антикварную вазу из тончайшего китайского фарфора (для пущего антуража поставить хотели) и чуть не попал в Атобе ножницами (не я же виноват, что в кабинет пчела залетела!), мне вручили листы с распечатанными фигурами и велели вырезать их и идти домой. Я уселся в самый дальний угол и принялся за работу. POV Атобе Этот засранец! Он чуть не угробил вазу династии Минь, чуть не попал мне ножницами в глаз! Вот же неуклюжий! Но, смотря на то, как он хмуро плетется в самый темный угол, как какой-то хикикомори, я испытывал странное чувство удовлетворения – я все же заставил его работать вместе с классом. Момоширо, видимо, разболелся окончательно, так как не пришел сегодня в школу, и оставил своего дружка одного. Я оторвался от вырезки фигур и уставился на парнишку, к которому в припрыжку шел Гакуто. Вот же, похоже, сейчас что-то будет! Гакуто склонился над Эчизеном и начал что-то шептать ему в ухо. Я внимательно следил за ними обоими, как и Ошитари. Тот подошел ко мне и спросил: -Как думаешь, о чем они говорят? -Мне откуда знать? Это же твой дружок, ты с ним и разбирайся. Но тут я заметил, как Рема одной рукой схватил Мукахи за рубашку, а ножницы, лежащие в другой руке, наставил на его пах. Я весь покрылся холодным потом, а на губах сама собой возникла улыбка – вот же кровожадный засранец! Ошитари уже было подорвался на помощь другу, но я схватил его за руку. Рема же выпустил из захвата рубашку Мукахи и, убрав ножницы, как ни в чем не бывало, принялся за работу. Гакуто обернулся к нам, и я увидел его бледное лицо и трясущиеся руки. Он беспомощно смотрел на Ошитари, словно искал в нем поддержки. Юуши вырвал свою руку из моего захвата и подбежал к Гакуто. Схватив его за руку, он вывел его из класса. Странно, что этот инцидент никто кроме нас не видел, видимо, это все из-за темного угла, в котором сидел Эчизен. Когда с подготовкой на сегодня было покончено, я взял свою сумку и пошел к воротам, где меня уже ждала машина. Ошитари и Гакуто так и не вернулись, поэтому я решил просто уехать. Около ворот я заметил Эчизена, который возился с зонтиком. Я подошел к нему. Он поднял на меня глаза и спросил: -Чего тебе, король обезьян? -Мог бы просто назвать меня по имени, я бы тебя расцеловал за это, - сказал я, но тут же осекся, поняв, какую только что глупость сморозил. Я! Поцеловал бы его! Я же гомофоб! Тот смотрел на меня своим фирменным безразличным взглядом, в котором уже начали появляться чертята, и сказал: -Ты мне буквально пару дней назад сказал, что хочешь уничтожить меня, а теперь предлагаешь мне поцеловаться и… -Я не предлагал тебе целоваться! – перебил его я и, схватив его зонтик, раскрыл его у себя над головой. Вот сейчас я почувствовал себя королем – я был на порядок выше него. Я ухмыльнулся, увидев. Как он нахмурился и пробормотал: -Отдай. -Ты что-то сказал? - господи, Кейго, что за ребячество?? -Если ты не отдашь мне зонтик, я подхвачу пневмонию и умру. И ты будешь организовывать мне шикарные похороны, а потом тебя посадят в тюрьму, - сказал он и, воспользовавшись моим замешательством, выхватил зонтик из моих рук. Он победно улыбнулся и пошел в сторону своего дома. Я крикнул: -Что случилось у тебя с Гакуто? Он замер, а потом обернулся и сказал: -Спроси его, если хочешь, но я не уверен, что он тебе ответит. И он продолжил свой путь. На следующий день пришел Момоширо, чем вызвал у меня бурю недовольства, потому что я планировал сегодня основательно опросить Эчизена, ведь Гакуто мне, в самом деле, ничего не сказал. Но что меня удивило больше всего, так это то, что Мукахи не побежал первым задирать Момоширо. Похоже, того это тоже удивило, но он просто пожал плечами и пошел за свою парту, по пути потрепав сонного Эчизена по голове. Тот только угукнул что-то в ответ и снова погрузился в сон. Уроки тянулись долго и скучно но мне, как прилежному ученику, пришлось записывать все эти ненужные мне конспекты. Пока я трудился в поте лица, Эчизен беспалевно спал за учебником английского. Учитель что-то говорил, и я совершенно не удивился, когда и у меня начали слипаться глаза от его нудной речи. Но уроки закончились, а подготовку к фестивалю никто не отменял. Эчизен снова уселся в свой темный угол, но на этот раз в компании Момоширо. Порой я ловил себя на том, что беззастенчиво рассматриваю эту парочку друзей, даже не испытывая при этом отвращения. Скорее, это была зависть – сам я никому из своих друзей не доверял. Но сегодня было что-то не так. Эчизен постоянно косился то на телефон, то на дверь, словно через нее должен был зайти сам сатана. Момоширо что-то говорил ему, но с моего места мне не было слышно. Буквально через пару часов, когда народ начал расходиться, я понял причину такого поведения Эчизена. Подойдя к окну, я увидел того самого парня, который приходил к Эчизену. Тот стоял около ворот, но потом, словно почувствовав мой взгляд, поднял глаза на окна. Увидев меня, он пошел в сторону здания школы. Я обернулся и увидел замершего Эчизена. Тот сжимал в руках телефон и был на порядок бледнее обычного. Я схватил его за плечи и буквально прошипел ему в ухо: -Чего ты так боишься, Эчизен? Он что, маньяк? Он помотал головой, но вдруг услышал шаги – парень был в другом конце коридора. -Не хочешь его видеть? Он пробормотал что-то, но я только схватил со стола наши сумки и потащил его в сторону шкафа, который стоял около стены и был прикрыт декорациями. Рема непонимающе посмотрел на меня, когда я приоткрыл дверь, но я только затолкал его туда, а потом залез сам. И как раз вовремя – парень уже зашел в класс. Теперь главное – не дышать.