Метка

Ангелов с детства учат, что добродетель, скромность и альтруизм — лучшие из качеств, которыми должен обладать каждый. Ты должен быть честен перед другими и перед самим собой. Единственным истинным желанием может быть лишь желание сделать мир лучше и привнести в него свет. Ты должен свято и доблестно нести свой крест, не жалуясь. Слишком много раз в этих правилах повторялось слово «должен». От этого со временем начинаешь уставать. И ведь никто ни разу не сказал, что ты получишь в ответ. Может быть, признание? Или, хотя бы, банальное уважение? Что вообще нужно сделать для того, чтобы доказать, что ты ничем не хуже? До двенадцати звезд Раф искренне верила, что если очень сильно стараться быть правильным ангелом, то остальные обязательно изменят свое мнение. И вела себя именно так, как учили: праведно, скромно, гуманно. Только вот не очень-то помогло. Потому что некоторым вредным, избалованным ровесникам стало лишь еще проще глумиться над застенчивой девочкой. И она каждый раз убегала, утирая слезы обиды у всех на глазах и проклиная себя за то, что вообще родилась. Выжила. Посмела — как любили выражаться задиры — занять место, на которое не имела прав. Забивалась в дальний угол и, прижимая колени к груди, долго себя жалела. Ненавидела собственную слабость. Ненавидела то, что не может дать отпор и не имеет ни малейшего понятия, как добиться уважительного отношения. Кусала губы до крови и ждала, пока за ней придет Ури и проводит до дома. Ведь выходить из «убежища» одной было страшно — злые дети с нимбами над головами уж очень любили развлекаться, устраивая ловушки. Тогда Раф не понимала, как правильно стоит за себя бороться. Обладавшая гораздо меньшими магическими способностями, она не могла даже дать сдачи. Пыталась один раз — и потом долго висела на ветке старого дерева со связанными крыльями и полным отчаянием от накатившего унижения. А потом, в один день, наконец осознала. Если твой противник сильнее физически — не стоит идти с кулаками и ввязываться в честный бой. Придумай, как его можно одолеть другим способом. Обмани, схитри, замани в ловушку. Делай все то, на что у обычных ангелов мозгов не хватит из-за своей недальновидности. И это стало ее щитом. Раф научилась выживать в жестоком мире тех, кто по своему определению должен нести лишь милосердие. С тех пор она редко попадала в передряги, искусно выходя победительницей в каждом столкновении благодаря своей изобретательности и разным ухищрениям. Если бы демоны только знали, какой «талант» пропадает совсем рядом, то, вероятно, давно бы пригляделись. Ангелы же даже не замечали, как явно ими манипулируют. Будучи по своей натуре бесхитростными, бьющими «в лоб», не могли и предположить, что кто-то способен вести интриги. Ее это устраивало. Проблем в жизни стало значительно меньше, ибо Раф всегда умело выходила «сухой из воды». С тех пор эта тактика стало основой ее жизни. Не хотели принимать доброту? Так теперь подавитесь своим же ядом в ответ. Все, на самом деле, было довольно просто: широко улыбайся, глупо стреляй глазками и изображай святую невинность. Пусть считают тебя идиоткой и теряют бдительность. А в нужный момент — бей. Это было то самое кредо, которое помогало добиться успеха: получать лучшие оценки, нравиться учителям и виртуозно влиять на подопечного. Вот и сейчас, стоя перед кабинетом нового профессора, Раф облачалась в любимую маску. Вытерла вспотевшие от волнения ладошки и натянула кокетливую улыбку. Огляделась по сторонам, убеждаясь, что никого нет. Не хотелось привлекать излишнее внимание и окружать свою персону новыми сплетнями. Их ей сейчас и так по горло хватало. После недавнего инцидента с Джоэль многие смотрели косо. Порой даже в страхе отшатывались. Она, конечно, пыталась поначалу доказать свою невиновность, но слухи распространялись стремительно. Это рушило ее образ безобидной дурочки, но так, по крайней мере, от нее, наконец, отстали. Если и поливали помоями, то делали это хотя бы тихо. Хоть что-то хорошее во всей этой странной ситуации. Впрочем, сейчас это было уже не важно. В данный момент Раф нужно было сосредоточиться на куда более важной миссии. Последние дни влюбленные студентки то и дело обсуждали Теренса. Говорили в основном о его красоте, несчастной судьбе и потрясающем голосе. Слушать все это было тошно, но она давно выучила свой главный урок — впитывать абсолютно всю информацию, до которой можешь дотянуться. Ведь знание — сила, хорошее оружие. Сквозь поток сопливых воздыханий нашлось что-то достойное внимания. По слухам, нового преподавателя не просто так отправили провести урок о метках и соулмейтах. Все последние годы он тщательно собирал и изучал любую информацию, до которой студент не мог просто физически дотянуться в школьной библиотеке. Теренс был буквально летающим кладезем знаний, которые были ей так нужны. Это была не просто блажь — необходимость. Перед глазами то и дело маячило чистое запястье Сульфуса, который смог побороть проклятье. Смог избавиться от уз, что удавкой сдавливали ее шею. И в тот момент Раф была готова кричать от переполняющих грудь эмоций. Но вместо этого — гордо подняв подбородок — удалилась. Пробежала пару коридоров вперед и, прислонившись к окну, пыталась понять, что происходит. Нет, ее никоим образом не взволновало увиденное. Он может проводить время с кем и как хочет. Никаких ревностных или собственнических чувств не возникло. Разве что возмущение за порчу общественного школьного имущества. Это, безусловно, радовало. Но почему пока она умирала от боли, Сульфус спокойно наслаждался жизнью? Почему его запястье не жгло, и метка не доводила до сумасшествия? Почему страдать должна только она сама? Раф тогда почувствовала гнев. Хотелось вернуться и высказать все, что думает о нем. Схватить за руку и сжать до хруста костей. Хотелось, чтобы он понял, как больно ей было пять минут назад, когда она бросилась на его поиски, думая, что Сульфус где-то захлебывается в своей черной крови, умирая. И хотелось, черт возьми, узнать, как он избавился от метки. Но одна мысль о возвращении в это порочное место вызывало отвращение. Раф в тот момент крепко зажмурилась, прогоняя не прошенные видения и горестно осознавая, что теперь не сможет нормально питаться в столовой. Каждый раз будет непроизвольное желание вырвать и промыть глаза, дабы испепелить мерзкие образы. Чувствуя себя идиоткой, полетела в сторону своей спальни. Сколько раз она хотела поговорить с ним, все обсудить и решить, что делать дальше! Ей не нужны были признания в любви или скрепление метки с общениями любить до скончания веков. Но Сульфус каждый раз ее игнорировал и уходил. Скрывался. Растворялся. Ни разу не пошел навстречу. Ни разу не задумывался, что она чувствует, и чем ей пришлось пожертвовать из-за этой глупой ошибки вселенной. Ни разу, черт возьми, не протянул руку помощи и не попытался помочь! Он просто нашел решение и избавил себя от хлопот, продолжая наблюдать за тем, как Раф каждый день падала все глубже на дно. Как плакала, истекая кровью и захлебываясь слезами. Ему не пришлось проходить через все это. И теперь она четко понимала, что ненавидит его каждой частичкой души. Тот, кто говорил, что ангелы не способны на такие чувства, глубоко ошибался. Способны. В конце концов, в игры можно играть двоим. План созрел практически моментально. Осталось лишь исполнить. Поэтому, придав своему образу как можно больше застенчивости и неловкости, Раф осторожно постучала в дверь, имитируя дрожь в руках. Получилось вроде неплохо. — Профессор, прошу прощения за позднее беспокойство. Не могли бы вы уделить мне минутку? — голос почти сорвался на испуганный писк, отчего она в очередной раз восхитилась своими актерскими способностями. Перевела взгляд на большое окно в коридоре и хмыкнула. Маленькая студентка решила навестить своего преподавателя в довольно позднее время. Это может породить не очень хорошие сплетни. Аркан, вероятно, поседел бы, услышав такое. Раф же специально выбрала именно этот момент: жертве ее интриг будет также неловко, но и не пустить ее не посмеет — все ведь чисто по официальному поводу. За дверью послышалось копошение. Через минуту перед глазами предстал обескураженный мужчина. Разглядывал ее около десяти секунд с явным удивлением, но все-таки кивнул, пропуская ее вперед. Жестом пригласил присесть. — Чем я могу помочь? — Понимаете, меня так впечатлили ваши рассказы о метке, что я не могу ни о чем другом думать. И поняла, что хочу написать об этом исследовательскую работу, чтобы повысить свой средний балл за семестр. Ведь я как раз искала тему, а писать о том, что тебе интересно — намного лучше, — она села на стул напротив его рабочего стола и сложила руки на коленях как послушная ученица. — Не могли бы вы помочь мне с поиском литературы? Теренс смерил ее недоверчивым взглядом, останавливаясь в паре метров и облокачиваясь о краешек стола. Скрестил руки на груди и явно обдумывал ее слова дольше положенного. Раф прикусила губу, понимая, что легенда выглядит не очень убедительно: на лекции она не проявляла ни малейшего интереса и вела себя скорее раздраженно. — Это не является учебной дисциплиной и никак не отразится на ваших оценках. Разве вы не знали? — Да, но я надеялась, что профессор Аркан оценит мои старания и заинтересованность. Я бы очень хотела закончить семестр лучше остальных, и готова воспользоваться всеми возможностями. Прошу, вы — мой последний шанс, и я знаю, что никто лучше вас не разбирается в этой теме! — это был один из тех запрещенных приемов, которые Раф применяла в крайних случаях. Дай мужчине понять, что он лучший, восхитись им, сострой «даму в беде» — и он, вероятно, не устоит. В глазах молодого преподавателя что-то промелькнуло. Что-то, что она не успела понять. — А вы честолюбивы, не так ли? Далеко пойдете, — послышался смешок. — Хорошо, я не имею никакого морального права отказывать студенту в тяге к новым знаниям. Я напишу вам список книг, которые помогут. Их вы найдете в библиотеке. Черт. Ситуация превращается в патовую. Раф едва сдержалась, чтобы не фыркнуть и не показать свое разочарование. Нужно было срочно переходить к плану «Б». Давить на него дальше бессмысленно. Необходимо воздействие более тонкое. Обольщать собственного учителя — не очень-то по-ангельски, но отчаянные времена требовали отчаянных мер. Ей нужно было узнать больше. Застать его врасплох. Втереться в доверие, чтобы отогнать все подозрения. Как там вели себя однокурсницы при виде Теренса? Она достаточно понаблюдала за ними, чтобы понять примерную стратегию. Застенчиво прикусила нижнюю губу и посмотрела самым невинным и несчастным взглядом, на который только была способна. — Понимаете, мне… — запнулась, словно подбирала слова. — Мне этого недостаточно. Я изучила всю доступную литературу. И не нашла там ничего, о чем бы вы не рассказали нам в тот раз. Тем более, что совсем недавно я услышала одну легенду, и хотела бы узнать о ней подробнее, если это возможно… — губы расплылись в очередной кокетливой улыбке. Профессор абсолютно проигнорировал эту улыбку и лишь слегка нахмурился. Вероятно, он уже привык к флирту и знакам внимания от назойливых влюбленных девчонок. Но последние слова, кажется, все-таки вызвали интерес. — И о чем же эта легенда? — О дьяволице, которая смогла без последствий отказаться от милости, которую ей даровала судьба. Она полюбила другого и бросила своего соулмейта, сумев при этом сохранить свое положение в обществе и здравый рассудок. — Где же вы могли услышать об этом? — В столовой, во время обеда. Один демон рассказывал об этом другому, — то было первой правдой, озвученной за сегодня. Мефисто действительно упоминал эту историю, но скорее в контексте шутки. — Так это ложь или нет? Если нет, то как она смогла это сделать? Настроение Теренса ухудшалось буквально на глазах. Ухмылка на его губах пропала, а поза стала более напряженной. Он отвернулся, расхаживая по кабинету. — Это темная магия, о которой вам не следует знать. Те, кто прибегают к ней — рано или поздно очень плохо закончат, поверьте мне. На это раз Раф не смогла скрыть разочарование. Очередной тупик и зря потраченное время. Только попусту лебезила и строила глазки, выставив себя посмешищем! Ну почему все обязательно нужно так усложнять? Неужели нельзя просто рассказать как есть, и под конец приправить моралью в духе «не смей повторять»? Злость внутри кипела и начинала уже истощать. Пока она бьется о глухие стены, Сульфус давно нашел выход и теперь живет счастливо. Это было несправедливо. Раздраженно выдохнув, поднялась со своего места и в последний раз оглядела помещение. Разговор окончен, пора уходить. Рассматривая интерьер, Раф пыталась запомнить примерное расположение всех вещей. На случай, если отчаяние победит и придется взламывать кабинет, чтобы самолично найти все тайные рукописи. Это сработало почти инстинктивно. Внимание привлек небольшой террариум в дальнем углу. Теренс проследил за ее взглядом и сдержанно улыбнулся, подходя ближе и любовно поглаживая по стеклу. Кажется, она, сама того не ведая, нашла его слабость. — Ваши питомцы? — спросила не задумываясь, наблюдая за двумя разноцветными ящерицами. — Неожиданно. Мужчина открыл крышку и взял одну из них, позволяя бегать по своей ладони и предплечью. — Почему же? Мне кажется, что они довольно милые. Вы не разделяете это мнение? Раф поморщилась. — Я предпочитаю змей. Характеристики, присущие их роду, мне больше импонируют. Милые животные. Кусают исподтишка, застав жертву врасплох. Достаточно умны, чтобы заработать себе преимущества. — «Кусать исподтишка» — не очень по-ангельски, Раф. Таким вы не должны восхищаться. — Но они ведь не делают это беспричинно, верно, профессор? Нападают лишь на тех, кто может представлять им угрозу. Теренс, кажется, был удивлен. Покачал головой и хмыкнул, смотря на нее с каким-то… восхищением? — А есть те, кто представляют вам угрозу? — елейным голосом протянул, понимая проведенную аналогию и намеки. «О да, и их много. Один из них высечен на моем запястье, как мерзко клеймо. Как напоминание, что мне нельзя расслабляться. И в спасении от которого вы мне только что отказали», — подумала про себя, но вслух не озвучила. Лишь натянуто улыбнулась, состраивая очередную гримасу невинности. — Ну что вы, профессор. Конечно же нет. Я стараюсь со всеми поддерживать хорошие отношения, — ложь слетела с языка также легко, как и всегда. — Тем более, что это совсем не про меня. Мой талисман — это божья коровка. Я также безвредна, как и Кокс. Раф пожала плечами, пряча глаза и упрямо не поддерживая треклятый зрительный контакт. Не покидало ощущение, что Теренс как будто смотрел сквозь нее; забирался под кожу и вытаскивал все шкатулки с секретами. — Да, приятные взору создания. Никто от них никогда не ожидает подвоха, — задумчиво произнес, ухмыльнувшись. — И в тоже время опасные. Хищники, выделяющие ядовитую для многих других насекомых гемолимфу. Порой даже способны укусить человека, вызывая специфические реакции организма. Не смертельно, но запоминающееся. Он многозначительно посмотрел, ожидая реакцию. Ей пришлось применить все свое актерское мастерство, чтобы выглядеть удивленной. Конечно, Раф об этом знала. Не просто так каждый бессмертный выбирает себе талисман. Все они — их прямое отражение. Но маску идиотки снимать пока нельзя. Пусть потешит свое эго. — Это очень интересно и неожиданно. Не знала, что вы так увлекаетесь зоологией, — хихикнула, пряча руки за спиной. — Благодарю за уделенное время, но мне, кажется, пора. Едва склонила голову и кротко кивнула в знак прощания. Развернулась на пятках и стремительно направилась к двери, надеясь как можно скорее остаться наедине и все обдумать. Нужно было придумать что-нибудь еще. И когда она уже коснулась дверной ручки, ее неожиданно остановил чарующий голос: — Раф? Задержитесь еще ненадолго, пожалуйста, — произнес тихо, с убаюкивающей интонацией. Ее имя прозвучало невероятно мягко, завораживающе. Его действительно было приятно слушать. На секунду даже стало понятно всеобщее помешательство. Она обернулась, сталкиваясь взглядами с голубыми глазами профессора. Оттенок был намного темнее, чем ее собственный. Более глубокий. Наполненный таинственностью и какой-то мудростью. — Я ознакомился с личным делом каждого студента и хочу сказать, что вы приятно меня удивили. Золотая школа давно не видела таких талантов, пусть в последнее время вы и испытывали некоторые трудности, — под «трудностями» он, вероятно, подразумевал то, что она едва не позволила душе смертного гореть в адском пламене. — Уверен, у вас была на это веская причина. «О да, были и еще как. Видите ли, в любую минуту сюда могут ворваться архангелы и выволочить меня за волосы, чтобы утилизировать. Потому что я — ошибка во всех отношениях. Но спасибо, что отметили мои интеллектуальные способности», — с ухмылкой подумала, но через секунду вернула лицу безобидное выражение. Старалась делать вид, что смутилась от похвалы. Теренс вернул своих «питомцев» в террариум и направился к своему рабочему месту. Сел за стул и достал несколько папок. — Позволите говорить откровенно? Вы мне нравитесь, Раф. Конечно, когда вы не юлите и не пытаетесь строить из себя дурочку, чтобы выудить из меня запретную информацию. Я вижу в вас большой потенциал. И я знаю о некоторых… — запнулся, пытаясь подобрать более корректные слова. Ей это не нравилось. Она предпочитала, чтобы все говорили прямо; хитрить было ее фишкой. — Проблемах, которые делают вас несколько слабее перед другими. Теми, кто был рожден бессмертными, а не стали ими. Ну вот, наконец-таки разговор пошел откровенно. Еще один святоша, который хочет пожалеть и не постесняется припомнить об ее маленьком «недостатке». Она скривила губы, чувствуя, как внутри разгорается огонек злости. Ее вовсе не испугало, что он сразу раскусил план и ни на секунду не повелся. К черту. Жалость — то, что она ненавидела больше всего на свете. Ибо жалеть стоит тех, кто болен, покалечен или не может внятно связать больше двух слов. Одним словом — слабых. Раф такой не была. И все ее заслуги — не результат удачи или везения. Это результат борьбы и стараний, которые она вырывала зубами у жизни ежедневно. Смертное происхождение — большое пятно в биографии, от которого не отмыться, не убежать и не скрыть. Потому что судьба позаботилась о том, чтобы напоминание всегда было при ней. Отвратительное родимое пятно. На самом видном месте, почти у основания шеи. То, что она изо всех сил прикрывала волосами. Вселенная, вероятно, имела хорошее чувство юмора, раз решила наградить ее ужасным клеймом дважды. Жизнь хлестала и била наотмашь нещадно. Но Раф было плевать. Она все равно найдет способ доказать остальным, что ничуть не хуже. Даже если придется идти на крайние меры. — Вы, должно быть, еще не знаете, но в конце года состоится Турнир Света и Тьмы. Ангелы и демоны сойдутся в поединке один на один, чтобы показать, на что они способны. Проигравшая сторона будет вынуждена исключить одного из учеников; победители же получат новые таланты, — бархатный голос Теренса вывел ее из пучины собственных мыслей. — Эта традиция, на мой взгляд, довольно устаревшая и жестокая, но правило — есть правило. Это было похоже на удар под дых. Ей показалось, что в комнате вдруг перекрыли кислород. Чувство страха, такое липкое и удушающее, обвилось своими грязными щупальцами вокруг шеи. Ладони вспотели, а по телу прошла мелкая дрожь. Да, она не была глупа, и решала множество проблем благодаря своей сообразительности и находчивости. Большинство поединков в комнате состязаний выиграла как раз поэтому. Но турнир — не место, где преобладает ум. Это место, где ты должен продемонстрировать свою силу. Свою магию. С этим-то и начинались проблемы. Как сказали однажды целители, смертная сущность не позволяет ей использовать силу крыльев так, как должно. Это было не отставанием в развитии, которое можно сгладить с возрастом, как надеялись приемные родители. Это был изъян. — Вы говорите мне это, чтобы я начала собирать вещи? — холодно поинтересовалась, сжимая руку в кулак. Показывать свою боль, уязвимость кому-то — хоть и собственному учителю — не хотелось. Это действительно было жестоко. Столько звезд пробираться к «вершине», стараться, сражаться — и потерять все надежды в один момент. Вернуться домой ни с чем, как побитая собака. — Напротив, я бы хотел предложить вам свою помощь, — Теренс дружелюбно улыбнулся, складывая руки в «замок». — Я могу заниматься с вами дополнительно и тренировать после уроков. Сразу скажу, что это будет тяжело морально и физически. Чтобы достичь успеха, мне придется быть с вами строже и жестче, чем с остальными. Так что хорошо подумайте обо всем. Раф вздохнула, облизав пересохшие губы. — Какая вам от этого польза? Чего вы хотите взамен? — второе правило, которое она усвоила: никто и ничего не делает в этой жизни просто так. За все рано или поздно надо платить. Профессор рассмеялся, качая головой. — Вы начинаете нравиться мне все больше. Кажется, я не ошибся, — откинулся на спинку стула, смотря ей прямо в глаза, — но ошиблись вы. Мне ничего не нужно. Я готов в этом поклясться, если хотите. Клятва ангела, как вы знаете, — нерушимый обет. Считайте это за мой личный интерес как педагога. Я верю, что однажды увижу вас на вершине этого мира, и хочу приложить к этому руку. — Только и всего? — изогнула бровь в недоверии. — Банальная учительская мотивация? Теренс сдержанно улыбнулся. — Только и всего, — кивок, — но раз вы так настаиваете, будем говорить по-деловому и открыто. У меня есть и личный научный интерес. Вы — уникум, бесценный и редкий экспонат. И я хочу узнать, насколько можно развить способности смертного, который обрел свой дар, а не родился с ним. Есть много легенд, связанных с этим. Кто знает, быть может, ваши силы — что-то за гранью даже нашего понимания? Раф застыла, переваривая услышанное. Все эти слова, сказанные с тактом и осторожностью, несомненно, льстили. И могли подкупить, бросить пыль в глаза. Могли, но не ей. — Так я — что-то вроде вашей подопытной крыски? — съязвила, не сдержавшись. Некоторые все-таки были правы — в ней слишком много человеческого. Это было сказано, чтобы разрядить обстановку и сделать вид, что она пытается выиграть время на раздумья. Но думать здесь было не о чем. Во-первых, у нее нет альтернатив. Едва ли еще кто-то захочет тратиться свое время на тренировки полукровного, «неправильного» ангела. А это было ей жизненно необходимо, учитывая предстоящий турнир, что висел теперь над ее головой как дамоклов меч. Во-вторых, Раф нужно было сблизиться с преподавателем, чтобы все-таки разузнать о главной своей проблеме. Его реакция буквально кричала о том, что Теренс знает намного больше, чем говорит. Потому что не доверяет ей или боится. Если капнуть глубже и вспомнить напряженность в голосе, хмурое выражение лица и закрытую, защищающуюся позу… можно домыслить и предположить многое. Вдруг его померкшая татуировка и слух о смерти соулмейта — всего лишь алиби? Что, если Раф не первая, кто столкнулся с проблемой неприятия своего партнера, выбранного ей свыше? И мог ли Теренс знать больше о той дьяволице, чья история покрыта тайнами и домыслами? Вопросов было много. И путь к их ответам — всего один. Сблизиться, втереться в доверие, очаровать. Оказаться рядом в нужное время и нужный момент. Способы, к которым она собиралась прибегнуть — не совсем ангельские. Но и Раф не успевала забыть, что никогда не была им рождена. Точнее — ей не давали об этом забыть остальные. К тому же, ее соулмейт — дьявол. Это о чем-то да говорит, не так ли? — А вам тяжело доверять другим, да? — он хмыкнул, одновременно копошась в ящике своего стола. — Когда тебя бьют в спину с самого детства, с доверием действительно возникают проблемы, — произнесла жестко. Но потом, вспомнив о своем плане, с елейной улыбкой добавила: — но вам я постараюсь довериться. Теренс посмотрел на нее со скрытым одобрением и достал небольшую коробку. Раф непроизвольно вытянула шею, чтобы подглядеть. Нетерпелива, как и всегда. Когда он открыл крышку, комнату озарило свечение всевозможных оттенков. На дне были разбросаны разные маленькие камушки. Некоторые из них ей приходилось видеть раньше. Это были артефакты и амулеты. Примерно такие же использовали демоны, чтобы создать ловушку вокруг притона, где Сульфус едва не замуровал ее на вечные муки. И пусть их «оружие пыток» она не видела, все же подозревала, что выглядели они плюс-минус также. Поэтому так сложно найти и обезвредить. Но отличие все же было. Ангельские артефакты, как бы банально это ни звучало, были светлых цветов. Дьявольские — темных. Дробление на расы и сущности проглядывалось даже в таких мелочах. — Тогда, чтобы завоевать ваше расположение, я бы хотел преподнести скромный подарок, — профессор сдержанно улыбнулся, крутя между пальцев один из камушков. — Это — оберег, который предоставит защиту от любого бессмертного. Магия обезвредит его, но ненадолго. Надеюсь, что эта вещица никогда вам не пригодится, но пусть все-таки послужит как гарант безопасности. Теренс протянул руку, держа на раскрытой ладони подарок светло-голубого оттенка. Как ее глаза. Если это был своеобразный очаровывающий жест, то у него получилось. Мило, подумала про себя, и сделала шаг вперед. Раф потянулась, чтобы забрать камень, и случайно дотронулась до его кожи. Стало отчего-то неловко. Его ладонь была теплой, мягкой и очень нежной. Без малейших изъянов в виде шрамов или мозолей. Прикасаться было приятно.

***

Мики тревожно осмотрелась по сторонам, в очередной раз убеждаясь, что коридор по-прежнему пуст. Пригладила дрожащими от волнения пальцами длинную юбку и сделала глубокий вдох. Раз-два-три — все, как мама учила в детстве. Полегчало. Прикусив внутреннюю сторону щеки, пониже опустила рукава блузы. Этот жест уже стал почти что подсознательным, непроизвольным, привычным. Ведь каждый раз казалось, что кто-то может случайно увидеть то, что она так тщательно скрывала. И речь уже давно шла не о запятнанном меткой плече; новые секреты куда страшнее. Хотя, казалось бы, что может быть хуже, чем то положение, заложницей которого она уже является столько времени? Мики не нравилась та одежда, которую вынуждена была на себя нацепить. Слишком официально, элегантно, и, на ее скромный взгляд, — даже вычурно. Такие образы куда больше подошли бы Дольче или Раф. Не ей. Сама же предпочла бы что-то более простое, яркое, свободное. С удовольствием надела бы любимую короткую джинсовую юбку и светло-зеленую футболку — ту, что своим цветом напоминало о доме и счастливом, беззаботном детстве. Но показывать теперь даже кусочек оголенного тела не имела права. Остальные засмеют, испугаются, покрутят пальцем у виска. Да и Гасу, наверное, что-то элегантное понравится больше, чем ее привычный стиль беспризорной дворняжки. Ведь его вкус в женщинах довольно хорошо известен: вся школа еще долго будет шутить о влюбленности в профессора Темптель. Любимый талисман, Лула, конечно удивилась выбору одежды, запуская превращение. Но тактично промолчала, исполняя просьбу. Это ведь, в конце концов, ненадолго. Тем более что и повод для такого наряда — подходящий. Все нормальные девушки же именно так одеваются для танцев? Уже совсем скоро состоится школьный бал. Мики пришла в ужас, когда впервые узнала об этом. Не любила никогда ни столпотворений, но вычурных светских мероприятий. Но должна была пойти. Как все остальные, нормальные подростки. Но позориться, не умея танцевать, казалось смерти подобно. Что, если ее пригласят? Трусливо отказываться? Или соглашаться и двигаться, как выброшенная на сушу рыба? В любом случае ее ждал крах и позор. Такие, как Кабирия, не упустят шанс поиздеваться. Поэтому первое время Мики провела в постоянном страхе и нервозности. До тех пор, пока Гас не заметил ее состояния и так мило, по-джентльменски не предложил свою помощь. Словно чертова спасательная шлюпка посреди атлантического океана. Они встречалась тайком, после занятий. Тщательно следя за тем, чтобы об этом никто не прознал. Каждый раз меняя локации. Это было, конечно странно и непривычно, ибо раньше они виделись только по делу — чтобы облегчить боль и пополнить запас зелий. Но… все как-то постепенно становилось более личным. Гас начал приносить своим присутствием не только успокоение, но и радость. Шутил, рассказывал разные истории, возвращал искреннюю улыбку. Делал все, чтобы ей стало лучше. И Мики рядом с ним расцветала. По-настоящему. Искренне. Вспоминала, наконец, что значит чувствовать себя живой. Что значит не бояться. Он действительно был не таким плохим, как это навязывало с раннего детства общество. Не был способен на необъяснимую агрессию, злорадство или жестокость. Скорее терпелив и нежен. Стойко переносил все ее просьбы помочь и поддаться Раф. Ни разу не обманув и не предав столь хрупкое в их мире доверие. Мики давно запуталась в себе и в том, что между ними на самом деле происходит. Приятельство? Дружба? Привязанность, что зародилась на фоне инстинктов самосохранения? Она не знает. Единственное, что абсолютно точно известно — это то, что рядом с ним спокойно, безопасно и уютно. Наверное, это те чувства, которые хочет испытывать каждая девушка подле того, с кем за руку собирается пройти через всю жизнь. Все россказни о метке и таинстве связи, присущей соулмейтам, теперь не кажутся бредом. Сама ведь в них уверовала. Возможно, в другой жизни; там, где межрасовые отношения не являются кощунственными, у них и вправду могло что-то получиться. Жаль только, что не в этой. Тяжело вздохнув и натянув непринужденную улыбку, Мики коснулась дверной ручки, ведущую в одну из старых, заброшенных аудиторий. Опаздывать все-таки неприлично, несмотря даже на то, что прямо сейчас ей хочется расплакаться и сбежать. — Я уж думал, что ты так и простоишь за дверью весь час, — услышала насмешливый голос и подняла глаза, встречаясь взглядами с тем, о ком не могла перестать думать. Гас, принявший земной облик, сидел на одной из пыльных парт. Рядом с ним лежала музыкальная колонка, которую он приносил всякий раз во время репетиций. И где только брал? Неужели выкрал у смертных? Его плечо, скрытое под ярко-синей футболкой со странными надписями, озарялось золотым свечением. — У меня были… дела, о которых необходимо подумать прежде, чем идти развлекаться, — запнулась, на ходу придумывая оправдание. То, что ангелы не умеют врать — большой минус, который невероятно бесил. Приходилось всякий раз выкручиваться и нести пургу, чтобы не солгать и при этом не выдать истину. Утомительное и унизительное занятие. В этом Раф повезло гораздо больше, чем всем остальным. До безумия хотелось иметь возможность хотя бы изредка пользоваться подобным навыком. — Ну да, я так и понял, — недоверчиво хмыкнул, вставая на ноги и разминая шею. Было ясно, что Гас совершенно точно не повелся на эти жалкие слова, но тактично промолчал. Она мысленно поблагодарила за это тысячу раз и застенчиво спрятала руки за спиной. Смотрела на него самым невинным взглядом, чувствуя себя, как и всегда, неловко. — Приступим к репетиции, пока нас никто не застукал? — скучающе спросил, включая музыку. Тишину разрядила потрясающе-красивая классическая мелодия. — Сегодня по плану у нас обычный медляк, если ты не против. — Не против, — быстро кивнула, подходя ближе. Гас протянул руку, второй уверенно обнимая за талию. Прижимая к себе властно, но при этом же — мягко, уважительно, не вульгарно; соблюдая дистанцию между их телами. Мики была за это благодарна. Он не нарушал ее личных границ, ведя себя уважительно. Несмотря на то, что был демоном, которого никогда не учили думать о подобных вещах. Поэтому, вероятно, ей было так спокойно рядом с ним. Бывший соперник думал о ней и ее чувствах; старался быть лучшей версией себя, и постоянно этому неумолимо учился. Справлялся не только о физических недомоганиях по вине метки, но и о моральном состоянии. Она никогда доселе и не задумывалась, что создания тьмы способны на такое. И не поверила бы, скажи об этом кто-то другой. Ведь рядом с Мефисто или Сульфусом было все еще напряженно, дискомфортно. Всегда приходилось быть наготове и ждать, когда полетит удар в спину. От последнего и вовсе пробегали мурашки по спине. От его холодно-уничижительного взгляда, в котором никогда не читалось никаких положительных эмоций. В нем действительно не было ничего хорошего; только злоба и ненависть, что шли за ним по пятам, окружая темной дымкой, словно вуаль. Раньше, до того, как им пришлось работать вместе, Мики не понимала, почему Раф отказывается от своего соулмейта. Да, предрассудки общества и страх естественны, но почему не посмотреть глубже? Хотя бы ради собственного спасения от агонии? А потом поняла. Сульфус — это тот, кто, не задумываясь, уничтожит любого, если это будет необходимо. Не побрезгует умыться чужой кровью ради своих амбиций. Она изучила его достаточно, чтобы быть в этом уверенной. Раф в опасности рядом с ним. Потому что он не пожалеет ее; не задумается ни на секунду, когда решит со всем покончить. Не посмотрит даже на метку. Это был лишь вопрос времени. Концентрация всего зла во вселенной поместилась в одном демоне. Невообразимо, но факт. Мики знала, что будет рядом с подругой в этот момент. Защитит, не позволит навредить. Плевать, если Раф обо всем молчит и не хочет никого впутывать. Собственные принципы не позволят просто стоять и молчать. Работать с Сульфусом и по вечерам возвращаться к собственному соулмейту казалось пыткой. Только она опять убедится в том, что остальные не врали, говоря о порочности заклятых врагов, как Гас всего одним легким движением стирал все предрассудки. Заботился, искренне улыбался и нежно держал за руку. Учился быть галантным и внимательным к любым мелочам. Она, вероятно, скоро сойдет с ума. Это было слишком тяжело. Знала ведь, что не имеет никакого права влюбляться. Но все равно делала это. Неосознанно, глупо шла по зову сердца, а не разума. Ненавидя себя потом за это и наказывая каждый раз, как задумывалась. То, что они приняли метку не означало, что им обязательно становиться слащавой парочкой. Договорились же сразу, «на берегу», что попробуют быть взрослыми и осознанными. Подружатся, чтобы не сходить с ума от боли и не идти наперекор судьбе. Большего от них не требовалось. Лишь смирение и принятие правил мироздания. Остальное — личный выбор. И они выбрали, пришли к соглашению. Но Мики все испортила. Портила каждый день, слишком долго смотря на него. Сгорая от желания как можно скорее увидеться. Дотронуться. Увидеть долгожданную улыбку. Как маленькая, глупая девочка. Боролась с собой как могла, но проиграла в такой простой схватке. Не было ведь никаких предпосылок к этому; ничего общего. Даже метку винить не могла — понимала, что это будет трусливым оправданием. Метка не влияет на чувства. Не заставляет влюбляться. Лишь показывает ориентир. Многие соулмейты проводят всю жизнь, так и не полюбив своего партнера, питая просто дружескую симпатию. Кто-то скрывает, продолжая вести себя как ни в чем не бывало; кто-то — более отважный или сумасшедший — отказывается в поисках истинного, своего счастья. Поэтому винить во всем она может только себя саму. Проклинать за то, что дыхание сбивается всякий раз, когда Гас ненароком прикоснется. За то, что сердцебиение учащалось, когда видела его в школьных коридорах. А ладошки потели, стоило ему задержать взгляд дольше, чем на пару секунд. Мики никогда не была робкого десятка. Так ей казалось. Потому что раньше не влюблялась. Сейчас ей не хочется шутить над ним или подначивать. Не хочется никакого притворства или войны. Хочется лишь спокойствия и тепла. Хотя бы ненадолго. — Только не говори, что опять думаешь о Раф. Клянусь, еще чуть-чуть — и меня начнет от блондиночки тошнить, — полный ехидства и раздражения голос прозвучал совсем над ухом. Мики вздрогнула, возвращаясь в реальность. Посмотрела удивленно, не сразу понимая, о чем речь. — С чего ты взял? Гас обреченно выдохнул, стараясь не сбиться с такта. — Потому что такое серьезное у тебя лицо только когда ты снова переживаешь за это ходячее недоразумение. А я только и слышу о том, как Раф тяжело. Что ей нужно помочь и выразить сострадание, — на этих словах с отвращением прищурился. — Я, конечно, рад, что у тебя есть такие хорошие друзья, раз они достойны постоянного переживания. Но у нее, позволь заметить, есть собственный соулмейт, который и должен о ней постоянно думать и поддерживать. Мики ощетинилась. Брови, показывая внутренне недовольство, сошлись на переносице. — Сульфус ради нее и пальцем о палец не ударит, — скривилась, покачав головой. — Ты плохо его знаешь. — Достаточно изучила во время совместной работы. Он отвратителен, и совершенно точно предпримет что-то, чтобы навредить, — бескомпромиссно заявила. Гас усмехнулся, отводя взгляд в сторону. Вероятно, он хотел сказать что-то, но промолчал, не собираясь этим делиться. В любом случае, ее ничто не способно переубедить. Однако эта тишина в ответ ударила по самому больному. У них всегда будут друг от друга секреты. Всегда будет граница, за которую нельзя заходить. Секреты друзей и соотечественников, что нельзя знать противоположной стороне. Стена. Между ними всегда будет непреодолимая стена, как бы они ни старались ее обойти. Все остальное — лишь иллюзии. В горле образовался ком, и Мики поняла, что больше нет настроения продолжать. Хотелось побыть одной. Чертовы танцы не имеют значения; она все равно не собиралась танцевать на балу. Выпутавшись из его объятий, бросила дежурные фразы прощания. Отвернулась, ощущая, как горят щеки. То ли от приближающихся слез, то ли от злости — сама не понимала. Направилась в сторону выхода так стремительно, что совсем не увидела, что прямо под ногами — торчащий кусок ламината. Старая аудитория, требующая ремонта. Вот почему смертные не проводят здесь занятия. Падение было вполне ожидаемо и последовало незамедлительно. Успев выставить перед собой руки, Мики лишь тихо вскрикнула от удивления и болезненного приземления. Ладошки, как и колени, ныли. Как неприятно и унизительно. Стараясь совладать с эмоциями, перевернулась и медленно села рядом от места злополучного падения. Попробовала встать, но поняла, что лодыжку пронзило импульсом боли. Прекрасно. Только этого ей не хватало. Приподняв длинную юбку, начала старательно растирать ноющую конечность. — Что это, Мики? Черт. Черт. Черт. Она в секунду забыла, что не одна. Идиотка. Подняв глаза, увидела встревоженного Гаса буквально в метре от себя. Вероятно, увидев ее жалкое падение, он поспешил помочь, но теперь стоял как вкопанный, разглядывая больше не скрытую под одеждой кожу. — Кто это сделал? — спросил чуть строже. Она прикусила нижнюю губу, скользя взглядом по лодыжке. Было ясно без уточнений, чему он так удивился: не менее двух десятков маленьких порезов «украшали» собой одну только ногу. — В этом виноват Сульфус? — теряя терпение, вновь задал вопрос. В этот раз с неприкрытой злостью и свирепостью в голосе. Мики никогда не слышала, чтобы Гас говорил с такой интонацией. Что-то внутри нее всколыхнулось и едко нашептывало на ухо подтвердить его догадки. Оклеветать невиновного — и, тем самым, возможно, спасти свою подругу. Открыть глаза на то, кем на самом деле является Сульфус. Но вместе с этим — положить конец дружбе, которой так дорожил тот, кто был ей не безразличен. Нет. Это неправильно. Она так не поступит. И не только потому, что ангелы не умеют врать. А потому, что сама Мики ценит его доверие. — Нет, — сказала твердо. Ощутив укол стыда, желала лишь одного — немедленно провалиться сквозь землю. — Это сделала я сама. — Но… зачем? — теперь его голос звучал мягче; непонимающе, с нотками сильного беспокойства. Мики прикусила внутреннюю сторону щеки, подтягивая колени к груди. Ей не хотелось, чтобы кто-то узнал об этом — именно поэтому и надевала закрытую одежду. В ангельском обличии почти ничего не было заметно; в человеческом же — приходилось импровизировать и следить. Она вдруг поняла, как остро жалеет о том, что не обладает способностями крыльев исцеления. Раф бы расправилась с этим на раз-два. Ей же приходилось уповать только на ангельскую регенерацию, что просто не успевала справляться так, как было необходимо. Порезы еще свежие. Предыдущие давно зажили. — Мне… — запнулась, подбирая слова, — так мне становится легче. Переживать боль не так тяжело. Я отвлекаюсь. Боль не концентрируется только в плече; она разливается по всему телу. Наверное, в какой-то момент я перестала видеть границы, когда выводила другие буквы. Мики решила не добавлять, что дело — не только в физических неудобствах, приносимых меткой. Это было не так. Агония скапливалась в другом месте — где-то, где, предположительно, находится душа. Или сердце. Она запуталась. Боль. Боль. Боль. Ее в принципе было слишком много. Таким же образом она научилась наказывать себя за неправильные, предательские чувства. Причин слишком много, и Гасу необязательно знать обо всем. — Я думал, что зелья помогают, — могильным голосом произнес, присаживаясь на корточки перед ней. — Почему ты мне не сказала? Я бы придумал что-нибудь еще. Она в отрицательном жесте покачала головой, горько улыбаясь. — Тут ничего не придумаешь, — вздохнула, встречаясь взглядами с его темно-синими, полными сожаления глазами. — Мне жаль, что ты обо всем узнал. Это не твои проблемы. — Мои. Я поклялся, что буду заботиться о тебе. И я буду это делать всегда, — прикоснулся к щеке в нежном, утешительном жесте. — Каждый раз, когда тебе будет плохо; каждый раз, когда захочешь сделать это с собой — приходи ко мне. Гас говорил твердо; тоном, не терпящим возражений. При этом же — смотря ласково, так, словно смотрел на возлюбленную. На языке почувствовался привкус горечи. До одури хотелось верить, что это правда. Не выдумки и желание выдать свои фантазии за действительность. — Пожалуйста, Мики, не причиняй себе боль из-за меня. Не причиняй ее себе в принципе. Никогда. Пообещай мне это. Я знаю, что вы не способны на ложь. Поэтому пообещай — и я поверю. На глаза навернулись слезы, но она решительно сдерживала их. Шмыгнула, ощущая себя маленькой девочкой, что нуждалась в опеке и защите. И впервые не протестуя против этого. — Хорошо, — вымученно улыбнулась. — Я обещаю. Гас протянул руку, помогая осторожно подняться. Зашипев, Мики поспешила обратно сесть на пол, но он осторожно поднял ее и донес до первой парты. Мягко опустил на поверхность и начал внимательно разглядывать поврежденную ногу. — Я не целитель, но, думаю, жить ты однозначно будешь. — Ох, какое облегчение, — нервно рассмеялась. — Раз уж танцы накрылись, — задумчиво протянул, садясь напротив. — Чего бы ты сейчас хотела? Мики пожала плечами, разглядывая ветхий потолок. — Не знаю. Чего обычно хотят умирающие от тяжелых ранений? — мечтательно прикоснулась указательным пальцем к губам, — быть может, поесть? В глазах Гаса сверкнуло одобрение. — Однажды я обязательно свожу тебя в самый улётный ресторан этого города, но сегодня — принесу лучшие блюда, что предлагает столовая. Дай мне пять минут! Рассмеявшись, она старалась избавиться от возникающих в голове смешных картинок того, как демон собирается успеть добежать до столовой и обратно за никчемные пять минут. Но, как ни странно, верила в это: Гас никогда ее не обманывал. Он поспешил к выходу, но, словно о чем-то вспомнив, вдруг обернулся и произнес: — Кстати, мне гораздо больше нравится, когда ты одеваешься так, как любишь сама. Твой стиль круче. Выкинь эти балахоны, — подмигнул, а после — тут же скрылся за дверью. Мики склонила голову на бок, не в силах сдержать счастливую улыбку.

***

Из горла вырвался непроизвольный вскрик, и Раф до боли прикусила нижнюю губу, чтобы не разреветься. Ей было стыдно, горько и больно по множествам причин: за свою слабость, которая выражалась в недостаточном магическом потенциале, и за хрупкую физическую оболочку, что уже не выдерживала таких нагрузок. Крылья дрожали от усталости, не подчиняясь желаниям хозяйки вновь взмыть в небо. Ладони, как и колени, были стерты в кровь после очередного неудачного приземления. Каждая мышца в теле нещадно ныла, а некогда почти безупречная кожа теперь покрыта многочисленными ссадинами и синяками. Все это, несомненно заживет, не оставив и напоминания о себе. Нужно только чуточку отдохнуть и воспользоваться своим даром исцеления. Закрыв глаза, Раф медленно начала считать, обещая себе, что поднимется на «десять». Слезы душили, но она знала, что не позволит себе такую роскошь. Нужно было собраться. Очередная тренировка длилась уже больше часа, а они так и не достигли даже мало-мальского прогресса. Теренс занимался с ней чуть больше недели, но все было напрасно. Она не делала никаких успехов. Лишь получала удары, не успевая вовремя уворачиваться из-за недостаточно развитой у крыльев быстроты. И каждый раз стремительно падала вниз, ударяясь о землю и покрываясь очередным слоем пыли и собственной крови. Ангельская регенерация не успевала справляться с повреждениями. Пользоваться скоростными крыльями постоянно не получалось. Тем более, что это — блажь, маленький фарс, которым можно воспользоваться во время настоящего боя. Не на тренировке. Сейчас нужно учиться рассчитывать только на себя. Два дня назад ей даже показалось, что она сломала ногу, неудачно приземлившись. Оставалось лишь корчиться от боли, цепляясь за траву и выдирая ту с корнем. Стонать от разочарования к себе и чувствовать, как лужа грязи пачкает одежду и волосы. Было омерзительно от собственной беспомощности, и она тогда не без усмешки подумала, что как раз-таки здесь ей и место. На дне. Там, где должны оставаться все немощные. Сейчас же, перенеся часть своего веса на дрожавшие от усталости руки, Раф с тихим всхлипом заставила себя встать. Ноги едва держали, но ползать на коленях не позволяла гордость. — Думаю, на сегодня достаточно, — Теренс, с присущей ему грацией в каждом движении, приземлился в метре от нее. Озадаченно рассматривая студентку в поисках видимых повреждений. Раф ненавидела, когда он так делал. Подавал ей руку, как джентльмен, чтобы помочь подняться. Смотрел с жалостью или чувством вины. Это было унизительно. Гораздо больше ей по душе были его взгляды во время тренировочных поединков. Сосредоточенный, жесткий, хладнокровный. В такие моменты ей казалось, что он видит в ней ровню. Особенно, если с помощью хитрости ей удавалось нанести ответный удар. — Нет! — тоном, не терпящим возражения, прошипела. — Еще раз. Пока у меня не получится. Профессор недовольно покачал головой, всем своим видом показывая несогласие. Протянул ей бутылку с водой, вздыхая. — Ты устала, нет никакого смысла себя насиловать. Мы продолжим завтра. — Демоны не будут меня жалеть из-за усталости. Или ждать, когда я передохну. Разве это не ваши слова? — спросила язвительно, стараясь раззадорить. Теренс улыбнулся, смотря так, словно она была необузданным, маленьким ребенком. — Хорошо, если ты так хочешь, — сдался, подняв руки на верх в уступающем жесте, — но драться больше не будем. Поработаем над магией твоих крыльев и попробуем развить другие способности. Раф хотела было возмутиться, но промолчала, обдумывая предложение. Бой — это не только сила мускулов, но и хитрости. Что, если ей придется сражаться на Турнире Света и Тьме с кем-то более опытным и сильным? Например, с собственным треклятым соулмейтом? Судьба, как уже выяснилось, та еще сука с плохим чувством юмора. Не постыдится подкинуть и такой подарок. «Бывшим соулмейтом», — поправила себя незамедлительно. От их связи теперь остались разве что ошметки. Которые нужно выбросить и сжечь. В любом случае, победить Сульфуса честным путем на поединке у нее никогда не получится. Как ни тренируй свой физически потенциал. Он значительно превосходил в силе любого первокурсника. С ним нужно хитрее. Обходительнее. Нужна тактика. — Хорошо. Что вы предлагаете? Теренс подошел ближе, проведя указательным пальцем по ее лбу и задумчиво изучая взглядом. — Ты ведь обладаешь даром телепатии, не так ли? — Да, — кивнула, непроизвольно хмыкнув, — но довольно посредственно. Мое присутствие в чужой голове может быть очень быстро рассекречено. «Иначе я бы давно влезла в твою собственную, и узнала все, что необходимо». — Тогда этим мы и займемся. Постарайся проникнуть в мои мысли, пока я буду сопротивляться. Узнать, о чем думает твой противник — очень полезно во время боя. Большинство бессмертных все бы отдали за такой дар. Раф вздохнула, совсем не веря в успех данного мероприятия. Но терять было нечего. Тем более, что ее добровольно приглашают покопаться в своих мыслях. Когда еще такое будет? — Мысленные крылья, — прошептала, чувствуя, как дрожащие от усталости крылья за спиной преобразовываются. Вы слышите меня? Да. Твоя первая ошибка — яростное проникновение. Я почувствовал твое присутствие сразу же. Научись делать это осторожно, медленно и мягко. Незаметно. Но это в следующий раз. Теперь попытайся узнать, о чем я думаю. Угадай мой следующий шаг. Ох, прекрасно. Только разговор с ним стоил больших трудов; теперь ей нужно умудриться покопаться в чертогах чужого разума. Его сознание выглядело так же, как и все другие, в которых она успела побывать за свою недолгую жизнь. Чистое, кристально-прозрачное глубокое озеро. Над которым, словно снежинки, в изящном танце крутилось множество маленьких свитков в форме спиралей. Каждое из них — отдельное воспоминание. И их здесь было миллионы. Раф начала бродить по его мыслям, старательно пытаясь зацепиться хоть за что-то. Но как ни старалась — ничего не выходило. Это невероятно бесило. Стоило прикоснуться хоть к одному витку — как он тут же растворялся, рассыпаясь в руках. Единственное, до чего можно было дотронуться, оказывались по итогу пустышками. Несъеденное на обед яблоко. Не глаженная рубашка, висящая на спинке стула. Непроверенные контрольные. Теренс над ней издевался, упрямо подкидывая ненужное. Словно потешаясь. Сколько не перебирай, яростно хватаясь — все бесполезно. Сжав до боли челюсти, Раф осознала, что так продолжать — бессмысленно. Израсходует всю энергию и не получит никакого результата. Надо действовать… мягче? Так он говорил? Изворотливо кружась по потоку его мыслей и воспоминаний, она снизила натиск. Перестала хвататься за все подряд, притаившись; практически не показывая своего присутствия. Лишь наблюдая. Теренс нахмурился, словно что-то пошло не по плану. Играющие желваки подсказали, что он нервничает — вероятно, потерял ее, больше не осязает. Начал паниковать, и в защитных механизмах наконец образовался долгожданный надлом. Это могло быть очередной уловкой, чтобы поймать ее, и Раф это понимала. Не сдвинулась с места, упорно прячась в тени. Подкидывая к центру все больше незначительных, радостных детских воспоминаний. Расслабляя его, уводя мысли в сторону. По подбородку покатилась теплая, вязкая жидкость с солоноватым привкусом. Ей не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что это. Носовое кровотечение — первый признак магического истощения. И если бы профессор это увидел, то немедля прекратил тренировку. Но она не собиралась сдаваться, и потому старательно держала его в состоянии эйфории, не позволяя возвращаться в реальность. Еще чуть-чуть. Он скоро обязательно потеряет бдительность. Спустя тридцать секунд защитные механизмы, наконец, сломались. Все «замки» открылись. Раф вновь прикоснулась к одному из свитков и с трепетом поняла: не растворяется. Дает себя прочитать. Не все из них оказывались полезными. Многие — слишком личные — она тут же отбрасывала, не собираясь копаться в чужом грязном белье. Это ей неинтересно. Главное — выполнить задание и узнать следующий шаг. А еще, по возможности, выцепить все тайны о метках, что он так тщательно скрывает. «Я вытолкну ее в самый неожиданный момент и нападу. Удар левой ногой, чтобы упала, следом — сковывающие крылья». Отлично, спасибо. Эффект неожиданности у него явно не получится. Когда придет время — отпрыгнет, а потом — использует каменные крылья. Довольная собой, решила задержаться, углубляясь в более ранние воспоминания. Недостаточно глубоко, чтобы опять не натолкнуться на детские, но и не слишком поверхностно — видят Сферы, ей абсолютно плевать, что он ел на завтрак. Нужно было держать баланс. Старательно перебирала все, что касалось или имело в своем содержании такие слова, как «метка», «соулмейт», «избавление». Главное — действовать быстро. Пока не опомнился. Однако внимание привлек ярко светящийся на дне островок, запрятанный глубоко. То, что Теренс определенно держал от нее как можно дальше. Это заинтриговало. Осторожно, приблизилась, ненавязчиво погружаясь. Слегка коснулась — и в ушах тотчас набатом отозвалось: «Она похожа на Анжели даже больше, чем казалось. Раф — уникум, способный уничтожить и сотворить мир заново. Достойная дочь своей матери». Потеряв концентрацию от шока и удивления, отдернула руку и отпрыгнула. Выскользнула из его головы так стремительно, что боль пронзила все тело. В висках бешено пульсировало, а перед глазами расплывались невнятные пятна. Теренс, впрочем, времени зря не терял. Вернувшись в реальность, не раздумывая приступил к исполнению своего плана. Вспомнив об этом, она, рухнувшая на траву от истощения, со стоном перекатилась. Из последних сил выставила щит, умоляя крылья еще немного поработать. Напор противника быстро прекратился, за что Раф с десяток раз выразила благодарность высшим силам. Проморгавшись, встретилась взглядами с обеспокоенным профессором. Он склонился над ней, разглядывая с выражением ужаса на лице. Никакой злости или паники. Значит, по крайней мере, ей удалось остаться незамеченной. Это уже было победой. — Ты истощила себя практически полностью. Почему не остановилась? — яростно прошипел Теренс, недовольно качая головой. — Я даже не сразу заметил этого, когда принялся атаковать. Это ведь не шутки, ты могла умереть! Раф вымученно улыбнулась, вытирая кровь с лица. — Я не из тех, кто останавливается на полпути или принимает поражения. Силе духа меня учили тоже вы, профессор. — Сферы, дайте мне сил, — раздраженно выдохнул, протягивая руку, чтобы помочь подняться. — Я отведу к целителям, тебе необходимы зелья для восполнения энергии. Она хотела было отказаться, но не успела: Теренс, не дожидаясь ответа, поднял на руки и полетел в направлении школы. Чудесно. А если их кто-нибудь увидит? Только новых сплетен не хватало для полного счастья. — Это необязательно, я могу долететь сама. — И расшибиться в лепешку. Твой нимб мигает. Ты хоть понимаешь, насколько ты сейчас близка к полному изнурению? — тоном строгого учителя произнес, смотря недовольно. — Сумасшедшая. Если бы знал — никогда не связался. Раф хмыкнула, чувствуя, как тело немеет, а мысли путаются. Анжели. Дочь своей матери. Это было последнее, о чем она подумала перед тем, как темнота окончательно поглотила.