до встречи в Могиле

— Рома! — мать снова врывается в комнату без стука, не дав мне и возможности понять, что происходит. — …что? — мысленно фыркаю, но не могу долго дуться на это, поэтому пересиливаю себя, откладываю сборник братьев Гримм и спокойно отвечаю ей, будто бы ничего и не было. — Ты сегодня едешь с нами, так что собирайся. Через полчаса уже отправляемся, — не удосужившись выслушать мой ответ, она хлопнула дверью и я услышал ее крики отцу. — Ага. Хорошо, мам, — произнес я в закрытую дверь и тряхнул головой — в ушах еще звенело. Я уже уяснил, что спорить с ней бесполезно, потому что ее никогда не волновало мнение окружающих, даже если это собственная семьи. Поэтому я кинул пару вещей в рюкзак, оставил закладку в книге на второй странице «Золушки» — читать уже совсем не хотелось, потому что теперь я думал только о предстоящей поездке, — и тоже убрал ее. Кинул рюкзак на тумбочку около входной двери, крикнул маме, что ненадолго выйду на улицу, попросил ее закрыть дверь, и выбежал в прохладу подъезда, как был — в шортах и футболке, и вызвал лифт. Первым, что я увидел, когда вышел из подъезда, оказалась большая картонная коробка, которая почему-то двигалась. Я опешил, на секунду замер, но после решился подойти — в голове одна за одной рождались догадки. Когда я оказался совсем близко, то услышал тихое мяуканье и скрежет о стенки коробки. Опустившись на колени, я открыл ее и мне в глаза сразу бросился маленький черный котенок, свернувшийся в комочек в дальнем углу. Остальные котята, завидев меня, начали громко мяукать и пытаться выбраться из коробки. Он же поднял на меня свои карие глаза, и мне резко захотелось забрать его с собой, ровно как и раздать в хорошие руки этих малышей. Но я понимал, что мама будет категорически против, так что эта мысль сразу отпала. Я еще некоторое время наблюдал за котятами, пока меня не вывело из ступора прикосновение чьей-то руки к плечу. — Что ты тут делаешь? Ты же говорил, что пойдешь гулять? — голос матери прозвучал прямо над ухом, и я обернулся, сразу же вставая с колен. — Да я вышел, а тут просто коробка, и она двигается, и я… — было понятно, что мяуканье котят было не заглушить моими оправданиями, поэтому я хотя бы постарался закрыть коробку собой. Но мать тут же отвела меня в сторону, и, ее лицо, после того, как она заглянула внутрь, выражало только возмущение и, наверное, гнев. — А ну-ка быстро, — она глубоко дышала и говорила громким ровным голосом, который не предвещал ничего хорошего. — иди домой, помоги отцу принести сумки. — Хоро… — Иди. И мне не оставалось ничего, кроме как пойти к отцу. Когда я поднялся на наш этаж, дверь в квартиру была приоткрыта, и оттуда слышалось пение папы. Я расслабленно выдохнул и зашел внутрь. — Пааап? Он кивнул головой, продолжая напевать что-то себе под нос и собирать сумку, обозначив, что слушает. — А куда мы едем? — В гости к маминой знакомой, как раз познакомишься с их сыном, кстати его по-моему зовут Женей, и мы с его отцом познакомимся. — А как мама с ней познакомилась? Отец улыбнулся, наклонился ко мне и загадочно проговорил: — Грешили вместе. После он вернулся к своему занятию, подмигнув мне, и я рассмеялся. — Я тебя понял, па. Спустя минут десять мы уже укладывали вещи в багажник, а мама поторапливала нас, сидя в машине. Через полчаса молчания, когда мы уже преодолели треть пути, она все-таки решилась заговорить и повернулась к отцу. — Коль, на самом деле я не вижу смысла туда ехать — она меня уже достала своими историями. — Да ты же сама хотела туда поехать, — он глянул на меня через зеркало заднего вида, я кивнул ему, обозначая, что все хорошо. — Да ну мало ли, что я там сказала… — она раздосадовано всплеснула руками и снова отвернулась от него. — Ну серьезно, я так устала от этой тупой су… — Тут ребенок, вообще-то, — шикнул он, снова бросив взгляд в зеркало, а я отвернулся и уставился в окно. — В общем, я просто не знаю, что мне там делать, и как с ней общаться. — Разберешься, как приедем. В ответ мама лишь фыркнула. Папа продолжил следить за дорогой. Я уснул, и меня разбудил тихий голос отца, который тряс меня за плечо. — Рома, вставай, мы приехали, — я сонно что-то пробормотал в ответ и потер глаза. — Давай, мы все ждем тебя, — тут я подскочил на месте — я же сейчас познакомлюсь с Женей! — Бегу! Я вышел из машины в холод лесной местности — темные силуэты верхушек деревьев синели на фоне закатного неба, — и папа протянул мне толстовку. — Не замерзни смотри. Но мои мысли уже были заняты только моим новым знакомым, поэтому я поблагодарил отца и побежал в сторону дома — на пороге уже стоял Женя. Мы несколько секунд молча смотрели друг на друга, после чего он первый протянул мне руку. — Я Женя. — Я знаю, — кивнул, пожимая протянутую руку. Женя удивленно улыбнулся. — А я Рома. — Будем знакомы. Что-то в моём новом знакомом было такое, что сразу притягивало, привлекало. Хотелось тут же завязать диалог, расспросить его обо всём, открыть все свои тайны. Из него сочилась какая-то энергия, добро и в то же время огромная замкнутость. Женя тут же схватил меня за запястье, видно увидев что-то, что и я в нем, и, проговорив «пошли», увел в дом. Я увидел лишь взгляд папы и его улыбку, мелькнувшие будто на мгновение. Мы поднялись наверх, зашли в уютно обставленную комнату, уселись на пол и начали говорить обо всём: игры, друзья, школа, страхи, книги. Иногда слышались крики, громкий натянутый смех, размеренные разговоры из кухни, что находилась прямо под комнатой моего нового друга, но это просто проскакивало мимо нас. Честно, я никогда не был так увлечен общением с кем-то, но это будто была родная душа, которую я так долго искал. — Женя, ты помнишь, что обещал мне? — сказала его мама, широко и по-доброму улыбаясь. — Да, мам. Можно Рома мне поможет? — Ну как хочешь. Только сделай это до вечера, хорошо? — снова сказала она и осторожно закрыла за собой дверь. Я сидел и смотрел на знакомого с недоумением, а он снова, взяв меня за руку, потащил на чердак. — Мне нужно разобрать книги в шкафу. Ты мне поможешь? — не оставляя возможности для моего сопротивления, сразу же потащил меня наверх Женя и широко улыбнулся. А я был и не против. Мы зашли в маленькую и темную комнату. Пахло пылью, старой мебелью, временем и сырым деревом. Эти запахи сразу объединились в один и врезались мне в мозг: надолго запомню. — А зачем всё это делать? — спросил я, продолжая недоумевать. — Мама говорит, что порядок должен быть везде. Тем более, тут уже лет двадцать, а то и двадцать пять никто не убирался, — сказав это, мой новый друг открыл большой старый шкаф из темного дерева, покрытого лаком. Я сразу же увидел кучу древних и пыльных книг, которые, как оказалось потом, нужно было протереть от толстого слоя пыли и сложить в стопочку. Женя тут же исчез в дверном проёме и минут через пять притащил большое серое ведро и две тряпки. Мы приступили к делу: я подавал книги, а Женя их протирал, после я складывал их обратно на полки. Потом мы менялись. Так работа должна была быть быстрее, но в итоге провозились мы часа три, не меньше. — Фуух, — шумно выдохнул я, проводя тыльной стороной ладони по лбу, когда в очередной раз ставил книгу на полку. Женя поднял голову, оторвавшись от своего занятия. — Что, уже сдаешься? — мальчик улыбнулся, тоже стирая невидимую пыль со лба, и снова опуская голову, погружаясь в работу. — Давай, еще немного осталось, — он махнул рукой куда-то назад, где за его спиной виднелась еще пара стопок книг, в каждой — штук по двадцать. Мне в руку лег томик Тургенева: надпись на обложке гласила «Отцы и дети». Название меня позабавило, так что я запомнил его и поспешил поставить книгу на место — Женя уже протягивал мне новую. Пальцы ощутили шероховатую поверхность переплета, я опустил взгляд — вдруг снова что-то забавное попадется — но на бледно-зеленой потрепанной поверхности красовалась лишь какая-то наполовину стертая надпись черного цвета. Я попытался додумать, но как-то не выходило — язык был совсем мне непонятен. — Жень, а что это такое? — Женя вздохнул, снова отвлекаясь от работы и смотря на меня. — Мм? — На каком языке это написано? А то я понять не могу, — повернув книгу к нему обложкой, я вопросительно глянул на своего нового друга, который на секунду нахмурил брови, после выхватывая книгу у меня из рук и откладывая ее в сторону. — Что-то не так? — Это осталось от старых хозяев, — он недовольно фыркнул, продолжая протирать пыльные книги. — Они во всем этом разбирались, только вот ничем хорошим эти их увлечения не кончились. — А о чем ты говоришь-то? — Женя интриговал, и конечно это мне не нравилось. Но интересно было жутко, отчего я даже заерзал на месте. Тот, завидев мои горящие глаза, только усмехнулся. — Да черт их знает. Что-то там связанное с латынью, какими-то старыми письменами, заклинаниями и прочей «волшебной херней», — он изобразил руками кавычки. — Так что давай просто забудем и продолжим работать — я задолбался уже здесь сидеть. — А что ты имел в виду, когда говорил, что «ничем хорошим не кончилось»? — Да поубивались они все здесь. На чердаке, например, младший ребенок отравился крысиным ядом. Только вот как он вообще сюда забрался — не ясно никому, ты сам прекрасно видел, как сюда забираются — мы не дотягиваемся до двери, а речь вообще о малолетке, — я поежился, когда он закончил говорить — детское воображение моментально нарисовало картину призрака этого ребенка, который следит за нами, и, может быть, прямо сейчас играет с какими-нибудь тоже призрачными друзьями. — А с остальными что произошло? — Да я в подробности как-то не вдавался, — Женя пожал плечами. — Нет, правда, просто забей. Но «забивать» я точно не был намерен, потому остановил Женю, схватив за запястье, и чуть наклонился вперед. — Я хочу ее почитать. — Ты дурак? В любом случае же ничего не поймешь, а даже если и разберешься с этими текстами — кто знает, какой будет результат? Я обиженно фыркнул. — Сам ты дурак. Женя, казалось, целую вечность смотрел на меня, пытаясь понять, серьезно я, или же и правда просто переигрываю и шучу. — Хорошо. Но только один раз. А теперь давай, смотри, что нам нужно будет… — он недоверчиво покосился на меня и пошел в дальний угол чердака к стоящим там коробкам и ящикам. Я тихо выдохнул и уткнулся в книжку. — Тут кажется свечи… — я пошел дальше по списку английских слов, которые еле читались из-за почти стершихся чернил. На секунду я поднял голову, делая глубокий вдох, чтобы продолжить зачитывать список требующихся вещей. В чердачное окно светила луна.