Правила поведения, или возможно ли найти лучшее отношение к людям и инструкциям?

      Он припарковался на их месте.       Сегодня была пятница. Скоро он поедет к Кире, а сейчас ему нужно поговорить с Катей: они не увидятся еще три дня, и это будут важные дни. Он собирался пригласить Киру на дачу, на выходные. Она ожидает романтических вечеров. Он едет принимать решение. Последний шанс, распутье. Железнодорожная стрелка была все ближе в его жизни, и беспощадное время мчало вперед. А ему так хотелось… подстраховаться?       Знать?       Чтобы кто-то подсказал верный путь?       Выключил музыку и развернулся к Кате.       — Если я решусь на это, напоминаю: мы все равно будем скрываться, по крайней мере, до тех пор, пока не исправим ситуацию с «ЗимаЛетто».       — И, если ты вернешься к Кире после, ты ей ничего не расскажешь, а я стану «одной из», очередной…       — Ты никогда не будешь «очередной», одной из…       — Да, я слишком некра--       Он даже по рулю ударил, и почти кричал:       — Не смей! Никогда не повторяй его слова! И любые плохие слова про себя. — но очень быстро его тон сменился с гнева на тлеющий огонь убеждения, он увещевал её, свою упрямицу. — Ты знаешь, должна знать, что я не это имел в виду. Пожалуйста! Ты мне очень дорога, только тебе я так доверяю, только без тебя я не могу, я схожу с ума вечерами, когда тебя нет рядом!       — Правда?       — Да, Кать. — тяжело вздохнул, пытаясь выдавить из себя такой болезненный стыд. — Ты же сама дала мне выбор, если я останусь с Кирой, все будет как раньше, ты ведь будешь меня поддерживать и помогать?       — Да.       — Ну вот. Только не будет тебя рядом и твоей ласки. Будет Кира и наши с ней скандалы, а я не представляю, не могу… Я понял, что ты права: я раньше не думал о будущем, отмахивался от этих мыслей, а теперь… понимаю, что, до сих пор, не могу представить семьи с ней. Но… и ссоры… я не понимаю, что происходит, почему всё так. Мы с Кирой выросли вместе и столько лет… встречались. Наши родители принимали наше с ней совместное будущее как данность. И мы тоже… привыкли к этой мысли. Вот только сейчас я чувствую, что буду неискренним, если Кире что-то пообещаю, и что ты права: жестоко делать её жизнь иллюзией, ложной надеждой ради того, чтобы избежать собственного страха. Но еще я думаю о долге. И я боюсь… и того, что может сделать она, и того, что делаю я сам. Я так давно притворяюсь с ней, что уже не понимаю, как… и смогу ли, вообще… вести себя как раньше, если женюсь потому, что обязан. Поэтому я не знаю, какие перемены принесет будущее. Ну и, да, уж точно не решусь на конфликт окончательного разрыва.       — Я понимаю. Еще вчера я сказала: «Да, я могу согласиться на это». Хотя меня это тревожит, даже задевает, но ты прав. Мы повторяемся? Я прошу о доверии и о не обмане, но не жду демонстрации… эмм… уважения к себе? Ну или не о своей гордости, так точнее… Мне это не нравится, но я потерплю. Эту часть. Но ты вчера еще что-то говорил про «раз и навсегда» или про «больше не убегать»… И мы не закончили… В смысле, ты сам говорил, что… «все или ничего» про будущее нельзя… что гарантий не бывает. Но… раньше я бы тебе все на свете пообещала бы и сделала. А потом… Когда я упала с неб… Набила себе синяков, пришло понимание, что тоже не все наперед знаю. Например, я совершенно не обещаю, что буду с тобой в том смысле, о котором ты говоришь, если ты будешь развлекаться с моделями. Я хоть и с трудом, но смирюсь с тем, что все личное между нами возможно только в темноте. Но я не согласна быть… частью гарема. — последнее слово она выдавила из себя слабым голосом, все же она не привыкла к таким разговорам. — Временно, недолго — да. Но это временное у нас уже было. И если тебе нужны все, нужны такие… каникулы перед свадьбой, или просто ничего не менять в том, что было раньше, тогда между нами лучше закончить потому, что я не буду закрывать глаза, если увижу тебя флиртующим с Волочковой или--       — Просто замечательно Катя! Может мне еще паранджу надеть?!       — Я видела, как ты на неё смотрел!       — А ты? У тебя нет кумиров? Ты бы смотрела иначе, если бы встретила… Кто там тебя восхищает из мужчин? Пикассо? Эйнштейн? Леннон?       — А как бы ты отреагировал, если бы я заперлась в кабинете с ними, и они бы мне целовали ручку и говорили комплименты… Что, конечно, нереально, но…       — И что? Будем ревновать друг друга за взгляды и комплименты?       — Нет?.. Наверное… Просто я не знаю как…       — Я тоже. У нас с Кирой все так давно запуталось, что я не помню, когда последний раз был честен. Вот только с тобой пытаюсь… — поцеловал в весок. — Катенька, — поцеловал в щеку. — Родная моя, хорошая, — поцеловал в уголок губ…       Она попыталась отстраниться, уперлась ладошкой ему в грудь, мягко останавливая, опустила голову.       — Андрей, не надо…       Взял её за руку, поцеловал в середину ладошки.       — Кать, я чуть-чуть. Не всерьез.       Снова наклонился к ней, но она вырвалась и забилась в угол.       — Нет. Не надо, пожалуйста.       — Хорошо, я буду вести себя, как монах.       — В смысле? Вообще или сейчас?       Ему показалось или она так над ним смеется? Почему ему это приятно?       — Сейчас. Садись нормально и давай договорим.       Когда она немного расслабилась, он снова завладел её ладошкой, хотя бы так сжимать её в своих руках, ему было нужно. Андрей осмотрел Катю хитрым любующимся взглядом.       — Какая же ты невыносимая иногда, моя женщина.       Она улыбнулась.       — Тебе нравится такая характеристика?       — Что твоя, да, но я не перестану быть «невыносимой».       — Ну и ладно. — задумался, потряс головой. — Ты меня опять отвлекла.       — Я тебя?!       — Ты меня. Невыносимая. Моя волшебница.       Коротко улыбнулся, а потом вздохнул… Тяжело? Нет, просто выпуская из себя что-то… Перестал улыбаться, посмотрел ей в глаза с какой-то серьезной нежностью.       — Кать, с тех пор, как мы с тобой вместе… — погладил большим пальцем тыльную сторону её ладони. — В смысле, после твоего дня рожденья, я больше ни с кем не был. Даже с Кирой. Это правда.