***
В ту ночь, когда всё могло бы измениться навсегда, Шерлок сбежал. Он долго изучал график смены охраны, где установлены камеры, когда их проверяют, когда в городе многолюдно, а когда нет. Шерлок даже пару раз тайком пробирался в кабинет Джеймса, изучал карту города и расписание вылета дирижаблей. Следующий как раз должен был отправиться в Лондон на очередную охоту, и Шерлок не собирался его упускать. В тот день всё складывалось идеально: Моран по поручению Мориарти уехал в Рим, близились выходные, миссис Хадсон уехала до понедельника, и сам Джеймс отправился в клуб, где обычно развлекался до утра. Шерлок оделся потеплее, прихватил пакетик с едой, нож, приоткрыл окно своей комнаты, уцепился за ветку и по дереву выскользнул за ограждение. Он со всех ног мчался по тёмным вечерним улочкам, ощущая детский восторг. Почему срывались чужие побеги? Да потому что сабы не знали, куда бежать! А он знал. Он всё спланировал, продумал, учёл все возможные форс-мажоры и был готов к побегу. Но когда он добежал до доков, откуда отправлялся дирижабль, оказалось, что кто-то из своих организовал диверсию. Дирижабль сломали, а вылет отменили. Вот тогда Шерлок понял, что такое настоящее отчаяние. Спрятавшись за высокими ящиками, он зажал рот ладонью и задрожал всем телом. Полёт отложили, а прятаться в городе он не мог, точно найдут! Оставалось только вернуться к Джеймсу, но как миновать охрану?.. Так же, по дереву, уже не получится. С трудом Шерлок взял себя в руки, распрямился и поспешил домой. Там, ближе к делу, решит, как вернуться. Только когда он вернулся, всё стало ещё хуже. Машина Джеймса стояла у ворот — он вернулся!.. Шерлок хотел бы верить, что он не заметил его отсутствия, но охраны у ворот не было. Значит, Джеймс заметил, вызвал их и уже искал Шерлока... Пришлось судорожно соображать, что соврать. Был в библиотеке? Уснул в саду? Впрочем, важнее было проскользнуть за ограждение, пока охрана не вернулась, и тогда доказать свою невиновность будет в разы проще. Правда, Джеймс вовсе не дурак... Стоило Шерлоку на трясущихся ногах войти в ворота, как сердце упало в пятки. Оба охранника были мертвы, а их тела небрежно брошены в кустах. Это точно сделал кто угодно, но не Джеймс. Дом казался тихим и спокойным в ночной тишине. Ни криков, ни шума, ни выстрелов. Шерлок понимал, что теперь точно надо бежать. Это был его последний шанс, что бы тут ни произошло. Только вот почему-то он не мог заставить себя уйти. Машина Джеймса стояла у дома, значит, он был тут, а если он в беде... Да, он был малоприятным типом, но всё же Джеймс не сдал Шерлока в бордель, не избивал, не домогался и даже пытался договориться. Шерлок был благодарен за то, что его жизнь в этом жутком мире была лучше, чем у других пленников и сабов. И он понимал, что не может бросить Джеймса. Когда он вошел в дом, было тихо и темно. Свет не горел, пальто в прихожей не висело. И всё же Шерлок знал, что Джеймс вернулся — видел по свежим следам на дорожке. Поднявшись на второй этаж, Шерлок похолодел. Откуда-то издалека, из коридора, слышались звуки, но напугал его сам коридор, со сбитым в складки ковром и кровавыми отпечатками на стене. Отпечатки точно принадлежали Джеймсу, а ещё были брызги крови, словно... Шерлок снова ощутил усилившуюся дрожь. И всё же он двинулся вперёд, потому что когда-то мечтал стать сыщиком и спасать людей. Он умел быть смелым и готовился к такому. Он двигался тихо и аккуратно, по пути заглянул в один из залов и увидел осколки стекла, покрытые кровью, — всё, что осталось от журнального столика. У поворота удачно лежал пистолет, и Шерлок тут же поднял его и проверил патроны. Не очень много, но хоть что-то. С пистолетом в руках Шерлок ощущал себя увереннее и смелее, а увиденного хватило, чтобы составить картину произошедшего. Что-то случилось в клубе, и Джеймс спешно вернулся. Охрана, скорее всего, была уже убита, но ему нужно было что-то в доме. Джеймс поспешил к себе в комнату, достал из ящика пистолет и поспешил по второму этажу в сторону запасного выхода. Хотел сбить преследователей с толку?.. Может быть, только всё произошло слишком быстро: огромный силуэт заслонил собой окно, пугая наступившей темнотой. Незнакомец сорвался с места, подхватил Джеймса и отбросил его спиной прямо на стеклянный журнальный столик. Оглушающий звон и боль от пронзающих тело осколков дезориентировали. Наверное, Джеймс закричал, когда десятки рваных углов впились в него, разрезая одежду и кожу. Несмотря на невозможную боль, Джеймс успел сжать в руке один осколок, когда напавший схватил его за грудки и резко поднял. Мориарти всадил осколок ему в лицо (брызги крови на вазе), раздался громкий вопль и хватка ослабла. Получив свободу, Джеймс побежал прочь (вот тут замялся ковёр), опираясь на стену и оставляя на ней кровавые отпечатки, как внезапно из-за поворота к лестнице его с размаху ударили по лицу. Брызнула кровь и впилась в старые обои. Удар оглушил так, что Джеймс отключился, и его небрежно потащили в сторону... кабинета. Именно туда и направился Шерлок. Он очень тихо прокрался к кабинету и наконец услышал голоса. Осторожно заглянул и тут же отпрянул, но этого было достаточно, чтобы увидеть, что происходит в комнате. Джеймс был прикован к батарее, а какой-то гигант (он был огромным, настоящим великаном, уродливым, с искривлением плечевого пояса) шарил по его ящикам, переворачивал и рвал вещи, пачкая их своей и чужой кровью, а его спутник, уродливый тощий, похожий на наркомана, играл с окровавленной битой. Лицо Джеймса опухло, нос и челюсть возможно были сломаны, изорванная одежда была перепачкана алыми разводами, а сам он болезненно стонал. — Отдай их, — распорядился тощий, когда как великан, казалось, и вовсе не умеет разговаривать. Он только ныл и хрипел, бросая на Мориарти яростные взгляды. — Они уже в Риме, — прохрипел Джеймс и каждое слово явно отдало болью в изувеченном лице. — Вы... опоздали. — У кого? — спросил тощий, поигрывая битой. — У Морана? Где его искать? Действовать надо было быстро. Послышался глухой удар и отчаянный крик. Сердце Шерлока моментально сжалось, и он понял, что не может больше ждать. Шерлок отошел назад, спрятался за портьерой, а потом достал из кармана пакетик с едой и швырнул его дальше по коридору. Тот стукнулся о деревянную дверь, отскочил, разорвался и грохнулся на лестницу, поскакав по ступенькам и наделав достаточно звука для того, чтоб его услышали. — В доме есть еще кто-нибудь? Я проверю, а ты продолжай искать! Вышел тощий, который был с битой. Шерлок рассчитывал, что будет наоборот, потому что великан пугал его намного больше, и именно в него Шерлок предпочел бы стрелять из укрытия, пусть и такого ненадежного. Но здоровяк оставался внутри, а другой тип прошел по коридору и свернул на лестницу. Шерлок подождал пару секунд, чтоб тот начал спускаться, а потом выскользнул из-за портьеры, шагнул на порог кабинета Джеймса и, сжав пистолет обеими руками, выстрелил громиле в спину. Он попал, только вот здоровяк, казалось, даже не заметил выстрела. Он развернулся с ящик из письменного стола в руках, и моментально бросил его в Шерлока. Целился, к счастью, в голову, так что Шерлок пригнулся, а потом выстрелил еще дважды, уже в грудь — попасть было легко, потому что громила как раз шёл на него. — В голову, Шерлок! В голову стреляй, так его не завалить! — отчаянно закричал Джеймс. Последний выстрел пришелся в лоб, и тогда громила, наконец, упал, повалив на пол и Шерлока, а почти сразу после этого Шерлока здорово приложило битой по спине. — Вали другого, Шерлок, не расслабляйся! — кричал Джеймс. Шерлок каким-то чудом вскочил и отпрыгнул подальше, споткнулся о ящик, но устоял, и наставил пистолет на второго. Он выстрелил, но промахнулся. Потом пистолет больше не стрелял, и тощий, взмахнув битой, сообщил: — Тебе конец. Шерлок подставил руки, чтоб уберечь от удара голову, и едва не ослеп от боли, вспыхнувшей сразу в обоих предплечьях. Затем, когда он уже не думал, что сможет поднять руки и защититься еще раз, тощего стремительным рывком повалил Джеймс. Он яростно бросился на него, выбил биту, и Шерлок не сразу сообразил, как Джеймс освободил руки. Ответ нашёлся скоро: на его левой руке был вывихнут палец, а кожа отсутствовала, открывая взору безобразное месиво. Джеймс, казалось, сошёл с ума. Мало того, что он освободился, причинив себе жуткую боль, он бил и душил напавшего с такой яростью и с силой, которой, казалось, и быть не могло в его теле. Джеймс кричал, выдавливал ему глаза, рвал щёки и рот, но тот не сдавался и не менее яростно отбивался. Шерлок окликнул Джеймса, дрожащей рукой достал из кармана нож и кинул ему. Тот решительно и с одного удара вогнал остриё убийце прямо в глаз под аккомпанемент отчаянного предсмертного вопля. Наступила тягостная тишина. Словно весь мир взорвался и умер, оставляя после себя безвременье и темноту. Шерлок чувствовал себя паршиво. Помимо боли, было что-то ещё, как будто вата в голове, не дававшая нормально соображать. Он перестал что-либо понимать и, упав на колени, смотрел только на Джеймса. Тот слез с безжизненного тела, завалился на бок и болезненно застонал. Шерлок из последних сил подполз к нему, перехватил изувеченную руку, чтобы остановить кровотечение, и замер. Внезапный укол ужаса пронзил его сердце. На том месте, где Джеймс обычно носил часы, была метка саба. Тонкие и изящные буквы «CM» украшали чужое запястье. Конечно же, Чарльз Магнуссен. От удивления и шока голова Шерлока шла кругом. Неужели Джеймс был... Увидев его взгляд, Джеймс резко одёрнул руку, взял нож и решительно срезал кусок кожи с меткой, окропляя пол лужицами крови. От вида и запаха крови Шерлока окончательно повело, он упал и отключился. А вот Джеймс сохранил сознание. Он тяжело дышал, хотя и задыхался от тошнотворного железного запаха. К горлу подкатила тошнота, и его дважды вырвало. Всё же, он откровенно удивился, когда увидел Шерлока. Только придя домой, Джеймс понял, что он сбежал. Видимо, из-за диверсии на дирижабле (которую организовал Джеймс) он вернулся в дом, потому что больше идти ему был некуда, и... он не бросил его. Хотя мог. На лестнице послышались спешные тяжёлые шаги. В кабинет ворвался запыхавшийся Моран со своими людьми. Он подбежал к Джеймсу, упал на колени, крепко обнял его и произнёс: — Идиот! Я же велел убегать! — Мне надо было отвлечь их... от вас, — прошептал Джеймс. — И спрятать флешку... с файлами... она где-то в саду, я выбросил её в окно... Началась суматоха, и Джеймс зажмурился. Голова и без того болела, все кости ломило, а по спине и рукам стекала кровь. Он не помнил, как его отправили в больницу доктора Уотсона. Изредка приходя в себя, Джеймс требовал телефон: ему надо было сообщить Магнуссену о предательстве. Окончательно Джеймс очнулся спустя четыре дня, всё в той же больнице, в светлой и уютной палате. На столиках было много цветов, скорее всего от Чарльза. Больше у него никого и не было. Разве что Моран, но он цветы не дарит. Спина горела огнём, лежать было больно. Боль отдавала и в пальцах и плечо правой руки, а лицо и вовсе словно сжимало клещами. Медсестра сообщила, что ему вправили кость, наложили несколько швов, пересадили кожу на руке и попытались минимизировать отёк лица. Говорить было больно. И всё же Джеймс попросил свой телефон. Первым делом отправил сообщение Морану. Тот уже сдал документы кому надо — подсуетился Чарльз: старая крыса всегда была в курсе любых событий. Именно он оповестил Морана, что им наступили на хвост, и именно он оплатил лечение. — Мистер Мориарти? — окликнул его Джон Уотсон, входя в палату и прикрывая за собой дверь. — Вы очнулись, ну наконец-то. Вам уже сказали... — Где... Шерлок? — с трудом выговорил Джеймс, морщась от острой боли. — Он... он вроде на передержке у мисс Адлер. Его же... — Джон помолчал, сглотнул и только потом продолжил, — изуродовали, и теперь он вряд ли будет вам нужен. Говоря это, Джон едва заметно морщился — переживал за Шерлока. Если бы Джеймс мог, усмехнулся бы. Получалось, что его саб и доктор подружились?.. Что ж, это было неплохо, но не столь важно. — Что он... сказал... — прошептал Джеймс, волнуясь о том, что мог рассказать Шерлок. — Ничего особенного, сэр. Сказал, что был у себя в комнате, услышал шум. Пришёл вам помочь, был ранен... Ресницы Джеймса дрогнули. Значит, Шерлок никому не рассказал про метку на его руке?.. А ведь мог. Мог рассказать и погубить его репутацию раз и навсегда, но не сделал этого. Сколько удивительных открытий, и все связаны с младшим братом Майкрофта. Впрочем, о нём думать не хотелось, а вот о Шерлоке... — Морана... срочно...***
Шерлок пришёл в себя в маленькой тёмной комнатке, больше похожей на тюремную камеру. Разлепив глаза, он долго привыкал к темноте, а потом рассмотрел свою кушетку, умывальник и туалет — всё, что было в комнате. Вскоре пришёл незнакомый Шерлоку доктор. Он обработал его синяки и раны, оставил сменную одежду. Потом пришли полицейские и допросили Шерлока. Вскоре его перевели в общую комнату, где он от таких же сабов узнал, что его, скорее всего, перепродадут. Это было странно, но Шерлок ощущал смирение со своей судьбой. Он сел у дальней стены и постоянно молчал, хотя мог бы рассказать о том, что Джеймс Мориарти (сам Джеймс Мориарти!..) саб. И всё же он этого не сделал. Его бы это не спасло, а самому Джеймсу и так непросто. Ещё неизвестно, как он оказался тут. Что-то подсказывало Шерлоку, что виноват был Майкрофт. А если так, то Холмсы и без того ему должны. Так прошло четыре дня. Покупатели сабов часто засматривались на него, но хозяйка, мисс Адлер, говорила, что покупать его рано, но каждого интересующегося записывала в очередь. Шерлок ощущал пустоту. Его жизнь была кончена. Спустя ещё три дня за ним пришли. Шерлок удивился, увидев Морана. Тот улыбнулся ему, ободряюще подмигнул и сказал, что они едут домой. Всю дорогу Шерлок привычно молчал, но не понимал, что происходит. Неужели Джеймс решил его забрать?.. С жуткими синяками на теле и, возможно, покалеченными руками?.. Так и было. Только вот сам Джеймс ничего не говорил. Он, изувеченный и слабый, лежал в своей постели в окружении лекарств и капельниц. — Он распорядился, чтобы за ним ухаживал ты, — сказал Моран. Утром и вечером приходил доктор Джон. Он ставил Джеймсу капельницу, говорил Шерлоку, как и чем его кормить, что делать с уколами, по какому графику давать лекарства. Шерлок справлялся. К его собственному удивлению, его руки уже не болели после удара битой, и он начал играть для Джеймса на скрипке. Шли дни, отёк и синяки сходили с лица Джеймса, он даже стал говорить. К откровенному изумлению Шерлока, Джеймс хотел говорить о нём. — Расскажи о Лондоне, — просил он. — Где ты рос? В какой школе учился? А университет? Ты расследовал преступления? А какие? Расскажи, какие ты делал выводы. Вопросы сыпались один за другим, и Шерлок всё чаще говорил, чем играл. Джеймс слушал его и улыбался, задавал уточняющие вопросы, а истории о первых расследованиях Шерлока и вовсе приводили его в восторг. Шерлок терялся. Джеймс Мориарти теперь казался ему совершенно другим человеком. Он был интересующимся, эмоциональным, открытым и любопытным, как ребёнок. В его глазах было столько эмоций, что Шерлок невольно проникся к нему. Джеймс был... милым. За ним хотелось ухаживать. Его хотелось опекать. И Шерлоку нравилось (да, именно нравилось) заботиться о нём. Словно это был совсем другой Джеймс Мориарти. Этот Джеймс говорил: «Доброе утро, Шерлок» и «Доброй ночи, Шерлок». Он просил, а не приказывал. «Сыграй мне, Шерлок. Расскажи мне, Шерлок». Он больше не оскорблял, искренне интересовался и говорил, что Шерлоку надо лучше питаться и купить новую одежду. Этот Джеймс мог бы стать его другом. Шерлок всё ещё опасался думать так, но ему нравилось общаться с Джеймсом, проводить с ним время и это отвлекало от того мира, что жил своей мрачной жизнью за их окном. Однажды даже Джеймс рассказал, почему на него напали. — Я собрал полный пакет шокирующих и компрометирующих документов на Фредерика Ханса, немецкого бизнесмена, психопата и садиста. До его грехов мне дела не было, но он посмел напасть на моих ребят в Берлине. Тогда я собрал всё, что мог, и решил сдать его Чарльзу. Только следом за Хансом полетели и другие головы. И все они или кто-то один решили переиграть меня. Отвлекли делами в Риме, увели Морана, выждали такой день, когда меньше всего охраны, а остальное ты видел. — Они были жуткими, — признался Шерлок. В последнее время он всё смелее говорил с Джеймсом. — Те, кто напали на тебя. Такие... уродливые. Словно все их поступки и помыслы отразились на их лицах! Джеймс тихо засмеялся и сказал: «Ох, Шерлок...». А на пятнадцатое утро, как только Шерлок принёс завтрак, Джеймс сказал: — Я знаю, что в тот день ты сбежал. Диверсию на дирижабле устроил я. Сердце пропустило удар.