Дневник прошлого

      Я знала — этот мужчина живёт сам по себе, редко напиваясь (хотя, и такое бывает) и почти не приводя женщин в свой дом. Он жил холостяком, его друзья знали, что он любит покой и уединение, всегда вежлив и даже слегка надменен и холоден.       Мой брат и Чхве Сын Хён — друзья детства. Они знали друг друга как облупленные, были рядом всегда — и в радости, и в горе. Я тоже давно знала Сын Хёна, но он видел во мне лишь маленькую шаловливую девочку. Я же росла, окружённая вниманием брата. Родителей я почти не помню, но об этом позже.       Каждый день обычный. Просыпаюсь, иду в школу, сижу на уроках, иду домой. Всё та же рутина, что и всегда. В общем, тихий ужас, способный свести с ума. Редко-редко брат брал меня с собой на встречу с Сын Хёном. И тогда я видела этого человека.       Его шёлковые волосы, тёмный завораживающий взгляд… это преступно — быть настолько красивым. Неужели он не знает, как привлекает женщин? Необычно высокий рост, худое, но не худощавое телосложение, длинные пальцы, всегда хороший вид…       Ах да…       Ему двадцать девять. У нас большая разница в возрасте. Джиён убьёт меня, если узнает, что я что-то питаю к его хёну. И даже не посмотрит, что я его младшая сестрёнка.       — Сестрёнка, пойдёшь вместе со мной к хёну? — Джиён, как всегда, прекрасный молодой человек с рыжими крашеными волосами, подошёл ко мне и спросил это, когда я делала уроки.       — Да, хорошо…       Днём ранее я попыталась признаться этому мужчине в своих чувствах, но у меня не получилось. Он довольно холодно и без эмоций отшил меня. И теперь я снова иду к нему. На этот раз просто напиться чая, а затем запереться в своей комнате и выплакаться.       — Здравствуй, дяденька, — я поклонилась ему.       — Добрый день, Джиюн, — ни словом, ни жестом мужчина не показывал, что между нами вчера что-то было.       Всё время Сын Хён кидал на меня странные взгляды. Я боялась, что он всё расскажет Джиёну, а я буду жалеть до конца своей короткой жизни, что всё-таки призналась этому холодному аристократу.       Какой стыд!       Когда Джиён отошёл в туалет, Сын Хён подошёл ко мне, протягивая тарелку с печеньем. Я знала, что этот мужчина умеет готовить и готовит очень хорошо, просто отменно. По сравнению с ним, я и Джиён несчастные поварята.       — Забудь то, что было вчера, — сказал он.       — Я не намерена это забывать, — сказала я.       — Джиюн… прошу. Это ради твоего брата. Давай общаться как раньше: ты — милая младшая сестрёнка моего друга, а я — просто заботливый дяденька, который как бы невзначай учит тебя жизни? — он заглянул мне прямо в глаза.       Сладко заныло в груди. Я понимала, что не должна была говорить, что отказываюсь от прежнего общения.       — Чхве Сын Хён! — я поднялась с дивана и задрала голову, посмотрев на него и сжав губы. — Я знаю, это бесполезно — говорить, что я буду любить тебя до гроба, но я… я люблю тебя! Позволь мне называть тебя «оппа».       — Дура! — в проёме дверей стоял мой брат. — Что ты за ахинею несёшь моему хёну? Какая нахрен любовь до гроба?!       — Джи, ты перебарщиваешь, — сказал Сын Хён. — Никакой любви до гроба. Джиюн просто дали роль в школьном спектакле, и она попросила меня подыграть ей. Продолжаем дальше?       Я театрально откашлялась и подняла голову, хоть в груди разливалась чёрная тоска. Я сжала руки в кулаки и сказала:       — Я тебя любила всё время, что мы были с тобой знакомы! Я храню любовь в себе и не знаю, любишь ли ты другую… или ты находишь любовь в чём-то другом? — я помолчала. — Дяденька, ты забыл текст?       — Ах, точно, — Сын Хён вздохнул, подыскивая нужные слова. — Я не могу ответить тебе взаимностью. У меня нет любимой женщины, но я нахожу любовь в тебе. Ты — моя личная муза, мой маленький лучик во тьме. Но мы с тобой будем друзьями и я позволю тебе называть меня «оппа», хорошо?       — Хорошо, оппа, — я улыбнулась.       — Вау, а вы вдвоём хорошо играете, — брат улыбнулся. — Я думаю, сестрёнка, тебя можно взять на главную роль!       Я опустила глаза в пол, шаркнула ногой и сказала:       — Я играю второстепенную роль…       Я везде играла второстепенную роль. Я ни разу ни с кем не встречалась, не целовалась. Подруг у меня было мало, точнее, она была одна, я редко куда выбиралась, была слабой. Да, издевательства в школе — это вообще отдельный разговор…       Обливания холодной водой, прилюдное избиение, подножки… через всё это я давно прошла. Некоторые парни пытались затащить меня в закрытый девичий туалет на четвёртом этаже — у них не получилось, так как на мои крики сбежались учителя. У них не получилось надругаться надо мной.       Я — девочка для битья. Не ботаничка даже. Не ношу очки, не раздвигаю ни перед кем ноги. Только мои одноклассники как-то поняли, что я неровно дышу к мужчине старше меня.       «Ждём не дождёмся, когда твоего педофила посадят!» — «Фе, ты трахаешься со стариком?!» — «Шлюха! За деньги даже со стариком!» — «Квон Джиюн, сколько берёшь за ночь?» — «Хочешь побыть со мной, чтобы я восстановил твою репутацию, мелкая шлюха?»       Множество оскорблений. Наверно, это из-за того, что я всегда показываю всем, что я нахожусь в депрессии. Однажды я была в депрессии из-за Джиёна — он много выпивал, набивал татуировки в тех местах, в которых их делать не следовало, спал со всеми подряд, однажды я поймала его за курением марихуаны.       Я до сих пор не понимаю, как не выжила из ума, когда из соседней комнаты доносились довольно громкие стоны девушек, пошлые шлепки и рваное дыхание брата.       Мы ещё немного посидели у Сын Хёна.       — Джи, мне надо поговорить с твоей сестрой, — сказал дяденька.       — Окей, — сказал брат, оставляя меня наедине с человеком, в которого я влюблена. — Джи, не позже десяти дома. Жду.       Я кивнула. Когда за Джиёном закрылась дверь, Сын Хён вздохнул и мягко взял меня за локоть, говоря:       — Прошу тебя ещё раз — забудь о своей глупой любви. Почему ты не влюбляешься в мальчиков своего возраста?       — Оппа… — я утёрла слёзы, — ты многое не знаешь, что происходит в моей школе…       Сын Хён холодно предложил мне сесть. Я села рядом с ним, глотая слёзы.       — Меня называют шлюхой, — сказала я, — уже на протяжении нескольких лет. Наверно, всё началось с того, что я сказала одной девочке, что у меня очень красивый сосед по лестничной площадке…       — Ты что, уточнила мой возраст? — насмешливо спросил мужчина.       — Пришлось…       — О господи, какая ты дурёха…       — Я не дурёха! — сказала я. — Я… понимаешь… я уже давно люблю тебя…       — Попрошу без сопливости, меня уже тошнит, — сморщился он.       Я плакала, спрятав лицо в ладонях. Я глупая, меня от самой себя тошнит. Бесхарактерная, вечно подавленная и побитая. Вечно бегущая к брату. Мне надоело быть такой, но я такая, какая есть. Я слабая и ничего не могу с этим поделать.       Сын Хён протянул мне платок. Я шумно в него высморкалась.       — Не плачь. Джиён мне морду набьёт, если увидит, что ты плакала.       Я перестала плакать. Всё для тебя, дяденька…       — Я, пожалуй, пойду… — я встала с дивана.       — Я тебя не держу, — сказал он. — Мои двери для тебя открыты всегда. Если будут задирать в школе — просто скажи.       Я вышла из его квартиры и поплелась к Джиёну. Мой брат сидел перед телевизором, доедая кимчи. Я просто подсела к нему, забравшись с ногами на диван. Перехватив у старшего брата палочки, я подцепила кимчи и отправила их в рот. Хм… несвежие. Надо бы ещё сделать.       — У вас есть романтические отношения? — пробурчал брат, отнимая у меня палочки.       — С кем? — я резко повернула к нему голову, закашлявшись.       — С Сын Хёном, — уточнил брат. — Предупреждаю — если где-нибудь засветитесь, его могут посадить за совращение несовершеннолетней.       — Да ну тебя! — вспылила я. — Я?! Да влюблена в него?! Не смеши меня!       — Фух, а то я уж думал, что буду ваших детей на руках качать! — Джиён утёр лоб. — Мне даже неприятно думать о том, как вы будете их делать.       Я фыркнула и повернулась к телевизору.       — Оппа, я до сих пор могу припомнить тебе то время.       — О, господь мой боженька, не надо, — брат вздохнул. — Хочешь колы?       — Хочу!       — Иди купи, — отрезал брат.       — Ну ты и… — я надула губы. — Ну мой любимый-милый-родной оппа! Почему именно я должна идти за колой?       — О, нет, не применяй эгьё! Это противозаконно! — Джиён зажмурился.       Я надула щёки и губы, как маленький ребёнок. В итоге Джиён сдался.       — Завтра сам схожу. Иди спать. Утром в школу.       — Спокойной ночи, оппа, — коротко чмокнув его в щёку, я убежала в свою комнату.