***
Минутная стрелка словно сошла с ума: норовила пробить стекло и сорваться с циферблата, отправляясь в свободный полёт. Суббота. Оставалось меньше суток. Заводские окраины Ист-Энда кажутся ещё мрачнее в сером вечернем свете. Трубы выдыхают дым в это бесцветное небо, грязь стынет под ногами ледяной коркой, а на кожанку падают острые шестиконечные снежинки одна за другой. Тонкое кружево небесных слёз. Вдалеке слышен пароходный гудок — сухогруз отправляется в путь по реке. Вниз по улице расположены продовольственные склады и доки, должно быть, перевозят зерно и консервы. Лет семь назад он сам работал на одном из таких судов. Тогда как раз родилась вторая дочь, и потребности новой семьи возросли. Платили неплохо, но вскоре он оттуда ушёл, как, впрочем, и от второй жены. Эурон всегда считал, что достоин большего, чем таскать тюки с зерном. Право, ведь даже учился когда-то на судового техника. Родители настояли. В детстве он любил мастерить поделки. Однажды даже построил макет города с собственной энергосетью из разноцветных лампочек ёлочной гирлянды. Модель и, правда, функционировала: сперва лампочки мигали невпопад, но после Эурон всё настроил как надо. И, чёрт возьми, это было красиво! А ещё хотел стать путешественником и исследовать новые земли. Но когда подрос, то понял, что всё открытия уже были совершены до него. Иногда Эурон чувствовал себя человеком другой эпохи, вовсе не на своём месте. В мореходке оказалось скучно: схемы, куча железок и строгие нравы, совсем не оставалось простора для воображения. Его хватило ровно на год. Дальше был юридический колледж. Мать так мечтала, чтобы он стал адвокатом, тем парнем в дорогом костюме и с кучей бабла на счету, но без друзей и совести. Вылетел после первого семестра. Он совсем не ходил на занятия. Это всё оказалось не тем, чего он хотел. Машинист локомотива. Доучился, честно вкалывал около года. Дальше был проклятый сухогруз. А потом это так надоело, что Эурон бросил всё и уехал в Германию. Целых полгода работал фотографом на всевозможных развлекательных мероприятиях. Немки оказалось вовсе и не такие страшные, как о них говорят. Как выяснилось, они очень любят англичан. Туманный Альбион, разводные мосты через Темзу, чудный дождливый край — об этом Эурон мог говорить часами. Романтика. Девицы оказались падки на британский акцент. Может, он слегка приукрасил, сказав, что был моряком, но в любом случае его истории имели успех. Эурон надеялся, что где-нибудь в Гамбурге или Берлине его не ожидает какой-нибудь маленький Клаус или Штефан, а, может быть, Ханна. Впрочем, мальчишку он бы даже признал, а дочерей у него и так, избыток. Наверное, он мог бы стать писателем, вот только больше любил участвовать, а не фантазировать. Поистине, биография рок-звезды. Да, когда-то в юности он думал о том, чтобы стать музыкантом. Харизмы хватало, а таланта, видно, не добрал. На гитаре бренчал посредственно, старина Джерри и тот играл лучше, а уж на что неповоротливый медведь. Впрочем, девкам и так, нравилась его музыка, мотоцикл и кожаная куртка, пусть он и не стал Джимми Хендриксом**, но они его любили. А Эурон любил их. Пока Эурон пребывал в воспоминаниях, как-то незаметно стемнело. Ребята в машине, кажется, тоже заскучали. Джерри ковырялся в настройках радио, пытаясь отыскать что-то бодрящее, Тим залипал в телефон. Йорик и Вэйд курили на улице. Эурон вышел к ним. Он уже успел пару раз прогуляться вокруг территории завода, но ничего не происходило. Надеялся, что Том его не обманул. Пивоваренный завод, да и здесь он тоже когда-то работал. Не именно на этом, конечно, но на одном из похожих. Как тесен мир. Йорик сыпал шутками, то и дело вертел головой по сторонам. Чернявый, что цыган, поджарый, как гончий пёс. А в душе всё тот же мальчишка, дерзкий задира и верный друг. Вэйд хохотал басом и тряс головой так, что волнистые русые прядки влетали вверх. Добрая душа — раньше подбирал бездомных котят, а сейчас состоит в каком-то обществе по защите животных. Тим — тот, всегда был умником. Стал инженером. Серьёзный дядька с бородой, в круглых профессорских очках. Две дочки и сын, дом в ипотеку и лохматый пёс на заднем дворе. Какой же скучной стала его жизнь! И, конечно, медведь Джерри — суровый мужик под два метра, тренер по боксу. До сих пор гоняет на байке. Женат второй раз, своего четырёхлетнего сына просто обожает. Вот так — вся банда снова в сборе. Видно, дружба была настоящей, раз спустя столько лет они согласились помочь. Тим ворчал, Вэйд отнекивался и злился, но всё равно пришли. А Джерри и Йорик, кажется, оказались искренне рады его видеть. Верно, в их обыденной жизни угас дух авантюр, но не потух совсем — тусклый, как огонёк свечи, но ещё живой. Настало время всколыхнуть былую славу. Разгоняя сумрак, сверкнули фары в конце улицы, к старой пивоварне приближался знакомый чёрный внедорожник. Компания в тени складских лабиринтов притихла. Шутки смолкли, и все сразу посерьёзнели. Йорик, напряжённо сжав челюсть, разглядывал выходящих из джипа бандитов. Вэйд ласково, как котёнка, погладил кастет, который вынул из кармана куртки и нацепил на руку. Его удар левой валит с ног любого. Джерри и Тим настороженно наблюдали из машины за внезапной сменой обстановки. Эурон не думал — он считал. Трое в тачке, двое на воротах. Не может быть так просто, наверняка, внутри здания есть ещё люди. Знать бы точно сколько их, да нет времени ждать. Отмеренный Ником срок подходит к концу, как тонкая струйка песка, заполнившая нижнюю чашу песочных часов. А весь их план был придуман за два часа в кафе, да в машине по дороге сюда. Сбившись в круг и положив друг другу руки на плечи, парни с минуту стояли молча, собираясь с мыслями. Имелся у них такой ритуал во времена бурной юности. Нет, тогда они не были шпаной или малолетними преступниками. Хулиганами, анархистами и знатными раздолбаями — скорее всего. Мальчишками, которые вели битву с серьёзным, скучным миром, но взрослая жизнь разбросала их по разным фронтам. Теперь у каждого свои баррикады. — Зажжём, парни! — Эурон кивнул с ухмылкой. Послышались одобрительные возгласы. Круг распался. Дальше всё закрутилось, словно видеокассета в быстрой перемотке. Его оружие — бита. Цепь для Йорика, Джерри — пудовые кулаки и кастет, так же, как и Вэйд. Монтировка — Тим, что сказать, интеллигент. На ворота ставят самых тупых быков. — Привет от Ника! — Йорик и Джерри. Спустя пару минут связанные часовые отдыхают за рассохшимися пивными кадками. Путь свободен. Пара фонарей мерцает на стыках бетонного забора, обтянутого поверху колючей проволокой. Тачки, вросшие колёсами в землю, ржавые бочки, лопаты и мусор. Кажется, завод закрыли в восьмидесятых, с тех пор он стал пристанищем маргиналов и мошенников всех мастей. В здании оказалось темно и гулко. И подозрительно тихо. Очень тихо. Огромные серебрящиеся в лунном свете котлы уже много лет стояли нетронутыми и холодными. Однако воздух в помещении до сих пор хранил аромат хмеля, похоже, он въелся в кирпичные стены навеки, словно клеймо. В закутках первого этажа поселился сквозняк, завывая словно ранней зверь, метался среди наружных и внутренних дверей, бился в высокие пыльные окна и стонал в спящей утробе заводских труб. Парни приняли решение разделиться и обыскать все этажи. Вэйд, Тим и Джерри поднялись на второй и отправились бродить по пустынным коридорам. Йорик и Эурон двинулись дальше, вверх по лестнице. Они открывали каждую дверь, что попадалась им на пути, но нигде не было ни души. Лампы стрекотали под потолком, словно попавшие в ловушку мотыльки. Казалось, спящий завод пуст, как сума бродяги. Напряжение звонкой нотой камертона звучало в воздухе. Внезапно послышался шум и грохот. Скорее всего, где-то внизу. Они оба насторожились и замерли. Йорик намотал на кулак тяжёлую цепь, сосредоточенным взглядом окинул коридор. Эурон стиснув в руках биту, словно строптивую девку, кивнул ему. Они двинулись в противоположные стороны. Дверь резво хлопнула о стену, в конце коридора показались четверо. Эурон перехватил биту покрепче. — Здорово, клоуны! Йорик обернулся и застыл на месте. Зверь оскалился и шагнул вперёд, а следом и остальные трое бандитов. — Я пришёл забрать племянника. Где он? Жёлтые глаза Зверя насмешливо блеснули. — Сначала деньги — потом мальчишка, — хрипловато рыкнул он. Голос его звонким эхом разнёсся по пустому помещению и затерялся где-то под балками потолка. Вся компания двинулась навстречу. — Но я ведь должен Нику, а не тебе. Ника забрали фараоны, слышал? Конец вашей лавке приколов. Я заберу племянника, и мы уйдём. Мирно, — заверил Эурон, опустив биту. С Ником ещё можно иметь дело — со Зверем вряд ли. Зверь моргал, недоуменно приоткрыв рот. Без Ника он ничего не стоит, ведь он всего лишь его цепной пёс. — Это мой завод! Зверь не любит чужаков. Как по команде бандиты ринулись в атаку. Эурон помнил, что у Зверя есть ствол, про остальных же не знал ничего. Дальше мелькали отдельные кадры. Окровавленная морда Зверя с жутким оскалом. Это он постарался. Йорик быстрый и яростный, сокрушал всех на своём пути, цепь словно бич надсмотрщика, свистела в воздухе. И он ни разу не промахнулся. В какой-то момент друзья оказались в кольце врагов, стоя спиной друг другу, словно окружённые голодными волками. Эурон даже не успел заметить, когда шайка Зверя обзавелась стальными прутьями арматуры. И им бы пришлось туго, но в тот же миг затопали на лестнице. Взмыленные, с боевыми отметками на лицах, но задорно-злые примчались Джерри и Вэйд. А следом Тим с пушкой наперевес. — Отбой, пацаны! Кладём игрушки на пол и поднимаем руки вверх, — размернным тоном проговорил он. Круг распался, неохотно, осторожно, но все выполнили приказ. Застыли словно статуи. Все, но только не Зверь. Кинув арматуру на пол, он рванул прочь, скрывшись в конце коридора, там, где за распахнутым окном ржавела пожарная лестница. Шестёрки шестёрок ещё более бесполезны. Ему был нужен цепной пёс Ника. Металлические ступени пружинили под ногами, когда Эурон мчался наверх. Парни остались позади, но он не мог ждать. На крыше хозяйничал ветер ледяной и колкий. Зверь затормозил у неприметной будки, что являлась раньше то ли складом старого хлама, то ли каморкой ночного сторожа. Дикое место, что для того, что для другого. Эурон задался вопросом, почему Зверь не спустился вниз, а ринулся наверх. Какой смысл бежать на крышу? Зверь развернулся, так и не достигнув своей цели. Потянулся к кобуре на поясе, исход событий решали доли секунды. Эурон не успевал ничего сообразить, затормозить тоже. Трёхдневный ливень, обратившийся к этому вечеру катком на крыше, решил всё за него. Ботинки проскользили по льду, и он с размаху влетел в Зверя, сбил его с ног. Пистолет улетел в сторону, бита, впрочем, тоже. Эурон успел дотянуться, Зверь — нет. Лёд окрасился красным. Не дожидаясь следующего удара, противник перекатился в сторону. Подскочил на ноги и дёрнул держащую ручку двери арматуру. «Твою мать, просто рыцарский бой!» — усмехнулся Эурон, поднимаясь. Плечо хлестнуло болью — видно, мечник из него так себе. Пару ударов он успел отразить, а после дерево разломилось с сухим треском. Зверь торжествовал. Рано. Удар ботинком в голень заставил его поумерить пыл, деревяшкой по рёбрам так и вовсе вышиб дух. Не давая опомниться, Эурон заехал сопернику коленом в живот. Чёртов лёд! Теперь они оба на полу и без оружия, сцепившись словно два диких кота, обмениваются ударами. У самого края замирают, хриплое дыхание прорывается сквозь зубы, облаком пара зависнув в воздухе. Эурон сжимает руки на бычьей шее Зверя. — Сдавайся, придурок! Зверь злобно скалится, но признаёт очевидное. Снова топот на крыше. Это его парни: живы, но потрепаны как бойцовские псы.***
Поверженный, утомлённый и мрачный Зверь враждебно глядит на них. Он примотан пеньковым тросом к стулу, но всё силится встать и продолжить бой. Пара крепких тумаков усмиряют его гнев. Бывший когда-то помпезным начальственный кабинет встретил гостей унылым видом. Ободранные шёлковые обои свисают со стен, словно клочья шерсти с шелудивого пса. Разбитый стол, горы бутылок, одноразовые тарелки с остатками пищи. Кожаное кресло босса зияет дырами, как старый матрац. Именно к нему и привязан Зверь. Он бормочет сквозь зубы ругательства и трясёт головой, на скуле разлилась огромная гематома, а правый глаз заплыл и злобно сверкает из-под слипшихся ресниц. Он проиграл и говорит всё, что требуют. Там вдали, за городом детишки строят Нику «дворец», те которых они не успели продать. — Целиком или по частям, — тихо смеётся он. — Поторопись, может, твой пацан ещё там. Жаль, не успел с ним позабавиться. Ник запретил играть с детьми, но иногда оставлял Зверю одного или двух, — бормочет он, качая головой. Эурон разбивает его безумную ухмылку ударом кулака, а после парни уводят его в сторону. Может, и к лучшему, он не знает, смог бы остановиться или нет. Они вновь поднимаются на крышу. В узкой каморке, забитой жестяными вёдрами и другим пыльным хламом, тайник под полом. Потёртый кожаный дипломат, а внутри ровные стопки банкнот. — Тут на всю мою ипотеку хватит, — присвистнул Тим. Потянулся к нагрудному карману рубашки и достал очки. Они оказываются разбиты, и он с огорчением вытряхивает осколки на пол. — Зараза! — Откуда пушка? — уже внизу спросил Джерри. — У сына взял. Это ж игрушка, парни, — расхохотался Тим, а за ним грохнули и все остальные, что сразу сбавило напряжённую атмосферу. При ближайшем рассмотрении пистолет оказался толково сработанной подделкой. Забава для детей: чёрный металлический корпус с пластмассовыми пульками. Заброшенную пивоварню бандиты использовали вместо склада «потерянных вещей», в офисе на втором этаже хранилось разное барахло вроде часов, украшений и прочих ценных предметов. А во внутреннем дворе ждала его тачка. — Я по тебе скучал, приятель, — Эурон обрадовался своей машине, словно старому другу. Ключи он, конечно, добыл в «офисе». — По коням, мужики? — обернулся к друзьям. — Кто звонит фараонам? — Пожарные, — ухмыльнулся Йорик, щёлкнув зажигалкой. Он всегда был немного странным, даже прозвище носил Безумный Йорик. Хотя, идея оказалась, что надо. Где-то вдалеке в унисон выли сирены всех мастей, а старая пивоварня коптила небо в последний раз.