Led Zeppelin — The Rain Song
Если ты знаешь, что такое любовь, ты её не познал. Китайские пословицы и поговорки.
Как она там? Что с ней происходит? Что она сейчас чувствует? И помнит ли она его? Эти вопросы постоянно не давали покоя Люку. Порой он не мог спать по ночам, пусть и старался быть внешне спокойным, словно ничего такого страшного не происходило. Люк пытался быть спокойным, потому что ничего другого и не оставалось. Когда ты находишься на другой стороне существования, когда ты не знаешь, что там за стеной, то просто начинаешь сходить с ума или же стараешься делать вид, будто все в порядке. Люк пошел по второму пути. Ему было так проще. Но это не означало, что он не переживает о Джун и Ханне. Он давно ее не видел, не слышал ее голоса, и порой ему казалось, что начал ее забывать. Люк понимал, каждый день отдаляет их друг от друга, уводя все дальше и дальше от тех дней, когда они были счастливы. Сейчас все казалось каким-то нереальным, словно все это было вовсе не с ним. Люк ходил по улицам так, словно делал это всегда. Он хотел думать, что он дома. Хотел думать, что вот-вот, ещё немного и Джун вернется из какой-нибудь поездки. Но все это было обманом. Способом спрятаться от боли и разочарований. Молодые девчонки что-то наигрывали на гитаре. Люку показалась очень знакомой мелодия. Он слышал может быть ее однажды. Но она запала ему в сердце. Осталась в памяти. Пусть время стерло имя исполнителя и дату появления, он помнил эти строчки Эта весенняя пора моей любви, Второй сезон, который я познал Ты — солнечный свет, стимулирующий мой рост Так мало тепла я чувствовал раньше Не тяжко ощущать, как я пылаю? Я наблюдал за костром, что разгорался так слабо. Джун любила ее напевать и порой пела ее Ханне. Их дочь не очень понимала о чем эта песня, но ей всегда нравилась ее мелодичность. — Я так боюсь тебя потерять, — постоянно он шептал ей. — Ничего пока не случилось, — с улыбкой отвечала она. — Все хорошо. — Что за песня сейчас играет? — вдруг спросил Люк, прислушиваясь к музыка, играющей за окном. Впервые за столько времени совсем не хотелось разогнать этих отморозков, что слушали эту громкую ужасную песню. — Ты не знаешь? — она приподнялась на локте. — Ты правда не знаешь? — Ты смеешься надо мной, — Джун не слышала в его голосе обиды. — Ты правда считаешь меня невеждой. — Ну, иногда бывает полезно быть невеждой в некоторых вопросах, — она завернулась в простыню и подошла к окну. — Не думала, что такие молодые парни, которые в последнее время только и думают о том, как изменить мир, с головой кидаясь в новые войны, могут слушать музыку. — Это какая-то особенная музыка? — поинтересовался Люк, надевая очки. — Моя мама любит ее, — Джун пожала плечами. — Она всегда любила эти песни, полные каких-то глубоких смыслов, как она все время любит говорить. Ну, а я выросла на этом. — Не находишь несколько странным, что твоя мама, которая ярая феминистка слушает такие песни, — отметил Люк. — Эй, ты что смеешься? — она вернулась в постель. — Знаешь, многие в душе могут быть совсем другими. Порой внешние оболочки — это средство защиты от окружающего мира. Он обнял ее, не отпуская от себя. Не хотелось с ней расставаться. Пареньки под их окнами, кажется, решили до дыр заслушать это старую песню. — Так кто это поет? — все же спросил спустя время Люк. — Led Zeppelin, — прошептала Джун. — Песня дождя. Это лето моих улыбок Убегайте от меня, Хранители сумрака Говори со мной своим взглядом Тебе я дарю эту мелодию Не так то тяжело узнать? Эти вещи очевидны для всех время от времени. Девушки все продолжали петь эту странную песню, которая как раз годилась, чтобы в студенческое время заниматься с девушкой сексом. Но ведь они с Джун совсем такими не были. Они были взрослыми, когда познакомились, у каждого за плечами было прошлое. И оно было совсем разным, но никто не жалел об этом. Девушки заулыбались, когда поняли, что он слушает их, как они поют. Люк тоже улыбнулся. В Канаде это не запрещенный вид творчества, в последние месяцы перед их попыткой сбежать из США, или вернее от того, что от него осталось, музыка была под запретом. Она же призывала ко многому, особенно, песни времен кризиса в Америке. — Они совсем идиоты! — бесновалась Джун, и Люку это так нравилось. Его заводила ее злость. Всегда. — Как можно запретить то, что является классикой. — Джун, детка, законом можно запретить все в нынешнее время, — ответил он ей, тогда еще совсем не зная, что совсем скоро они будут разлучены. Эти чертовы законы поставили их брак вне закона. — Вам нравится? — вдруг спросила одна из девушек. Она была блондинкой с синими прядями, одетая весьма странно. — Простите, что? — Люк совсем не понял, что обращались сейчас именно к нему. — Вам нравится песня? Вы шли и остановились, — произнесла вторая девушка, которая не была такой странной на вид. — А, да, — ответил он первое попавшееся в голову. — Да, мне нравится. Он решил уходить, не хочется говорить о чем-то личном, о том, что касается только их двоих. Его и Джун. — Ностальгия, — услышал Люк. — Он не такой старый, чтобы вспоминать те времена. Люк улыбнулся. Порой ему казалось, что он старше своего возраста, потому что видел столько всего и пережил столько, что этим двум молодым канадкам и не снилось. Но Люк предпочитал молчать. Никто не должен ни о чем догадываться. Где же ты сейчас Джун? Что с тобой происходит? Люк глубоко вздохнул, ощущая тревогу. Если бы все было просто как в сказке, то он давно бы спас ее. Просто приехал, как принц на белом коне, и спас, но все намного сложнее, чем кажется. Там, за стеной, жизнь не стоит ничего. Она — пыль, которую легко развеять по миру и не заметить, что когда-то был такой человек. Но чтобы не случилось на самом деле, он будет ждать Джун. Надеяться, что в один прекрасный день он ее увидит. И тогда они снова будут вместе. Кроме веры уже ничего не осталось.