Life?
Что бы кто не говорил, а Сатана любил жизнь, как никто другой. Его так же будоражила любовь, первый закат и последний вздох любимого человека. Он проживал уже более трёх тысяч лет, столько же тысяч раз влюблялся и столько же раз был предан, и, может быть, именно поэтому демон старался защитить себя, говоря, что не верит в любовь. Но всё же продолжал слоняться по всему свету, чувствуя что-то новое и странное, находя новую и вновь новую любовь. Ему нравилось это, он знал, что люди чертовски непостоянны, да и сам постоянным он не был, а потому и веселился от горючих слёз, объятий с извинениями в два часа ночи и от измен. Но всё же какая-то малая часть его покидала, когда чьё-то холодное тело иной раз закапывали в землю. Вообще, Сатана всегда был против этого, ему больше по душе, когда плоть превращается в пепел. «По душе»… была ли у него вообще душа и есть ли она сейчас?
Была, это точно мог сказать Бог.
Если веришь в Бога, то верь и в Дьявола.
Чёрт возьми, я дал ему душу с грёбанными изъянами.
***
Наын никогда не думала, что каждый день может стать последним. Впрочем-то, каждый надеется прожить как можно больше, будь то на минуту, будь то на секунду… но всё же больше времени. И, конечно же, каждого пугает смерть. И, видя её на пороге, смотря ей прямо в глаза на протяжении нескольких месяцев — вы становитесь сильнее морально, и после — вы смиряетесь со своей участью и даже забываете о том, как сильно об этом переживали. Если честно, Наын никогда бы не сказала, что это чувство из лучших, на сердце ведь всё равно остаются шрамы. Не то чтобы это было чем-то особенным или редким… Много людей так болеют и затем покидают этот мир. Много людей не выдерживают и сдаются раньше времени. Не то чтобы она боялась этого или продала бы всё, лишь бы избавиться от этой болезни… Напротив, она была готова к этому, готова отпустить всё, да и в первую очередь своё прошлое. Она смирилась, не пыталась спастись или выбраться из этой ловушки. Наын остановилась, словно робот, одинаково проживала свои оставшиеся дни. И… Жалеет ли она о чём-то? Нет. Пожалеет ли она об этом потом? Возможно. Возможно, она будет громко кричать и просить, чтобы её спасли в самом конце, и до тех пор, пока эти чертовы силы не покинут её. «Но не сейчас, моя борьба начнется не сегодня», — именно так она думала каждый раз… или верила в это? Надеялась? Вот только от своей жизни не убежишь и Наын в этом сама уже удостоверилась. Как бы не старалась пытаться забыть о своей болезни, она всё же продолжала чувствовать сдавливающую боль в области груди, продолжала задыхаться и падать в обмороки. Она пыталась ухватиться за ниточку своей собственной жизни и, как только её хватала, тут же падала вниз, потому что это невозможно: жить, когда твои дни сочтены. Но всё же Наын считала, что каждый человек имеет своё право на счастье, и она его попытала, но, не справившись со своей жадностью, случайно уничтожила счастье других…***
Одной из жертв Наын был Тэхён, тот, чьё сердце было разбито безвозвратно, и не зря говорят, что именно любовь может подтолкнуть человека на такие действия, на которые человек не подписался бы в трезвом состоянии. И Тэхён решился, он посчитал, что раз человек, который был полон любви, не заслужил её, тогда никто в этом мире её не заслужил и не получит. — Они говорили, что я не достоин любви. Вы понимаете? Они говорили, что я даже не заслуживаю жизни, что они никогда не встречали такого отвратительного человека, как я. И я знал это. Да, я не был тем, кому вы бы смогли доверить ваши жизни. Я ненавидел людей и не думаю, что с того времени что-то во мне изменилось. Конечно, многие из вас могли бы просто подумать: «Это нормально, так живут все», — нет, это не нормально, не нормально ненавидеть людей без причины, но… вы знаете, что? Я действительно так думал, а затем пришёл к выводу, что есть такие причины. Вы когда-нибудь чувствовали в душе пустоту?.. Нет, — он усмехнулся, — не от того, что жёлтые листья падают с деревьев или идёт дождь… вы когда-нибудь чувствовали, будто всё, что вы слышите — это ваши чёртовы мысли, которые медленно, но всё же верно пожирают вас изнутри? Если да, то помните ли вы, кто был источником этих мыслей? Конечно же, люди, даже прохожие, которые задели вас плечом, ну, или вы их задели… любой человек, который мог видеть вас в домашней одежде, без макияжа, со смешной улыбкой на губах. Любой, даже самый близкий, которого вы изначально не стеснялись, говоря глупости, но тут неожиданно зачавкали, хрюкнули, плюнули… тем, кто надоедливо шепчет вам под ухо одну и ту же стыдливую мысль — может быть любой. И с этим, пожалуй, надо смириться.***
Обстановка всё более накалялась, в первую очередь, потому, что Чонгук и Чимин вообще не могли понять причин происходящего, а Хосок объясняться не спешил, испепеляя взглядом Намджуна, что весело, но одновременно с тем и нервно, улыбался, смотря на землю. Спустя минуты три Намджун всё же поднял свой взгляд на Хосока и произнёс: — С чего ты взял, что знаешь моё слабое место и, более того, считаешь себя им? Мы же с тобой даже не друзья, Хосок. Так, просто пару раз пересекались, — Намджун натянул на своё лицо улыбку, пряча оскал. — Ты правда думаешь, что смог стереть ангелу память, Джун? — Хосок грустно улыбнулся. Чимин и Чонгук удивлённо уставились на него, чётко помня, как он произнёс недавно фразу: «Я демон». Он обманул всех, чёртов дьявол, называющий себя демоном, но всё ещё являющийся ангелом. Лицемерная тварь, которую мир не видал, играющая на два фронта, мученик и в то же время тот, кто мучает. Так славно играл свою роль, что даже и сам поверил, что является высшим существом, хотя, на самом деле, третьесортный мусор. Фальшивое подобие какого-то существа, на деле не имеющее даже права жить или существовать, тот, кто был вынужден «крутиться в колесе», лишь бы выжить. Чёртов искусственный сосуд, придуманный человеком. Он так старался себя убедить, что делает это для тех людей, но в итоге всё же делал это для себя.***
«Во всём дерьме винить Хосока», — такой уклад однажды заложил себе в голову Сехун, смотря сверху вниз с края крыши тринадцатиэтажного здания. — Чья же это вина, как не твоя, что это произошло со мной, недоделанный ангел? Здесь явно что-то не так, там, где-то дерьмо с чем-то святым перепутали! — вскрикнул он, тут же подпрыгивая на ноги и становясь всё ближе к краю. — Слышишь меня, Бог, я в твоём существовании больше не сомневаюсь, только убери от меня это грёбаное крылатое существо! — он стал «тыкать» указательным пальцем в небо. Не получив никаких действий в ответ, (было бы действительно странно услышать: «пошёл ты нахер» с неба, не так ли?) Сехун успокоился и вновь сел обратно, усмехаясь своим же мыслям. — Бог… ангел… дьявол тоже, значит, существует? На самом деле, никакого Хосока на тот момент не существовало, а Сехун, стараясь убежать и скрыться от своих собственных проблем и обвинить кого-то в них, создал для себя мишень, тысячу раз вспоминая на день слова матери о ангелах, что защищают людей с небес. Но ангел Сехуна уже давно покончил жизнь самоубийством, признав, что само существование Сехуна — высший грех. Он не мог вытерпеть всего того, что делал его подопечный, и хотя знал, что Сехун стал таким не сам по себе, сделать ничего не мог, впрочем, не уследил, за что и поплатился. Тогда-то и появился Хосок. Ведь все наши мысли и эмоции материальны, вот в чём правда этого мира. Хосок первое время и вправду старался, хотя и числился изгоем среди ангелов. «Фальшивые крылья» — именно таким было его прозвище, но позже он угас и вслед за Сехуном стал творить просто сумасшедшие вещи. Немного о Сехуне: когда-то давно, действительно в далёком прошлом, ну или не совсем далеком… если уж и говорить об этом, то точной даты не знал никто, но это случилось где-то пару лет назад уж точно, Сехун тогда потерял абсолютно всё. Все, что только мог иметь человек: дом, родителей, сестру… И мирной жизни мальчика пришёл конец, он совсем потерял ту тонкую грань между добром и злом. Поменял местами мораль и аморальность, совершенно забыл то, ради чего раннее жил, посчитал, что потерял свой смысл жизни, и решил просто жить и плыть по течению. Ему нравилось драться, особенно на старых складах, да ещё и с парнями, которые выше его на пару голов. Ему нравилось чувствовать пощипывание в уголках губ и видеть следы чужой крови вперемешку с собственной на костяшках рук. Ему нравилось быть частью какой-то команды и называться с ними братьями, ему казалось, что он нашёл новую семью… но все мы знаем, что жизнь не так проста и, конечно же, она любит подбрасывать камни, и, в частности, она очень любила подбрасывать камни самому Сехуну. Кажется, это как раз был тот самый год, когда ангел Сехуна сбросился с крыши… вместо него. Нельзя сказать, что это была полностью вина парня, однако, он, конечно же, сыграл мимолётную, но особо важную роль в этом. Он не остановил его, зная всё, оставаясь просто наблюдателем. Ангела Сехуна звали Джен, это была обычная, жизнерадостная девушка девятнадцати лет, только вот… покончившая с жизнью дважды: пока являлась человеком и после того, как стала ангелом своего подопечного. Бог всегда знал, что нельзя ставить таких слабохарактерных ангелов следить за такими сильными личностями, как Сехун, вот только Джен была подругой матери Сехуна, а потому, хоть и была предупреждена о последствиях, сама согласилась на это, несмотря на то, что по правилам она должна была потерять свою память. Сехун любил играть с жизнью, а потому любой ангел давно бы поседел или сам бы уже желал своему подопечному смерти, лишь бы избавиться от терзания своих собственных нервов. Да и разве смерть — это плохо? Ангелы так отнюдь не считали. После смерти душа свободна и память по желанию стирают, раз — и навсегда забыл о всех своих тяжёлых проблемах, о ссорах с кем-то, о кредитах и прочей чепухе, что мешала жить. Но в чём тогда разница между живущим человеком… и «влачащей» своё существование душой? Зачем тогда люди имеют возможность жить, да и вообще живут? Почему они обречены на, в среднем, пятьдесят лет разочарований, боли и отчаяния? Почему они должны наблюдать, как другие покидают этот мир или прибывают в него? За что такие мучения, подобные семи кругам ада, если они вообще существуют. А они существуют. Конечно существуют! Подумайте только, просто поразмыслите немного мозгами, если истинный Бог и вправду существует, то и те былые сказки — правда?! «На всякое действие существует противодействие» И, о Боже, насколько всё-таки точна эта фраза, а впрочем, мы отошли от наших дел. Сехун верил в существование демонов, он просто надеялся однажды встретить кого-то (ну или что-то, в конце концов, никто не знает точно, что значит быть одушевлённым или неодушевлённым и влияет ли это на то, чтобы быть чем-то или кем-то), кому можно было бы поклоняться. Вернее, нет, Сехун ни за что в жизни не преклонил бы колени перед кем-то, ни за что, но вот почувствовать уважение, поверить кому-то и слепо следовать этому человеку… это было бы в его стиле, и он нашёл.***
Пока все что-то думали, решали, о чём-то говорили, был ещё кто-то, кому надоедала вся эта ситуация. После смерти люди всё ещё могут слышать, раздумывать и даже немного чувствовать, это мог уж точно сказать Юнги, который просто лежал в ожидании чего-то. Но чего? Что ему стоит ожидать? Он слышал, что говорили парни, и даже стал надеяться, что их план вскоре совершится и он сможет вновь «жить». В такой ситуации, как у Юнги, есть время о чём-то подумать, поразмышлять о чём-то. Но а смысл? В чём чёртов смысл, если ты всё равно не сможешь потом ни черта изменить… Что в этот момент чувствовал Юнги? Что мог чувствовать парень, которого пару раз пырнули ножом и который валяется непонятно где, непонятно у какого дерева и уж теперь-то точно непонятно сколько времени? Ничего. Юнги всегда ненавидел жизнь, особенно после её смерти, он постоянно думал о том, что больше не хочет жить, что просто хочет умереть, но почему-то именно сейчас до него дошло, что его жизнь была не так уж плоха. Он просто её не ценил. Но вот сейчас прям готов её ценить, определенно. Надежда на спасение поселилась в голове у Юнги примерно на пять минут, а затем… он просто смирился. Он просто принял свою участь как должное. Впрочем, он всё равно ничего не решает: умрёт, значит, умрёт, если помогут, значит, помогут. Юнги уже было готов лежать так бесконечность, а за ней и ещё одну… пока не понял, что всё ещё «жив»…