Underneath It All

Why do we miss what we never had? Почему мы скучаем по тому, чего у нас не было? Both of us fell to the ground Мы оба падаем вниз. The love was so lost, it couldn’t be found Любовь была потеряна, и её нельзя найти.

      У каждого воспитанника в доме Вамми есть больное место (в расчёт не берётся отсутствие нормального детства, отсутствие семьи и так далее).       Мелло знает больные места своих друзей (да, у него есть друзья. И это не только Мэтт).       Элизабет терпеть не может, когда кто-то начинает жаловаться на свою тяжёлую жизнь. Элизабет не жалуется на свою — у неё есть правило, которому она следует («Никогда не жалуйся на свою судьбу»). Элизабет терпеть не может нытиков. Раз так получилось — такова твоя судьба. И не смей ныть. Смей сражаться с ней.       Мэтт срывается, когда его начинают обвинять в том, что он зависим от своих видеоигр и потерян, отрезан ими от реальности. Мэтта это бесит, и его начинает трясти — он всегда в реальности, он всегда там, где нужно. Ему просто скучно с людьми, вот и всё.       Больным местом Алистера является его творчество. Точнее, его реакция на его же творчество. Алистеру кажется, что он пишет просто ужасные песни, в то время как все воспитанники в доме Вамми зачитываются ими и переписывают из тетради в тетрадь. Стоит только сказать, что тексту чего-то не хватает, как Алистер замолкает и тут же начинает рвать тетради.       Второе место — вот что для Мелло больнее всего. Второе, а не первое. При всём его старании и при всех его талантах. Всего лишь второе место. Достаточно лишь намекнуть на то, что он далёк от идеала, как у Мелло тут же сносит голову, он ввязывается в драку и получает по полной.       У Ниа тоже есть больное место. Её рост (её больное место оказывается больнее места Мелло). И она из-за этого жутко переживает, хотя друзья каждый раз стараются доказать ей, что ей миниатюрность к лицу. У неё небольшая грудь (больше и не надо, помещается в ладонь); ровные и стройные ноги; изящная талия и чуть выпирающие ключицы. Она идеальна (для Мелло).       Но Мелло — идиот, когда в пылу ссоры (опять из-за пустяка, кажется, он уже даже и не помнит) тыкает ей презрительным «Сама на себя посмотри, коротышка» на её «А что ты вообще знаешь?» Для Ниа это хуже красной тряпки для быка. Она замолкает, разворачивается и уходит.       Он идиот.       И ему лучше поскорее извиниться, пока Алистер, Мэтт и Элизабет его не придушили. А они хотят. Сверкают глазами и хрустят пальцами.       — Прости, — он находит Ниа в её комнате, когда она сидит на подоконнике и смотрит на футбольную площадку, где в воскресенье отдыхают младшие воспитанники. — Я знаю, что это — твоё больное место. Скажи что-нибудь.       — Я не знаю, что тебе сказать, — Ниа поворачивает к нему голову и пожимает плечами. Делает это без эмоций. Как обычно.       — Скажи, что я идиот, — предлагает ей Мелло, подходя к ней.       — Ты идиот, Мелло, — повторяет она и поднимает голову. Мелло наклоняется к Ниа, и их носы соприкасаются. Ниа даже и не думает отодвигаться, — но…       — Любимый идиот.       — Я знаю. Поэтому и извиняешься.       Ниа усмехается и приподнимается, притягивая его себе за шею для поцелуя. Целует долго и требовательно, аккуратно (она всё всегда делает аккуратно) задевая языком зубы. Мелло знает, что будет дальше.       И она не против таких извинений.