Салатовые светлячки

Вдалеке уродливо возвышались пики прибрежных многоэтажек, пляж был завален хламом и мусором. Океанская вода с толстой масленой пленкой нефти билась о металлические стенки судна, воняла резко, если снять респиратор, а Ле уже не в первый раз кажется, что от едких паров он спасает едва ли. На берегу кто-то машет руками с черными наростами, стоило ему только заметить судно. — Может, сделаем остановку в другом месте? — спрашивает Тир, становясь рядом с девушкой. — Город прибрежный, — отвечает она, — значит, где-то здесь должен быть порт. Тир свистом привлекает внимание Туза, жестом показывает, что нужно двигаться вдоль береговой линии, но отойти чуть дальше. Судно чёрное, как море. Вдалеке его заметить труднее. Ещё часа четыре занимает поиск причала, но уже темнеет, а потому останавливаться рядом не менее опасно, чем сделать привал на суше. А ужин, наверное, единственная радость, кроме болтовни, которую забываешь на следующий день. — Сегодня паста. — радостно сообщает Чип, распуская тугую зелёную косу. — М-м-м. Во мне радуется итальянская кровь, Чип, каждый раз, когда ты её готовишь. — Радис смеётся непривычно громко после тишины каюты. В такие моменты Ле кажется, что даже сердце бьётся оглушающе. Туз сметает всё за несколько минут. Он не любит разговоры, но с радостью поговорил бы с кем-нибудь из своей секты, которой, как и многих, уже нет. Он не привык убирать за собой тарелку, но и его давно никто не порицает за это. Туз быстро выходит с кухни, тяжело ступая берцами, вытирает пот со лба вместе с белой глиной, проводит рукой по лысой голове до шеи, и скрывается во тьме коридора, где совсем недавно перегорела лампочка. Ле отчего-то становится неуютно, но никто этого не замечает. После ужина Чип всегда идёт принимать ванную часа на два, Тир сразу ложится спать, а Радис, если не дежурный сегодня, читает книги на кухне, допивая кислое вино. Туз мерит палубу шагами, периодически всматривается вдаль, щурясь черными глазами без зрачка и нисколько не вздрагивает, когда ручки с маленькими ладошками обнимают сзади. Туз не носит футболок. Ле порой забывает надеть лифчик. Металлический пол грязный и холодный, но поцелуи мужчины горячат, сжигают солёную от океанских брызг кожу, но только тех, которые не пахнут нефтью. Туз задирает майку, оголяя небольшие груди, оставляет красноватый засос, шумно вдыхая носом. Его, если честно, тошнит от этого чертова морского запаха, только Ле он об этом не скажет, а сожмет сильнее грудь в шершавой ладони, чтобы стало больно, и короткий девичий стон на мгновенье разрежет напряжение от желания и шепот переливающихся на свету месяца волн. Туз вместе со стрингами стягивает с девушки шорты, свои же, из плотной ткани и до содранных колен, приспускает, чтобы достать уже давно вставший орган. Ле нужно много времени, чтобы привыкнуть и не царапать плечи от неприятных ощущений, хотя сама она влажная, а это её не первый раз. Мужчина сдерживается едва ли, после пары толчков начинает ускорятся, давясь слюной от того, насколько узкой и горячей может быть девушка внутри. Постепенно он начинает двигаться резче и глубже, от хлюпающих в тишине звуков Ле становится вдруг стыдно, но вряд ли они также смущают Туза. Девушка тяжело, но часто дышит, прикрывает рот ладонью, чтобы стонов не было слышно, зато громко шипит, когда оголенную спину царапает песок и мелкий мусор. Мужчина в последний момент вынимает член и кончает на живот, шумно выдыхая в шею, отчего Ле щекотно, и она своими ручками с маленькими ладошками пытается оттолкнуть тяжёлое «чудовище», но оно, кажется, неподъемно, если, конечно, само подняться не захочет. Только делает Туз это быстро и сразу же, встаёт, звучно застегивая ширинку, пока Ле стирает с живота первой попавшейся тряпкой белесую сперму, надевает майку, постепенно вставая на дрожащие ноги, и смотрит в спину бойцу-сектанту, который, будто бы ничего не произошло несколько минут назад, вглядывается в редкие огни где-то на берегу. Ле знает, что по-другому он не умеет и учиться не хочет, но от этого холода ей обидно до самого утра и с того момента, когда она вновь его увидит. После ванны Чип всегда расчёсывает длинные мокрые волосы возле зеркала и плохо поет, Тир не может уснуть от воспоминаний, проедающих мозг подобно червям, а Радис, если не будет пьян настолько, что не сможет встать, засыпает в маленькой гостиной на диване, потому что до каюты идти дольше. Туз прогуливается по капитанскому мостику и нисколько не вздрагивает от влажного ветра, пока Ле быстрым шагом идёт в каюту, чтобы упасть лицом в подушку и зачем-то заплакать. Утро дождливое, о чём сообщает Чип, стуча кулаком в дверь уже минуты три. Ле трёт красные от вчерашних слез глаза, говорит, что подойдёт чуть позже. Как раз тогда, когда Туз доест завтрак и закроет дверь своей каюты, которая по чьей-то шутке оказалась напротив.