Пляска пепла и ветра

— Выжженная пустыня — Локиус с трудом сдерживал глухое рычание во время того, как пробирался сквозь белые пятна памяти мальчишки и сильнее чувствовал запах вони, который просачивался даже через границы разных воспоминаний. Зверь бесновался внутри и жаждал вырваться наружу, и только жесткий контроль не позволял и шага в сторону сделать. Пес прекрасно понимал, что малейшее неточное действие с его стороны, и Роксет рванет, как бочка с порохом. Но с другой стороны, где гарантия того, что мальчишка пропустит его достаточно глубоко, чтобы достигнуть эпицентра проблемы? Даже сейчас он несознательно сопротивлялся, намеренно отдаляя восприятие внутреннего мира и не показывая его реальный вид. Это прилично бесило Локиуса, но он знал, что вины Сета в этом нет, просто сознание автоматически включает защиту при любом воздействии извне. Но, несмотря на сопротивление, псу все же удалось пробить невидимую стену, закрывавшую восприятие пацана. Сказать по правде, в первые мгновения Локиус не знал даже, как он должен реагировать. Потому что, то, что открылось его глазам, заставило леденящий холодок пробежаться по спине. Фантомные кадры многократного изнасилования, всполохи жестоких пыток, ужас маленького существа, которое заставили смотреть, как кромсают еще живое тело родителя. Локиус шумно сглотнул и ощутил, как у него вспотели ладони, у него, карателя, совершившего вещи похуже тех, что он сейчас видел. Но одно дело, когда он находился в своем восприятии, и совсем другое — когда смотрел на все это через глаза этого искалеченного ребенка. Внезапно вокруг началась самая настоящая буря, сметающая все на своем пути. Пес со стороны видел, как многочисленные воспоминания смешиваются в одном сплошном урагане, а затем формируются в темную фигуру посреди выжженной пустыни. Это существо и человеком-то трудно было назвать, потому что у него не было ни глаз, ни рта, одни сплошные черные спруты, которые обвивали тощий скелет подобно змеям или червям в могиле. Прогнившие кости утопали в черном пепле, а из остатков атрофированных мышц продолжала парадоксально сочиться бурая кровь. Локиус за малым сдержал рвотный рефлекс и заставил себя не реагировать на провокацию, а в том, что это была именно она, он не сомневался. Ему не в первый раз приходилось встречаться с так называемыми «слугами» агрессора, с помощью которых он и распространял свое влияние. Только вот он не ожидал, что эта шестерка будет настолько гадкой и отвратительной. Служка не стремился накидываться на него, что было удивительно, он просто стоял на месте и вымораживал одним своим видом. Очевидно, расчет был на то, что пес выйдет из себя и сходу начнет уничтожать отвратительную мерзость, только вот незадача, Локиус прекрасно знал о узловых нитях, которые тянулись от этого выродка к агрессору, как и то, что в случае вреда сработает цепная реакция. Вдруг из-за спины потянуло холодом, а затем гнетущую тишину нарушил безэмонациональный голос, по которому он узнал Одинокого. — А ты гораздо умнее, чем можно подумать при первом взгляде на тебя. Локиус фыркнул бы, если бы не находился в состоянии натянутой пружины, готовой рвануть в любой момент. — Мне не пять лет, чтобы пугаться какой-то безротой и безглазой швали, Лоньерес. Давно эта тварь появилась здесь? Альтер на его слова сухо хмыкнул и, наконец, показался, встав рядом, с неприязнью окидывая существо презрительным взглядом. Локиус тоже смотрел, только вот на него самого, и старался сопоставить свои внутренние ощущения с тем, что сейчас видел. Одинокий был взрослым мужчиной, лет двадцати восьми, что прилично удивляло, ибо редко когда так происходит, что главенствующая личность старше больше, чем на пять или восемь лет. Но такое не исключалось, а посему альтер мог спокойно находиться в том облике, который принял изначально, чтобы спасти и защитить мальчишку. Только вот физический аспект сыграл с ним злую шутку, позволив ему сформироваться в теле беспомощного и слабого ребенка. Сколько лет пришлось ждать, чтобы полностью захватить контроль и впервые ощутить кровь на своих руках, сколько насилия нужно было перенести и пережить, чтобы появился этот железный стержень, ставший константой для Сета. — Полгода назад, может, чуть меньше, — мрачно ответил Лоньерес, не реагируя на внимательный взгляд пса, — Невидимый создает подобную херню перед каждым своим «визитом» в реальность, скажем так. Прошлых я нейтрализовал и закрыл, так он снова сотворил, и ведь, нашел же, гад такой, на чем сделать привязь. Даже я не решаюсь пока его трогать, ибо ты сам видел, из чего он состоит, и чем может быть чревато вмешательство. — Но и оставлять все так, как есть — тоже не дело, — произнес Локиус, скрипнув зубами, — надо хотя бы его изолировать что ли, не то он так все сознание Роксета в выжженную пустыню превратит. — Я уже пробовал, — нехотя признался Одинокий и незаметно содрогнулся от неприятных воспоминаний, — он либо жжется, либо растворяется, как дым. Его так просто не схватить. Хотя… есть один вариант, но он убийственный. — Выкладывай, — процедил пес и закатил глаза, — я не покину это место, пока не отшвырну этого ублюдка подальше от сердцевины проблемы. Лоньерес пожал плечами и вдруг схватил пса за руку, острыми когтями прорывая кожу на тыльной стороне. Локиус не сдержал ошарашенного рыка, а затем попытался собрать мысли в кучу и заставить мозг работать. Точно! Если тварь отвлечется на кровь, защитные пятна на восприятии ослабеют, и тогда можно будет добраться до нее. А кровь все сильнее текла по запястью, по пальцам, вместе с ней вытекала и энергия, которая до этого сдерживала его дикость. Блядство, он совсем забыл следить за своим лимитом. Бальт его придушит. Тем временем в комнату как раз вернулся Бальтазар и едва не сорвался на цветистые ругательства, когда увидел находящегося в глубоком трансе Локиуса. Силовой канал с мальчишкой пылал алым светом, что говорило о высокой напряженности его напарника и почти закончившегося резерва сил для поддержания человеческого облика. Об этом свидетельствовали уже покрывшаяся змеиными пятнами кожа и резко упавший пульс, замедляющий поток крови. Бальтазар чертыхнулся, когда заметил разрывы на кожном покрове, и уложил замершее тело на кушетку. Блядство, чем он там занимается, раз даже в реальности видны следы его подвигов?! Проследив за пульсирующими силовыми нитями, Бальтазар нашел ту самую, которая отвечает за передаваемый канал, и с яростью впился в нее клыками. Локиус захрипел, выгибаясь всем телом, а затем повернул свою голову в сторону и тоже впился в шею напарника, следуя заученным инстинктам. Не останавливаясь на этом, Бальтазар грызанул за еще один поток контакта, тут же подставляя под клыки Локи свое запястье. На яд сейчас было плевать, потому что главное — вырвать этого долбоеба из транса и не дать окончательно потерять свою человеческую форму. Укусы наносились произвольно и бесцельно, но на строго помеченных местах. Для пущего эффекта Бальтазар даже немного шарахнул напарника током, чтобы хоть его зверя привести в норму и с его помощью уже возвращать Локи. Сколько длилась подобная «терапия» Бальтазар не знал, не успел отметить, потому что мозги поплыли из-за слишком большого количества яда и собственного срыва. Его кожа превратилась в пестрящее рванными укусами нечто, потеки крови были везде, а тело наливалось свинцом, но он не смел остановится. Только не сейчас, когда Локи начал медленно оправляться от транса и выплывать из забытья, только не сейчас, когда сам он оказался на распутье между реальностью и галлюционным бредом. Локиус дернулся в последний раз и открыл золотисто-зеленые глаза, расфокусированным взглядом проходясь по очертанию комнаты, а затем смотря на бледного напарника. — Бальт… — Я тебя убью, — прохрипел Бальтазар и с остервенением впился в дрожащие губы, прежде чем рухнуть на бок и болезненно застонать, — сука, блять! Я тебя точно убью… — Конечно, конечно, — без задней мысли проговорил Локиус, несознательно скользнув к напарнику на пол и обвившись вокруг его вздрагивающего тела, — а потом сам же вернешь к жизни. — Ненавижу, — тихо прошипел Бальтазар и рефлекторно зарыл пятерню в его волосы, резко притягивая к себе тупую голову, — сука, как же я тебя ненавижу. Локиус закатил глаза, в который раз удивляясь упертости напарника и его удивительной способности отрицать истинные чувства, при том факте, что реальные эмоции вылезают буквально из всех щелей. Он примирительно коснулся губами дрожащих в лихорадочном мандраже век и сильнее обнял торс Бальтазара, надеясь, хоть так его согреть. А в голове был полный бардак… Им с Одиноким удалось-таки схватить шестерку, они даже смогли его запечатать, но потом все полетело в задний проход. Потому что сдерживаемые воспоминания поднялись со дна и единым потоком хлынули наружу. Локи выставил стену, жертвуя своими последними силами, но он не знает, сколько и какие удары она выдержит. Время замедлило свой ход, еще мгновение назад оно неслось, как беспрерывный поток, а сейчас напоминает смолистую жижу, тянущуюся, как резина. Псы молчали, свернувшись на полу клубком переплетенных тел, сердце одного билось, как сумасшедшее, разгоняя кровь по пересохшим венам, у другого пульс был ровным, слишком ровным, даже для змеиной сущности. Сколько они так лежали — не понятно, потому что реальности на миг смешались и заставили камнем пойти на дно. Бальтазар едва дышал, частично изменив свою форму, чтобы было легче перенести влияние яда. А Локиус просто лежал, максимально повысив температуру своего тела, и пристальным взглядом впивался в спящего мальчишку. Впервые за долгое время Роксет спокойно спал, не мучаясь от постоянных кошмаров, только вот цена за этот сон может выйти ему боком. Но сейчас он даже не подозревал, что его спокойствие едва не стоило псам их контроля. Уже позже, где-то час или два спустя, Локиус и Бальтазар в молчании глушили алкоголь, все так же восседая на полу. Им не нужно было говорить, потому что и так досконально знали причины своих поступков. Один рискнул, чтобы уберечь пацана от еще большей ломки, а другой не сомневаясь, подставил горло под ядовитые клыки, чтобы вернуть дурака в сознание. Бальтазар едва не сорвался на повторный укус, только теперь полный ярости и желания отгрызть голову этому идиоту, который додумался проводить поимку фантомов самостоятельно, доверившись сомнительному альтеру. Ну не безумец ли? Мало ему было, когда его всей группой возвращали в сознание, когда он точно также решил рискнуть и забыл об ограниченном резерве. Идиота кусок. Локиус прекрасно видел возмущение и злость на лице напарника, но за редким исключением сейчас он не стремился его усмирять, потому что заслужил. Хорошо, хоть Бальт уже не шарахает разрядами тока, как это было в прошлый раз, только лишь смотрит так тяжело и мрачно. — Прекращай, — глухо проговорил Локиус, обреченно закрывая глаза, — я — кретин, я знаю, но у меня не было другого выхода. Если бы я оставил все как есть, не прошло бы и двух суток, как мальчишку вывернуло бы наизнанку, и тогда бы мы ничего не смогли сделать. Так у нас хотя бы есть время. — Время, — процедил сквозь зубы Бальтазар и схватил его за почти зажившую руку, больно сдавливая запястье и вынуждая скрытые символы выступить на коже, — вот твое время. Захотелось побыстрее цикл сменить, блять? Локиус с опаской посмотрел на свою руку и сглотнул, увидев лишь три оставшееся полосы, отвечающие за резерв. Еще один такой риск, и он чуть ли не самостоятельно спишет себя в число бракованных, потому что утратит контроль над собой. — Бальт, не преувеличивай… — начал было Локи, но взбешенный взгляд напарника заставил его замолкнуть. — Иди нахуй, — зло рыкнул Бальтазар и резко отбросил его руку, рывком поднимаясь на ноги, — если тебе самому жизнь не нужна, не смей отравлять мою. После этого пес стремительно покинул комнату, лишь краем уха успев услышать сбивчивый шепот напарника: — У меня есть приказы, их нужно выполнять, не смотря ни на что. Бальтазар скрипнул зубами и рваным шагом пошел в неизвестном направлении, силясь успокоиться. А то в таком состоянии он много чего мог натворить, о чем потом пожалел бы. Ноги сами привели его к кабинету мастера, что было рискованно из-за его шаткого настроения. Но почему-то захотелось с кем-то поговорить, а кто его может понять, если не мастер? И плевать, что он косвенно причастен к его раздраю, ведь он же отдал приказ вытащить мальчишку из плена прошлого, но с другой стороны, он не приказывал доводить себя до истощения и рисковать своей сущностью. Не особо надеясь на положительный ответ, Бальтазар не сильно постучал в дверь и тут же поежился, когда уловил еще один отголосок силы. Понятно, значит, и король внутри. Что ж, неудивительно, их редко когда можно застать по-отдельности. Пес хотел уже уйти, но тут дверь открылась и в проеме показался Джейсон, слишком серьезный и хладнокровный для того, кто развлекается с напарником. Каулитц удивленно вскинул брови, не ожидая увидеть пса на пороге и отмечая его странное состояние, граничившее с бешенством и апатией. — Бальт? Что случилось? Псу внезапно стало стыдно за свой минутный порыв и то, что он оторвал мастера от какого-то важного дела. Ему было неловко говорить о своем диком страхе за напарника, потому что такое поведение не свойственно карателям, тем более, его уровня, но внутри все пекло от потребности хотя бы поделиться с кем-то своими мыслями. — Мастер, извини, если помешал, но… — Бальтазар шумно выдохнул, все же решившись посмотреть в холодное и сосредоточенное лицо Джея, — мне нужно с кем-то поговорить, иначе уже я начну рвать глотки. Джей секунду буравил его пристальным взглядом, а затем просто отошел с прохода и пригласительно махнул рукой, понимая, что ситуация серьезная, иначе пес не пришел бы к нему. — Заходи.