Presque Toujours Pur

Июнь 1998 Зал был тёмным, сырым м тоскливым. Казалось, что спустя несколько тысяч лет его основной стиль так и не изменился: тёмные стены блестели от влаги в свете мерцающего пламени факелов, который отражался от их гладкой поверхности. На высоко расположенных скамейках с одной стороны сидели члены Визенгамота, одетые в сливовые мантии с вышитой спереди буквой «В», которая указывала на их почётное положение. На задних рядах сидело около двадцати человек. Одни из них сидели порознь, другие были в группах похожие на старые школьные компании, превратившиеся в долгосрочные союзы. Двадцать восемь человек в первом ряду, были самыми важными членами Визенгамота: главы Священных двадцати восьми. Священные двадцать восемь существовали ещё задолго до принятия Статута о секретности. Знатные места, дарованные главам семейств, обеспечивали им как позицию в Визенгамоте Великобритании, так и дополнительную силу и влияние внутри их собственных семей. После начала собрания многие места оказались пусты. Место семьи Брустверов было свободно, так как его глава занял пост Министра магии. Другие же кресла были не заняты по той причине, что их уже просто некому было занимать; это относилось к Краучам и Гонтам. Остальные же места были свободны потому, что главы их семейств просто не заслуживали того, чтобы сидеть на них. Места Яксли, Эйвери, Кэрроу, Лестрейндж, Трэверс, Нотт, Розье и Роули оставались пустыми, так как члены Священных двадцати восьми, являвшиеся Пожиратели смерти, в скором времени будут сосланы в Азкабан. Правда в том случае, если Визенгамоту будет что сказать по этому поводу. Одно сиденье в самом центре тоже было свободно. Драко не мог оторвать взгляд от него. Его глаза медленно перемещались с одной выгравированной на деревянной поверхности буквы на другую. Малфой. Большая толпа, собравшаяся позади него и его семьи, была занята бормотанием и перешёптываниями, не вселявшими в Драко ни капли надежды. Его мать нежно сжимала его руку. И хотя в ответ его лицо не выражало ни капли эмоции, ответное пожатие её руки было его безмолвным способом выражения любви и поддержки, в которых она так нуждалась. Отец же, сидевший возле матери, напротив, имел выражение тупой злости. Увидев его лицо, Драко нахмурился. Даже если Люциус Малфой думал, что сумеет выбраться из всего того, что натворил во время войны – или же сможет купить своё оправдание на слушании Визенгамота – был глупо сидеть с таким видом, будто он уже передал галлеоны за свою свободу. Даже Драко понимал, что не нужно настолько открыто выставлять напоказ свои внутренние побуждения. Дело в том, что их судили по отдельности, что было в своём роде своеобразным рекламных ходом. Фотография всех трёх Малфоев в Азкабане смотрелась бы намного лучше на первой полосе Ежедневного пророка, даже если это и означало, что протоколы и регламенты были просмотрены и опровергнуты ради расширения нового «лёгкого» правительства. Он снова вернулся к рассматриванию мест Визенгамота, делая мысленные заметки о каждом отсутствующем человеке, пытаясь вспомнить, когда он последний раз получал о нём какие-либо известия. Крайнее же место ряда отличалось ото всех остальных. Если предшествующие ему двадцать восемь кресел выглядели старыми и потёртыми, то это казалось совсем новым. Драко присмотрелся к выгравированным на нём буквам и, разобрав надпись, драматично закатил глаза и усмехнулся. Поттер. Конечно же они дадут Поттеру чёртово место в Визенгамоте. И хотя его семья не считалась частью Священных двадцати восьми, много лет назад, больше, чем знал того Драко, ветвь Поттеров считалась чистокровной. В отличие от настоящего времени. Он уже мог представить сцену того, как мальчику-который-просто-не-знал-когда-умереть будет предоставлено почётное место. В то время как Драко делил с семьёй одну камеру в ожидании судебного разбирательства, он представлял, как Гарри Поттера наградят золотом, девушками и чёртовым Орденом Мерлина. Конечно же они бы дали ему наследственное место в Визенгамоте. В конце концов он был единственным оставшимся в живых Поттером, который, следовательно, и являлся главой своей семьи. Драко проглотил эту горькую пилюлю и возвратил свой озлобленный взгляд к пустому месту семьи Малфоев, в ярости на своего отца за то, что тот опозорил его и оставил незанятым прямо у их носа. Сама мысль о том, что его отец отдаст его в жертву Тёмному Лорду, как и он сам в свою очередь был пожертвован тому своим отцом, заставила его публично отстраниться от человека, который вырастил его. Опять же, это был тот же самый человек, который воспитал в нём ненависть к маглорождённым. Тот же самый человек, который хвалил его всегда, когда Драко писал что-то мерзкое по отношению к тому, что называл Грейнджер или, как он однажды случайно наколдовал ей зубы, которые отрасли ниже её подбородка. Тогда за свои усилия в «указании грязнокровкам своего места» он получил целую корзину со сладостями. На четвёртом курсе всё круто изменилось. Хотя у него и не хватило смелости написать об этом отцу. - Я тут подумал протянуть тебе руку в знак дружбы и дать знать, что некоторые из моих однокурсников видели тебя в библиотеке вместе с Грейнджер, - подходя к Виктору Краму сказал Драко так, будто они были старыми друзьями. Как его и обучали этому годами, он скрыл свои эмоции, несмотря на то, что уже само присутствие рядом с лучшим ловцом всего мира делало его таким же счастливым, как одиннадцатилетку покупка его первой волшебной палочки. Однако Драко сохранил выражение спокойного равнодушия. Виктор Крам взглянул на него. - Ты Малфой, да? Драко усмехнулся. Конечно, лучший ловец мира знал имя Малфоев. По сути они были равны. - Ты слышал обо мне? Крам пожал своими массивными плечами. - Тебя заботят мои посещения с Гермивонной, почему? Немного потрясённый, во-первых, неправильным произнесением имени грязнокровки – хотя нужно признать, то было крайне уморительным – и ещё больше подбором слов в предложении. Посещения? Он целенаправленно проводил своё время с зубрилой? - У тебя хорошая репутация и как друг, я советую тебе не пачкать её. Держись подальше от таких отбросов, как она. Она грязнокровка. Гигантский верзила внезапно поднялся со своего места. Драко ещё не успел осознать, насколько выше и старше был парень, как они оказались нос к носу друг к другу. Хотя, учитывая, что Крам был значительно выше него, это было больше похоже на грудь к носу. Он подсознательно покосился в сторону, гадая, куда чёрт возьми подевались Винс с Грегом. Он заметил Тео, сидящего в углу комнаты, но знал, что Нотт ни за что, не рискнёт своей шкурой ради спасения задницы Драко. - Не говори плохо о Гермивонне, - твёрдо сказал Крам тоном, не оставляющим места для возражений, что так хотелось сделать Драко. - Я вижу красивую волшебницу, умную волшебницу, сильную волшебницу. Ты видишь кровь. Крам прыснул, будто Драко был хуже высохшей грязи на его ботинках. - Я предпочитаю видеть волшебницу. Драко открыто уставился на идиота, гадая, не подлила ли ему Грейнджер любовного зелья. Неделей позже, когда на Святочном Балу она объявилась под руку с болгарином, его рот открылся от изумления. - Еби меня конём… - прошептал Блейз, увидев её. Драко злостно усмехнулся. - Мы знали, что он встречался с ней. Ничего удивительного, что они заявились вместе. Блейз рассмеялся и хлопнул Драко по плечу. - Я и не удивляюсь. Просто надеюсь, что если достаточно громко скажу «еби меня», она услышит и откликнется. - Прелестно, - закатив глаза, сказал Тео. Драко, обычно раздражённый одним её присутствием, практически не думал о ней в этом плане. Однако слова Крама напомнили ему о том времени, когда он впервые встретил маглорождённую. Тогда он ни разу не задумался о чистоте её крови. Она была умна и легка в общении. Но красива ли? При этой мысли Драко фыркнул. Так было до момента, пока его не поставили лицом к лицу к Тёмному Лорду летом перед началом шестого курса, где ему приказали отработать заклинание Круциатус на одной девочке-магле, которую его тётя Беллатриса выбрала для него неделей раньше. У девочки были длинные кудрявые каштановые волосы и глаза кофейного цвета. В отличие от Грейнджер, всё её лицо было усыпано крошечными веснушками, и она явно на несколько лет была старше волшебницы. Внезапно лицом к лицу столкнувшись с плачущим маглом, которая была так похожа на его давнего врага, и которую ему было приказано пытать… Драко застыл на месте. Он вспомнил каждую пакость, каждую злую шутку, каждый надменный взгляд и каждую гадость которую когда-либо сделал Гермионе. Он почувствовал, как его живот скрутило, а рука с палочкой начала трястись. Но он знал, что не может так просто стоять там; с угрозой в виде Тёмного Лорда за спиной и матерью в углу, окружённой Пожирателями смерти, которые были скорее больше преданы своему Хозяину, чем запертому в Азкабане Люциусу, неспособному защитить свою семью. - Авада Кедавра! – вымолвил Драко, мгновенно убивая стоящую перед ним жертву. За неподчинение Беллатриса подвергла его заклятию Круциатус. Однако его стремление к убийству маглов угодила Тёмному Лорду, и в ту ночь он был клеймён Пожирателем смерти. Он потерял сознание посреди всей этой церемонии, очнувшись на руках у тихо рыдавшей матери, которая проводила пальцами по его промокшим от пота волосам, шепча слова извинений. В голове Драко как-то пробежала мысль о том, что нет ничего больнее принятия Метки. Но другая мысль, что его мать может быть сослана в Азкабан за преступления, которые силой были навязаны ей… Ну, это было больнее. - Извините, извините, - пробормотал опоздавший рыжеволосый мужчина. Он вошёл в зал и занял кресло с отметкой «Уизли» рядом с новоявленным местом Поттера. Драко провёл руками по лицу, пытаясь отогнать возникшую в его голове картину будущего о том, как Поттер и Уизель будут сидеть рядом друг с другом в Визенгамоте. Он не хотел жить в мире, где идиоты принимали такие важные решения. - Дисциплинарное слушание от шестого июня, - громко объявил Кингсли Бруствер, - о преступлениях, совершенных по указанию Тома Реддла, также известного под именем Лорда Волдеморта Люциусом Абраксасом Малфоем, Нарциссой Малфой, урождённой Блэк, и Драко Люциусом Малфоем. Все из перечисленных являются постоянными жителями поместья Малфоев в Уилтшире, Англия. Драко закатил глаза, когда окружающая его толпа ахнула и вздрогнула от произнесённого имени падшего Тёмного Лорда. Он был мёртв. Официально мёртв уже как месяц. Как долго они ещё собирались вздрагивать от его имени? Драко боялся человека; если, правда, его можно назвать так. Он встречался с ним лицо к лицу, сидел в одной комнате, жил в одном доме и ел за одним столом. Он сделал себе мысленную пометку о том, чтобы сжечь этот стол в случае, если хоть одному из его членов семьи удастся сбежать из Азкабана. - Следователи дела: Министр магии Кингсли Бруствер, глава Отдела магического правопорядка Гавейн Робардс, старший секретарь Министра и Верховный чародей Гиперион Гринграсс, судебный секретарь Перси Игнатиус Уизли. Кингсли сел на своё место, после чего поднялся Верховный чародей Гиперион Гринграсс, чьи голубые глаза тут же упали на Драко. Он попытался посмотреть на мужчину в ответ, но в конце концов оборвал взгляд, горько ругая себя за это. Он встречался с волшебником только раз в своей жизни, когда ему было десять. Тогда между ним и младшей дочерью Гринграсс был заключён брачный контракт. Контракт, который ввиду потенциального заключения Драко в Азкабан уже считался не действительным. Оно и к лучшему. Астория заслуживает кого-то получше, чем Драко. - Люциус Малфой, вы обвиняетесь в замысле и побеге из тюрьмы Азкабан, в полном осознании незаконности действий принятия на себя титула Пожирателя смерти, в ношении Чёрной метки и в поддержке Тёмного волшебника Тома Реддла. Вы также обвиняетесь в незаконном похищении и заключении Гаррика Оливандера, Луны Лавгуд, Дина Томаса, Гарри Поттера, Рональда Уизли и Гермионы Грейнджер в своём доме. Драко закрыл глаза, чтобы случайно не встретиться с кем-нибудь взглядом в то время, пока зачитывалось всё больше и больше обвинений. Ему ужасно хотелось заглушить слова, напоминавшие о том, что сделал его отец в честь этого безумца. Это было невыносимо. Каждую ночь ему снились кошмары о войне, однако уже единственное упоминание о вещах, происходивших в его собственном доме, заставляли его вспотеть и похолодеть одновременно. - Нарцисса Малфой, вы обвиняетесь в поддержке Тёмного волшебника Тома Реддла. Вы также обвиняетесь в заключении Гаррика Оливандера, Луны Лавгуд, Дина Томаса, Гарри Поттера, Рональда Уизли и Гермионы Грейнджер в своём доме. Драко покачал головой. Он знал правду. Его мать не совершила ничего из этого по собственной воле, как они сейчас утверждали это. Она всего лишь следовала за его отцом, слепо доверяя ему и надеясь, что Люциус Малфой поставит семью на первое место. Единственная вещь, в которой она могла быть виновна, так это то, что она была послушной женой. - Драко Малфой, - произнёс его имя Верховный чародей. Драко открыл глаза, чувствуя, как кровь начала отливать от его лица. - Вы обвиняетесь в помышлении об убийстве Альбуса Дамблдора, в использовании заклятия Империус на Мадам Розмерте в Хогсмиде, в непреднамеренном проклятии Кэти Белл, а также в непреднамеренном отравлении Рональда Уизли. Вы умышленно в полном сознании незаконности своих действий, приняли на себя титул Пожирателя смерти и Чёрную метку, а также поддерживали Тёмного волшебника Тома Реддла. Вы обвиняетесь в преступлениях, совершённых во время внезапных нападений Пожирателей смерти, включая использование заклятия Круциатус. Вы обвиняетесь в преступлениях, совершённых в Хогвартсе по указанию Амикуса Кэрроу. Вы также обвиняетесь в заключении Гаррика Оливандера, Луны Лавгуд, Дина Томаса, Гарри Поттера, Рональда Уизли и Гермионы Грейнджер в своём доме. Пока перед Драко зачитывали его преступления, его дыхание участилось. Он признавал каждое из них, хотя определённо сформулировал бы их по-иному. Он бесспорно умышленно или преднамеренно принял Чёрную метку. Хотя и не просил об этом. Ему хотелось кричать, хотелось рассказать им всем правду, но, оглядев Визенгамот, понял, что здесь ему никто не поверит. Его сосредоточенность рассеялась, когда двери в зал открылась, и вошли два мракоборца, сопровождавшие четырёх человек, которых он никогда не думал увидеть снова. - Свидетели в защиту обвиняемых: Гарри Джеймс Поттер и Гермиона Джин Грейнджер, - объявил Сириус Блэк, заходя внутрь со следовавшими за ним Поттером, Грейнджер и Уизли. Мужчина оставил молодых волшебников и волшебницу, чтобы занять своё место среди остальных членов Визенгамота. Уизли отделился от своих друзей к полной народа галерее. Он задержался на своём пути и бросил на Драко гневный взгляд. Грейнджер и Поттер прошли к центру зала и встали лицом к членам Визенгамота. Каким-то образом её волосы оказались темнее, чем волосы Поттера. И Драко вспомнил о заключительной битве, где Северус Снейп, его крёстный отец, заявил, что девчонка была чистокровной и не просто какой-то там чистокровной… В тот момент он пытался понять, не послышались ли ему только что произнесённые слова. Они сказали свидетели защиты? Дестью минутам позже Поттер сел между членами Визенгамота и собравшейся публикой. Все глаза были вопросительно обращены к нему. - Вы уверены в том, что видели, Мистер Поттер? – отчётливо спросил его Гринграсс. - Абсолютно. Драко Малфой сообщил профессору Дамблдору о том, что ему было приказано убить его, так как его семье угрожали. - Но он признал, что помышлял о его убийстве? - Он не сделал этого. Дамблдор пообещал защитить семью Малфоев, и Драко опустил свою палочку. Он не собирался убивать директора. Я знаю это. - Но его действия прямо привели к смерти Альбуса Дамблдора. Это же Мистер Малфой организовал проникновение в Хогвартс, разве не так? – прервал их Гавейн Робардс. - Это не имеет значения, - настаивал Поттер. – В качестве доказательства для этого судебного разбирательства я представляю на рассмотрение воспоминания из Омута памяти. В том числе и для оправдания Северуса Снейпа. Толпа взорвалась. Даже некоторые члены Визенгамота покраснели от злости и, протестуя, начали выкрикивать ругательства. Драко побледнел при упоминании имени своего крёстного отца, которого он не видел со времени последней битвы. - А что, сам Мастер Зелий слишком занят, чтобы удостоить нас своим присутствием? – саркастически заметил Робардс, который, как было очевидно, всё ещё не мог смириться с тем, что мужчина оказался двойным агентом, с которого по этой причине были сняты все обвинения. - Нет, - ответил Поттер, со злостью смотря на него. – Он всё ещё лежит в Мунго после того, как чуть ли не умер от руки Тома Реддла. - Давайте сделаем короткий перерыв, чтобы ознакомиться с новыми доказательствами, - сказал Гринграсс. Комнату заполнили авроры. В то время как Поттера и Грейнджер провожали за дверь вместе с Министром магии, одни из них сопровождали к выходу членов Визенгамота, а другие следили за Драко и его семьёй. Он боролся с желанием восхвалить Мерлина – а точнее и менее вероятно с его стороны – Поттера – за то, что она, будучи мишенью в этой войне уже только потому, что существовала, каким-то чудом выжила. Драко пришлось приложить усилия, чтобы не проводить взглядом копну чёрных кудрей Гермионы, пружинящих по её спине, пока она шла к двери. Прошло полтора часа и Драко стал заметно нервничать. Его ноги не могли устоять на месте, а пальцы нервно теребили сковывающие его руки цепи. - Что там за воспоминания у Поттера? – шепотом спросил он. - Если я знаю Северуса так хорошо, как думаю, - ответила его мать, сдерживая эмоции в голосе. – То одно из твоих преступлений станет моим. - Что ты сказала? Драко удивлённо уставился на неё. - Прости меня. Она нежно приложила руку к его щеке. - Тебе не нужно было защищать меня. Это мне нужно было защищать тебя. - Я не понима… Двери в зал снова открылись и после того, как Министр магии и Верховный чародей пожали руку Гарри, благодаря его за то, что тот своевременно принёс новые доказательства, члены Визенгамота вернулись на свои места. Когда гул толпы наконец-то стих, Гринграсс снова занял своё место наряду с остальными. - В свете новых доказательств, - начал он, после чего посмотрел на Драко, - Мы внесли изменения в показания, заключающие о виновности Нарциссы Малфой в помышлении об убийстве Альбуса Дамблдора. Таким образом, мы снимаем вину с неё и её сына непосредственно за само убийство, но оставляем обвинения во благо будущих поколений. А теперь продолжим. Он сделал жест в сторону Гавейна Робарсда, который взглянул на Поттера. Драко, полностью поражённый, не мог произнести ни слова. Он помышлял об убийстве бывшего директора. И хотя это был Снейп, кто бросил в Дамблдора фатальное заклятие, Драко всё равно винил в этом всём себя самого. Однако какие бы воспоминания не передал Поттер, они каким-то образом затронули его и мать и каким-то образом сняли с них обоих все обвинения. Его внимание вернулось обратно, когда он услышал слова «Поместье Малфоев», эхом раздавшиеся в просторной зале. - И вы встречались со старшими Малфоями раньше? Поттер кивнул. - Да, несколько лет назад. - И как же так получилось, что они не узнали вас? - Гермиона наслала на меня Жалящее заклятие до того, как нас поймали. Оно немного изменило моё лицо. Драко сдержал усмешку. Немного? - Но Драко, конечно же, понял, что это были вы? – настаивал Робардс. – Вы вдвоём ходили в одну школу в течение шести лет. К тому же имеются существенные сведения о том, что между вами двумя временами возникали размолвки. - Да, что, как мне кажется, объясняет то, почему они настояли на том, чтобы именно он опознал меня. Но он этого не сделал. Ярко-зелёные глаза встретились с глазами Малфоя. Казалось, они самодовольно ухмылялись. По привычке Драко нахмурился, однако затем встряхнул головой и в замешательстве взглянул на Поттера, приподняв одну бровь. - Он не узнал вас? – спросил Робардс. - О, он узнал. Даже не смотря на то, что я не был похож на себя, Малфой, э-э, Драко, - поправил себя Поттер, и Драко скривился, услышав от него своё имя. – Он не сказал, что узнал нас. Он солгал. - И зачем же ему было делать это? - Потому что он знал, что произошло бы потом. Беллатриса Лестрейндж призвала бы Волдеморта, чтобы тот забрал и убил нас. Волдеморт хотел убить меня лично, но он бы не помиловал и Рона с Гермионой. Рон был кровоизменником, а Гермиона была маглорождённой, - сказал Поттер, бросая вопросительный взгляд на волшебницу, которая, казалось, напряглась при этих словах. – Если бы не Малфой, мы все были бы убиты. Я сделал это не ради тебя, придурок. Бунтарские слова всплыли в уме Драко. Он отчётливо услышал, как за его спиной кто-то фыркнул. Должно быть, это был Уизель. Это стало ясно после того, как Грейнджер повернулась к источнику звука, бросив испепеляющий взгляд в ту сторону. - И каждый из старших Малфоев пытался отвлечь внимание Беллатрисы Лестрейндж? Согласно вашим словам, она владела ситуацией, - заметил Гринграсс, бросая пристальный взгляд в сторону Люциуса. - Нет, - отчётливо ответил Гарри, хотя его слова казались противоречивыми. – Нет, они твёрдо хотели узнать, был ли это я на самом деле. И Мистер Малфой в особенности хотел передать меня лично в руки Волдеморту. И хотя Миссис Малфой не стремилась помочь мне тогда, позже она всё же спасла мою жизнь. И я бы хотел, чтобы Визенгамот принял это во внимание. Когда в Запретном лесу Волдеморт спросил, был ли я мёртв, именно Нарцисса Малфой была той, кто солгал ему; она взглянула ему в глаза и сказала, что я был мёртв, когда это было неправдой. Если бы не она, я бы никогда не выбрался из того леса. Я бы никогда не победил Волдеморта. Толпа снова оживилась, наполнившись бормотаниями и перешёптываниями. В этот раз это продолжалось так долго, что Верховный волшебник был вынужден воспользоваться заклинанием Сонорус, чтобы снова завладеть вниманием присутствующих. Драко бросил беглый взгляд в сторону родителей, чтобы посмотреть на их реакцию после прозвучавшего заявления, но каждый из них остался невозмутимым. К сожалению, когда Поттер собрался покинуть своё место, Драко снова был вынужден обратить своё внимание в сторону Визенгамота. Место Поттера заняла девушка, которой он едва ли мог смотреть в глаза, что, казалось, не было проблемой для неё, так как она по-видимому твёрдо решила совсем не обращать на него внимания. - Мисс Грейнджер, я понимаю, что это довольно деликатная тема, - мягко начал Робардс, говоря так, будто Грейнджер была хрупкой розой. Драко закатил глаза. Он видел её в действии и знал, что сделай бывший аврор хоть одно неверное движение, в него угодит заклятие быстрее, чем взлетит Молния. - Правда ли то, что вас пытали в доме Малфоев? Прозвучавшие слова вызвали в Драко тошноту; то, с чем он уже как два года смирился, воспринимая этот недуг, как побочный эффект становления Пожирателем смерти. И он отвернулся от волшебницы, чтобы ему не стало ещё хуже. Когда же он смотрел на неё, всё всегда становилось хуже. - Да. Хотя я очень сомневаюсь, что была единственной пострадавшей от этого. Беллатриса Лестрейндж пытала меня заклятием Круциатус, - сказала она, намеренно опуская тот факт, что помимо этого сумасшедшая тётушка Драко ещё и изуродовала её руку. - Помимо этого она напала на меня во время финальной битвы. - При всём моём уважении, - сказал Робардс, пытаясь мягко вернуть её к теме своего вопроса. – В данный момент Беллатрисы Лестрейндж нет на судебном разбирательстве. Она мертва. Мы собрались здесь, чтобы обсудить Малфоев. - Я и обсуждаю Малфоев, - рявкнула Грейнджер, её глаза сузились. – Гарри прав. Драко не опознал нас, когда мы были в поместье. И если говорить по существу, то Драко дал Гарри палочку, которая нанесла поражение Волдеморту. Ещё он… ещё он спас меня. Когда Беллатриса снова напала на меня, Драко принял на себя нацеленное на меня заклятие. Несмотря на всю правдивость её слов, он почувствовал поднимавшийся внутри него стыд, поэтому он отвернулся, изо всех сил пытаясь заглушить звук её голоса. Он напоминал ему её крики, эхом отдававшиеся по их гостиной. Каким-то образом это всё-таки сработало, и он увидел, как волшебница вернулась на место рядом с Поттером. - Теперь я обращаюсь к Визенгамоту, - сказал Гиперион Гринграсс. – Поднимите палочки те, кто считает, что за свои преступления Нарцисса Малфой заслуживает ссылку в Азкабан? Драко был приятно шокирован тем, что ни одна рука не поднялась. Он искренне улыбнулся, когда почувствовал, как мать крепче сжала его руку. Он услышал слетевший с её губ стон, который она однако сразу же подавила и вернула каменное выражение лица. - Очень хорошо. Гринграсс взглянул на Министра. Тот кивнул, как бы давая тому разрешение продолжать дальше. - Мы считаем Нарциссу Малфой виновной в намерении убить Альбуса Дамблдора и в заточении заложников в Поместье Малфоев. Она приговаривается к одному году домашнего ареста с изъятием волшебной палочки, которая будет возвращена ей после истечения срока её приговора. К ним подошли два аврора, чтобы снять наручники с матери Драко. Она нахмурилась и отчаянно прильнула к рукам сына, при этом не потрудившись бросить прощальный взгляд на своего мужа, в то время как её уводили, чтобы наложить Заклинание слежения перед тем, как её доставят обратно а Поместье. - Теперь я прошу поднять руки тех, кто считает, что Драко Люциус Малфой заслуживает быть приговорённым к заточению в Азкабан. Драко испустил отчётливый вздох облегчения, когда в зале поднялись только две руки. Он никогда в жизни не встречал этих людей, сейчас сидящих на задних рядах и сердито смотрящих на Драко и его отца. Он хотел запомнить их имена, когда те встанут, но вместо этого утонул в блаженстве от мысли, что каким-то образом, несмотря на всё, что он натворил, его не отправят в Азкабан. - Мы считаем Драко Малфоя виновным в намерении убить Альбуса Дамблдора, в использовании заклятия Империус и в непреднамеренном нападении на Кэти Белл и Рональда Уизли, - Гринграсс сделал долгую паузу. – Однако, учитывая ваш возраст и обстоятельства того, что вы стали носителем Метки, мы верим, что вы, как и многие другие - жертва этой войны. С вас снимаются все обвинения в преступлениях, относящихся к периоду, когда вы были Пожирателем смерти. Толпа позади него взорвалась от возмущения, и Драко отпрянул, стараясь сохранить зрительный контакт с Верховным чародеем. Он был спокоен, однако немного нервничал о своём благополучии, учитывая огромную разъярённую толпу волшебников кричащих за его спиной. Кто знал сколько из них хотело проклясть его после заявления о его невиновности? - Таким образом вы приговариваетесь к шести месяцам испытательного срока, где ваша палочка будет ежемесячно проверятся на признаки использования Тёмной магии. Визенгамот также требует, чтобы вы возместили убытки, нанесённые сообществу волшебников, включая финансирование для восстановления замка Хогвартс. Драко сделал короткий кивок в знак согласия. Хотя он на самом деле планировал сделать это, если бы представился такой шанс, анонимно. Он был готов хоть сейчас сделать приличное пожертвование школе. Несмотря на то, что он так часто жаловался на неё, жалея, что не попал в Дурмстранг, последние годы показали ему, что Хогвартс был для него своего рода убежищем, защищавшим его от мрака, который наполнял его родной дом. До того, как он мог услышать, что станется с его отцом, с Драко сняли наручники и вывели из подземелья в коридор, где его ждала мать. Она тут же бросилась ему в объятия и начала рыдать в его плечо. - Что случилось? Что они с тобой сделают? - Ничего, - Драко покачал головой. – Шесть месяцев испытательного срока и мне придётся восстановить школу. Слова слетели с его языка, когда его голова ещё не успела осмыслить их. В ответ его мать зарыдала ещё сильнее и крепче прижала к себе сына, и Драко только нервно улыбнулся, поглаживая рукой её длинные волосы в попытке успокоить её. Прошло меньше двадцати минут, как в коридор вошёл аврор и прошептал что-то охране, стоящей на входе. - Что случилось? – спросил Драко. - Необходимо, чтобы вы вернулись обратно, - сказал аврор, открывая для него дверь. Драко побледнел при мысли, что его могут звать в качестве свидетеля к разбирательству о его собственном отце, но по виду Визенгамота стало ясно, что они уже вынесли своё решение относительно Люциуса. Большинство его членов выглядели рассерженными, но самодовольными, что нельзя было сказать о Сириусе, который пригвоздил Люциуса к месту своим яростным взглядом. Толпа же, в свою очередь, казалась недовольной. - О, юный Мистер Малфой, пожалуйста, подойдите сюда, - с улыбкой обратился к нему Министр магии. Долю секунды Драко колебался, а затем взглянул в строну своего отца, который был явно в ярости. - Люциус Малфой, после того, как вас посчитали виновным во всех совершённых вами преступлениях, Визенгамот приговаривает вас к трём годам домашнего ареста. Учитывая характер всех тех гнусных преступлений, совершённых вами против мира волшебников, а также угрозу, в которую вы поставили свою собственную семью, вы, таким образом, лишаетесь права пользования волшебной палочки, - заключил Гринграсс. Драко раскрыл глаза от удивления. Его отец закипал от злости. Учитывая всё, что он совершил, это был довольно лёгкий приговор, и Драко решил, что, наверное, было куплено достаточно голосов для того, чтобы уберечь его отца от ссылки в Азкабан. Однако недостаточно для того, чтобы вынести другое, более щадящее решение. Он знал, что отец пожертвовал свою палочку Тёмному Лорду, которую планировал всё же заменить, как собирались сделать и остальные члены их семьи. Сейчас же оказалось, что Люциусу запрещалось делать это. - Так как вы использовали своё имя и влияние, чтобы расширить власть Тёмного волшебника Тома Реддла, - продолжил Гринграсс, - вы, таким образом, лишаетесь своего имени и влияния. Ваше место в Визенгамоте, денежные вклады, инвестиции, имущество, должности и титулы официально забираются у вас, как ваше имя и магия, и незамедлительно передаются вашему сыну Драко Люциусу Малфою. По всему залу послышались удивлённые вздохи, и Драко почувствовал, как лишился способности смотреть на своего отца. Вместо этого его глаза обратились к Гипериону Гринграсс, а затем к Кингсли Брустверу. Министр магии встал и протянул Драко руку. - Вы принимаете это, Драко? – спросил он его. - Я… - Драко стоял с открытым ртом. - Вам нужно подтвердить это, скрепив своё решение принятием Клятвы волшебника. Драко не знал, что делать и просто кивнул, не в состоянии произнести ни слова. - Мистер Поттер? – обратился к Гарри Верховный чародей, - если вы всё ещё намерены, как мы говорили ранее… Поттер поднялся. И прежде чем подойти к Драко и двум волшебникам, он был награждён взглядом одобрения Грейнджер и возмущения от Уизли. - Я не понимаю, - тихо пробормотал Драко в то время, как Поттер шёл к нему навстречу. Его инстинкты всё ещё говорили о том, что парень был его врагом, поэтому ему нужно оставаться на чеку, ставя под подозрение каждое его движение. Словно змея, Драко следил за Гарри Поттером в ожидании нападения. - Для того, чтобы принять Клятву волшебника необходима палочка, - объяснил Бруствер. Сердце Драко подскочило к горлу, когда Гарри достал волшебную палочку из своей мантии. Его палочку. Рука Драко тряслась, когда он поспешно подошёл к Гарри, чтобы взять её. Его необъяснимо сильно тянуло к ней. За мгновение да того, как кончики его пальцев коснулись древка, он поднял глаза, как бы ожидая позволения, чтобы сделать это. - Она твоя, Малфой, - настоял Поттер, протягивая ему палочку боярышника. В тот момент, когда его рука коснулась палочки, он испустил медленный вздох и почувствовал, как магия снова заструилась по его телу. Палочка звала его, будто снова пыталась связаться со своих хозяином, чтобы насладиться долгожданным чувством единого целого. Не в состоянии вымолвить слова благодарности, Драко просто кивнул, молчаливо пытаясь выразить свою признательность. Он мельком взглянул поверх плеча Поттера и поймал взгляд Грейнджер. Она улыбнулась ему, и Драко испытал странное чувство спокойствия. - Эта палочка нанесла поражение Волдеморту, - заметил Поттер, после чего Драко удивлённо уставился на него. Он практически забыл об этом. - Малфой, сделай нам одолжение, продолжай и дальше эту тенденцию светлой магии. Не в состоянии смотреть на него ни секунды дольше, так как гордость Малфоя была уже была под угрозой, он коротко кивнул Поттеру и повернулся к Министру магии, который протянул ему руку, держащую палочку. Они взяли друг друга за предплечье. Между ними не было ничего, кроме их палочек. Зачитывая слова клятвы, Гринграсс направил собственную палочку над волшебниками, и две длинные серебристые светящиеся нити потянулись из её кончика, окутывая руки Драко и Министра. - Принимаете ли вы, Драко Люциус Малфой, всю ответственность, которая ляжет на вас в роли нового главы вашей семьи? Готовы ли вы принять должности, титулы, имущество и всю силу главы семьи Малфоев? - Готов. - Это возмутительно! Он ещё мальчишка! – прокричал позади них Люциус. - Свяжите его, если понадобиться и наложите Заклинание слежения, - приказал Гринграсс, после чего два аврора направились к Люциусу. Драко наблюдал за тем, как серебряные обволакивавшие его руки нити пульсировали, разрастаясь всё больше. А затем испарились. После этого он по привычке убрал свою палочку в карман мантии, надеясь, что больше никогда не потеряет её. Везенгамот был распущен и Драко проводили к матери. Там они сидели вместе под охраной авроров, в то время пока всех выводили в атриум. Когда за дверь вышел Сириус Блэк, в ожидании в став в сторону, Поттер и Уизли, стоя по бокам от Гермионы, вывели её из зала. Тогда Драко поднялся, чтобы посмотреть, куда они направились, но тут же был остановлен мракоборцами, будто он собирался напасть на людей, которые только что спасли его жизнь. - Цисса, - сказал Блэк, пробираясь к ним сквозь авроров. Он обнял мать Драко, которая, казалось, была готова разрыдаться. - Всё наладится. Мне нужно исправить кучу дерьма, пока Поместье Блэков не устроилось должным образом, но когда я закончу, то сделаю для вас всё, что смогу. Он повернулся и взглянул на Драко. - Визенгамот хочет, чтобы ты повторно вернулся в Хогвартс на седьмой курс после его восстановления. Я обеспечу тебе свободу от Люциуса, чтобы ты мог заниматься делами семьи без его вмешательства. Многие люди будут готовы помочь тебе, если будет нужно. Драко кивнул. Ему не понравилось всё то, что было сказано. За исключением того, что следующий год ему не придётся жить дома. Однако возвращение в Хогвартс тоже не входило в его планы. - Сириус, - прошептала его мать. – Нам… нам нужно поговорить. Девочка...? - Я не буду говорить об этом, - мрачно ответил Сириус. - Я не желаю ей зла. - Нет? Ты предоставила это Беллатрисе, не так ли? – сказал Блэк, после чего тут же развернулся и зашагал прочь. - Сириус! Сириус, ты не всё знаешь о Регулусе! Не оборачиваясь, он крикнул: - Никто не знает!