Presque Toujours Pur

Апрель 1998 Побочный эффект заклятия Круциатус продолжался намного дольше, чем многие того ожидали. Комбинация искусности Беллатрисы в этом заклятие в паре с продолжительностью испытания его Гермионой, сделало невозможным оставлять юною волшебницу одну в ночное время. Когда ночью первый раз с ней случился приступ, Кричер разбудил весь дом, вопя и прося помощи для юной Мисс. Конечно, эльфийская магия имела способность исцеления, и Кричер сделал всё возможное с уродливыми рубцами на руке Гермионы, но для исцеления некоторых вещей требовались зелья и время, которые так нужны были Гермионе для выздоровления. Снейп делал всё возможное, метясь от Хогвартса к дому на площади Гриммо. Тогда он был благодарен студентам за то, что те ещё не вернулись в школу с пасхальных каникул, давая ему передышку от обязанностей в качестве директора. Волдеморт за чем-то охотился - как думал Гарри, это была Бузинная палочка – и Пожиратели Смерти были оставлены одни со своими злыми умыслами. К сожалению, это накладывало на Орден ещё больше работы. Без кота мышам раздолье… Когда Снейп был в доме на площади Гриммо, он занимался зельями в отдельной комнате на четвёртом этаже, поддерживая жизнь Гермионы и облегчая её боль с помощью различных отваров, которые она выпивала без единой жалобы. Однажды она упомянула, что из-за заклятия Долохова, угодившего в неё в конце пятого курса, ей пришлось вытерпеть и худшее выздоровление, когда в течение нескольких недель для полной поправки приходилось выпивать по десять зелий в день. Сириус и Снейп вместе попросили её, чтобы та больше не упоминала об этом случае. Она не могла понять почему. Сириусу еле удалось выбраться живым из той авантюры в Отделе Тайн, но он видал вещи и похуже. В чём же заключалась проблема Снейпа, связанная с Отделом Тайн, было… тайной. Позже она подслушала, как Миссис Уизли, собиравшаяся внести еду в её комнату, остановилась на полпути и спросила Сириуса о её здоровье. - С ней же будет всё хорошо, да? – Спросила колдунья. – Это же не так плохо, как было в прошлый раз? - Пожалуйста, не упоминай об этом, - взмолился Сириус. – Поппи говорила, что тогда она была в шаге от смерти. - В нашем случае она могла погибнуть и пару дней назад, - мягко напомнила Миссис Уизли. – Им не следовало убегать. Орден должен был вмешаться с самого начала. Проклятый Альбус, - отругала женщина погибшего директора. – Если бы он только сказал, что нужно было делать. - Прошу прощения, что вмешиваюсь в ваше обсуждение заранее предрешённого вами конца войны, - прошипел на неё Снейп. – Возможно, мне следовало повременить с его убийством, - он нещадно опрокидывал горькие слова на Миссис Уизли. – Невзирая на несвоевременность этого события, я утверждаю с полной уверенностью, что Альбус Дамблдор не стал бы делиться с вами чем бы то ни было, если бы не хотел этого. Он посвящал детей в свои планы, касающиеся окончания войны и, насколько мне удалось выяснить, рассказал он им немного. Именно так он работал. Давал информацию по кусочкам, побуждая вас регулярно приходить к нему за большим. Он подкармливал всех своих зверушек. - Мы не были его зверушками, - спокойно сказал Сириус; его тон подразумевал, что тот из-за всех сил старался не выйти из себя. - Нет, мы были! – Огрызнулся Снейп. – Ты – пёс, я – змея, - сказал он и закатил глаза. – И если ты до сих пор этого не понял, у него было три любимых овечки, готовые к убою.

***

Гарри спал подле неё каждую ночь, чтобы быть уверенным, что она была в безопасности. Гермиона догадалась, что он делал это скорее ради себя самого, чем для неё. Они привыкли делить одну кровать ещё в то время, когда Рон ушёл от них. Несколько недель они пытались вести дозор. Один отдыхает, в то время как другой сторожит. Но после некоторого времени они были так измождены, что проснувшись однажды утром, Гермиона нашла Гарри, сопящего рядом с ней; его рука, обвитая вокруг Гермионы, покровительственно защищала её. Она вспомнила, как улыбнулась – первый раз за столько недель – и почувствовала себя в безопасности. Она почувствовала, что любима и является частью чего-то большего. Семьи. Гарри был её семьёй. Это было чем-то, что в то время казалось ей почти совсем незнакомым. Она отдала своих родителей заклятию Забвения, поэтому отчаянно хваталась за Гарри, стараясь заполнить образовавшуюся пустоту. Пустоту, которая снова становилась ей знакомой. В то время, когда она не отдыхала, залечивая свои раны, или не просила Орден дать ей больше информации, или, по крайней мере, какое-нибудь занятие, Гермиона разглядывала гобелен семьи Блэков, висящий в гостиной. Она легко проводила кончиками пальцев по вышитому имени Регулуса Арктуруса Блэка, жаждая, что информация о нём как-то сама отделиться от стены и перенесётся ей в голову. Кем он был? Как выглядел? Почему должен был умереть? Кем была её мать? Почему они отдали её именно маглам среди всех других людей? Блэки, включая самого Регулуса, считались самыми чистокровными. Сириус и Андромеда были единственными исключениями. Верно? Однажды ночью, когда Гарри попросили приехать обратно в коттедж «Ракушка», чтобы обсудить планы Ордена, её выздоровление вдруг потекло не в том направлении. Она проснулась посреди ночи на руках Сириуса с чувством, будто кто-то душил её. Он крепко держал Гермиону, пока её нещадно колотило из стороны в сторону. Когда приступ закончился, она попыталась сдержать свои эмоции, но они накрыли её с головой. Она зарыдала на его груди, как маленький ребёнок, в то время как он гладил её чёрные кудри и целовал в лоб, бормоча извинения, будто был единственной причиной её страданий. Сириус обещал, что защитит её. Говорил, что никогда не отпустит. Твердил, что она была частью его и его семьи, и что он сделает всё возможное для того, чтобы сберечь её. Что бы ему это не стоило. Слёзы Гермионы высохли, пока она вдыхала успокаивающий запах Сириуса. Чувство защищённости, которое она не ощущала уже многие годы, снова окутывало её; она чувствовала это, лишь когда она была маленькой, и её отец, Ричард Грейнджер, крепко обнимал её после того, как забирал со станции Кингс Кросс, после того, когда она вернулась с четвёртого курса, когда погиб Седрик и вернулся Волдеморт. Глубоко внутри сидящий ужас и страхи, она прикрывала гиффиндорской храбростью. Но в тот момент, когда отец окутывал её своими руками, она чувствовала себя хрупкой и беззащитной и позволяла себе по-настоящему бояться. Тогда все страхи рассеивались, словно монстры из шкафа или бабайка из-под кровати. Сириус снова заставил её почувствовать это. Она была хрупкой, но всё же защищённой. Она протянула к нему свою маленькую руку и дотронулась до его волос, ниспадающих на плечи. Такие же мягкие, как и её, с таким же изящными кудрями и такие же чёрные, словно ночь. Ей было интересно, были ли такие же волосы и у Регулуса. Было интересно, пах ли он так же как Сириус – кожей и сандаловым деревом. И если да, то успокаивал ли её этот запах, когда она была ребёнком. Обнял бы он её, держал бы на руках, пока не пройдут все её страхи? Обещал бы прогнать всех монстров? Гермионе хотелось верить в это. Что она знала наверняка, так это то, что Регулус Блэк был Пожирателем Смерти. И то, что он пренебрёг Тёмным Лордом, пытаясь свергнуть его, украв Крестраж и попытавшись разрушить его. Но он провалился. И это неповиновение стоило ему смерти. Стоило Гермионе её отца. Объятия Сириуса были для волшебницы как приятной отрадой, так и болезненным напоминанием. Когда приступы прекратились, и она могла спать одна, каждое последующее утро Гермиона старалась пробраться вниз как можно быстрее, чтобы избежать встречи с Кричером, который каждое утро появлялся у её постели с подносом разных блюд. Она молила эльфа о том, чтобы тот разрешал ей спускаться вниз, но он настаивал на том, что его юной особой Мисс нужны силы. А после этого начинал болтать всякий вздор о том, как ему было отказано от привилегии заботиться об особой юной Мисс, и как её достопочтенный отец Регулус… -…любил есть кашу с черникой, а ещё ему нравился бекон с помидорами и фасолью, но он совсем не любил яйца, а любит ли яйца особая юная Мисс? - Да люблю, Кричер, спасибо, но тебе правда не нужно так беспокоиться… - Хозяин Регулус, достопочтенный отец особой юной Мисс, любил пить тыквенный сок по утром, но в обед предпочитал чай, а любит ли пить тыквенный сок по утрам, а в обед чай особая юная Мисс? – Спросил он её. Своими голубыми глазами он смотрел на неё так, как смотрят третьекурсники на своего первого единорога на занятиях по Уходу за магическими существами. Это заставляло её чувствовать себя невероятно грустно и тревожно в одно и то же время, когда она хотела прогнать его, но боялась обидеть или ещё хуже – заставить думать, что он сделал что-то не так, что приведёт к тому, что он решит наказать себя. Она улыбнулась. – Разве не все по утрам пьют тыквенный сок? – Непринуждённо спросила она. Кричер нахмурился. – Хозяин… поганый грязный кровоизменник, вот кто он, - недавно бывший оживлённым эльф заворчал. - Пьёт кофе. – сказал он дерзким тоном, полным ненависти; он произнёс слово так, будто кофе было наиужаснейшей вещью во всём мире только потому, что его пил Сириус. Гермиона нахмурилась. – Кричер… - Она поколебалась, затем с усилием сглотнула. – Я… я бы очень хотела, чтобы ты перестал плохо отзываться о Сириусе. Он уставился на неё в полном замешательстве. - Пожалуйста, - с чувством попросила она его и нахмурилась, когда тот отпрянул, услышав её слова, будто она ударила его. Гермиона разочарованно вздохнула. Она никогда не хотела иметь домашнего эльфа, особенно такого специфического. И ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь в мире волшебников написал инструкцию по их применению. – Кричер, - она откашлялась. – Я… я приказываю тебе уважительно относиться к Сириусу, - сказала она. – Больше никаких обзывательств в его сторону. И вообще в чью-либо сторону, - исправилась она. Кричер уставился на неё с открытым ртом, вертя седые волосы, торчавшие из ушей. При виде этого Гермиона сморщилась и добавила. – И, пожалуйста, помой руки прежде чем вернёшься на кухню, - нервно сказала она. - Конечно, особая юная Мисс. Кричер живёт, чтобы служить благородному дому Блэков, - ответил он и низко поклонился. Гермиона почувствовала укол вины. – Н-но… - Она запнулась. – Не позволяй никому плохо с тобой обращаться. И делай что-то, если действительно этого хочешь. И если Сириус как-то обидит тебя… я… я разрешаю тебе… - Она пыталась придумать что-то не слишком ужасное, что не усугубило бы вражды между хозяином и домашним эльфом. – Я разрешаю тебе подавать ему чай вместо кофе! Кричер взглянул на неё с такой радостью, будто она разрешила ему отравить Сириуса. Часть неё сразу же забеспокоилась, возможно, у её новоиспечённого дяди была аллергия на чайные листья. К тому времени, как Кричер до краёв наполнил её тарелку, Гермиона приказала ему оставить её одну. Она всё ещё чувствовала себя виноватой, но со временем это должно было пройти. Она медленно спустилась по лестнице к библиотеке. Ей отчаянно хотелось поделать что-то помимо глазения из окна. Она думала о том, как идёт война, ведь никто не соглашался дать ей хоть какую-то информацию, чтобы лишний раз не подвергнуть стрессу. - Предполагается, что вы должны отдыхать, Мисс Грейнджер, - медленно протянул Снейп, обращаясь к Гермиона, стоящей в дверном проходе. Поглощённый своей книгой, он даже не удосужился поднять взгляд, чтобы поприветствовать её; в руках у него было перо, которым он время о времени делал заметки на полях. При виде него, она подняла брови и напомнила себе, что с книгами, в которых он лично делает заметки, нужно быть осторожным. Учитывая, сколько неприятностей доставила одна такая Гарри годом раньше. – Блэк, - тихо сказала она, входя в комнату и садясь напротив него. Снейп взглянул на неё, приподняв одну бровь. – Простите? - Мисс Блэк, - поправила она его, в её тоне послышалась едкость. – Разве не так меня зовут? Или гобелен ошибается? Может я просто внебрачный ребёнок, которого подбросили под дверь маглам? Отброс самого древнего и благородного дома Блэков? Мой отец вообще… Снейп громко захлопнул книгу, прерывая её гневную речь. Она взглянула на него своими серыми глазами, теребя чёрный локон волос между двумя пальцами. Она была зла на то, что её держали в неведении о ходе войны, что только напоминало ей о том, что помимо этого ей ничего не рассказывали и о её происхождении. Однако она определённо не хотела так срываться на преподавателя Зельеварения. Прежде чем у неё был шанс извиниться, он откашлялся и заговорил слегка угрожающим тоном. – В следующий раз будьте аккуратнее с выбором слов Мисс… Блэк. Вместо извинений она кивнула, а затем спросила. – Так это и есть моя настоящая фамилия? Снейп вздохнул и потёр переносицу. – Вы не какой-то… внебрачный ребёнок, Мисс Блэк, - заверил он её. – Ваши биологические родители были женаты. Я знаю, так как сам был этому свидетелем, - добавил он, закатывая глаза. - Вы были на их свадьбе? – Спросила она с повышенным интересом. Снейп кивнул, после чего усмехнулся. – Меня заставили. Она задумалась, после чего наконец-то собрала всю свою храбрость и спросила. – Кем была моя мать? На гобелене нет её имени. - Полагаю, что это ваш отец заколдовал полотно таким образом, - ответил Снейп, снова открывая свою книгу и окуная кончик пера в поблизости стоявшую чернильницу. – Таким же образом он заколдовал и ваше имя, до момента, когда Поттер решил позволить вам истечь кровью на магически заколдованном полу. Что касается вашей матери, то это не я, кто должен сообщить вам об этом, - протянул он. Гермиона огорчённо нахмурилась. Было ясно, что он знал ответ на её вопрос, однако преднамеренно хранил информацию при себе. Значило ли это, что её мать была плохим человеком? Кем-то, что привело бы её в ужас, узнав, что именно она подарила ей жизнь? На мгновение она запаниковала при мысли, что её матерью могла быть Беллатриса Лестрейндж. Было известно, что дом Блэков не противился межродственному скрещиванию. Не было и секретом то, что они заключали браки между двоюродными родственниками и… о, Боже! Гермиона побледнела. Она произошла от рода, где заключал браки между двоюродными братьями и сёстрами! - Она была не из Блэков, - раздражённо сказал Снейп. Гермирна облегчённо выдохнула. – Откуда вы…? - Мысли гриффиндорцев такие очевидные. Это буквально делает мои годы практики Легилименции пустой тратой времени, - сказал он. - Почему он хранил информацию обо меня в тайне? – Спросила Гермиона профессора Зельеварений. – Почему меня не было на гобелене до того, как я «истекла кровью на магически заколдованном полу», как вы выразились? - Не я тот, кто должен сообщить вам об этом. - Тогда кто должен? – Огрызнулась она. – У меня есть вопросы. Кто может ответить на них? Снейп взглянул на неё и поднял одну бровь. – Шесть лет я был вынужден мириться с тем, что вы знали ответы на все мои вопросы, - раздражительно сказал он. – Эта сторона вашей личности теперь кажется мне ещё более невыносимой. Однако, теперь вы хотя бы перестали постоянно тянуть руку. - Вы можете рассказать хоть что-нибудь? – взмолилась она. Он вышел из себя. – Не я тот… - Кто должен сообщить мне об этом, - Гермиона нахмурилась. – Да, я знаю Несколько минут протекли в молчании, после чего Снейп написал что-то на последней странице, закрыл книгу, отложил перо в сторону и закупорил чернильницу. – Ваш отец смог бы найти ответы на ваши вопросы, - сказал он ей. - Да, но он как бы мёртв, - злобно ответила Гермиона. В ответ на её заявление, Снейп бегло посмотрел на неё. – Очевидно так, - сказал он с ноткой печали в голосе. Она взглянула на него, заметив лёгкое изменение в поведении. – Вы знали его? – Спросила она. Он кивнул. – Каким… каким он был? - Белее сносным, чем его брат… - мгновенно ответил Снейп, а затем добавил. – И дочь. Гермиона ухмыльнулась. – Ордену нужна помощь с какими-нибудь расследованиями? – Спросила она, вглядываясь в обложку книги, в которой писал Снейп. Она не выглядела обычным справочникам по зельям. – Сириус и Гарри не позволят мне помочь из-за… припадков, - она нахмурилась. – Я не могу сварить ничего, потому что всё закончится поджогом дома, и я не могу даже сражаться, потому что моя палочка… - Она вздохнула, засовывая руку в карман и вытаскивая оттуда палочку из древесины орехового дерева, которая ещё до недавнего времени принадлежала Беллатрисе Лестрейндж. По-видимому Гарри разрешил Тонкс воспользоваться ею во время проникновения в Гринготтс. Однако, когда Гермиона проснулась однажды утром, она обнаружила, что палочка была возвращена ей, будто на самом деле ей и принадлежала. Она ненавидела её. - Это её палочка? – Спросил Снейп волшебницу. – Странная вещица, чтобы носить её при себе. Подарок на память о времени, когда ты была заключённой. - Не я была заключённой, - поправила она его. – А Гарри и Рон. Меня пытали. - Это то же самое, что и заключённый. Отсутствие решёток не означает свободу. Даже наоборот, - настаивал он, словно знал из личного опыта, каково быть узником. Возможно, не в тюрьме, но в какой-нибудь клетке, или он имел ввиду какую-то тугую верёвку. Гермиона нахмурилась при виде палочки в руке. – Я сохранила её, потому что мне нужна палочка, а выбирать было не из чего. Сейчас… есть что-нибудь, чем я могла бы помочь? - Я оставил стопку книг в вашей комнате, - сказал Снейп, указывая на дверь. - Это не моя комната. – Она сглотнула. – Я не живу здесь. Кроме того я… переселилась. Конечно, это была идея Кричера, с которой Гермиона, однако, не стала спорить. Однажды вечером после того, как она приняла ванную и укуталась в мягкое полотенце, чтобы вернуться в гостевую комнату, где она в то время остановилась, то не нашла там ни одной своей вещи. Когда она наконец отыскала их, то нашла их аккуратно сложенными на кресле у двери в комнату, на которой можно было прочесть – Не входить без специального разрешения Регулуса Арктуруса Блэка. Она вошла, несмотря на предупреждение, присела на старую кровать своего отца и начала сдирать со стены любые упоминания о Волдеморте. Фотографии и остальной декор она оставила нетронутыми. Кровать и занавески были зелёного и серебряного цвета, и она почувствовала в себе зародившийся соблазн изменить всё на красный с золотым. Странный способ бросить вызов своему отцу, что она не могла сделать, будучи ребёнком. Её родители-маглы были такими милыми, что, когда она возвращалась домой из Хогвартса, к её приезду всегда были подготовлены какие-нибудь развлечения. Интересно, что подумал бы Регулус Блэк, узнав, что его единственный ребёнок учится не в Слизерине. К недовольству Гарри она оставила всё в серо-зелёной гамме. На вопрос, почему она отказалась менять цвета, Гермиона пожала плечами и без каких-либо дальнейших объяснений, ответила, что ей было и так нормально. - Мне сказали. – Снейп кивнул. – И всё же, если вы не можете донести книги да вашего нового… места пребывания, думаю, эльф сочтёт за честь помочь вам. Гермиона скривилась. – Мне не нравится, когда он наблюдает за мной. - Кажется, ему нравится это. Вы хотите лишить маленькое чудовище единственной радости? – Обвинил он её, явно забавляясь её реакцией. – И оставить в любящих руках болвана, которого он ненавидит и которого пытался помочь убить? Гермиона покачала головой. Она знала, что он пытался спровоцировать её на спор, вполне вероятно, для своего собственного развлечения. – Как Кричер может быть предан… Регулусу, но не Сириусу? – Спросила она, специально не называя погибшего Пожирателя Смерти своим отцом. Это была та вещь, с которой всё ещё боролся её мозг, когда она пыталась побороть стремление отделить себя от своего отца, но в то же время желала приблизиться к нему. – Они были такими разными? – Спросила она. – Он… мой отец, - она опустила взгляд, когда тихо произнесла слово. – Ему было не больше восемнадцати, когда он погиб. Я знаю, что он был Пожирателем Смерти, но… но в конце концов он оказался хорошим. Как вы. Снейп бросил на неё сердитый взгляд. – Даже не смейте предполагать, что что-то знаете обо мне, Мисс Блэк. - Ему было всего восемнадцать… - Драко Малфой – восемнадцатилетний Пожиратель смерти. Скажите мне, что вы думаете о нём? – Рявкнул он. Гермиона вздрогнула при этих словах и отвела взгляд от преподавателя Зельеварения, тревожно теребя локон волос между пальцами, после чего наконец-то прошептала, - Я… я не хочу говорить о Драко Малфое. Он наблюдал за её новой привычкой, которая, казалось, раздражала его ещё больше. – А я не хочу говорить о Регулусе Блэке. Если вы хотите больше узнать о своём отце, идите и почитайте его дневники, - сказал он, отмахиваясь от неё. Она взглянула на него с внезапным интересом. – У него были дневники? Личные? - Очевидно так, в противном случае я бы не упомянул об этом. – Вставая с места, он скептически осматривал её, собирая свои вещи. - Почему у вас дневники моего отца? – С любопытством спросила она. - Мне их дали. - Почему он… - Начала она, но была прервана, когда Снейп от боли сквозь зубы втянул воздух и схватился за предплечье. - Мне нужно идти. - Чёрная метка, - прошептала она. – Он… зовёт вас? Снейп кивнул. – Да. И это единственный раз, когда я предпочитаю его компанию вместо вашей, - огрызнулся он. Хотя при этом Гермиона заметила волнение в его глазах. Она встала, чтобы попрощаться. – Эм… будьте… осторожны, сэр, - мягко сказала она. Она подумывала пойти вниз, чтобы найти кого-нибудь и начать докучать своими просьбами дать ей какую-нибудь работу или информацию о том, что происходило за пределами площади Гриммо, но когда она услышала смех, доносившийся из гостиной, то нахмурилась. Это был смех Ремуса и Сириуса, её новоиспечённого дяди. Они припомнили какую-то шутку, которую когда-то провернул отец Гарри в студенческие годы. Восторженные звуки отражались в коридорах через все лестничные пролёты. Гермиона нахмурилась. Ей хотелось, чтобы вместо этого Сириус сидел подле неё и пересказыал свои воспоминания о Регулусе. Возможно, думала она, у Сириуса нет о нём хороших воспоминаний. Она вернулась в свою комнату, точнее, в комнату Регулуса, с дневниками в руках и села на зелено-серебристую кровать, не обращая внимания на нарисованный на ней большой герб семьи Блэков. Она взяла дневник в кожаной обложке и с деликатной лёгкостью открыла её кончиками пальцев, изучая надпись, где были обозначены год и имя владельца. 1 Сентября, 1972 Несмотря на запрет мамы, в поезде я сел вместе с Сириусом и его друзьями. Она продолжает говорить, что он оказывает на меня дурное влияние. И после того, как я увидел, сколько навозных бомб собрали он и его друзья, я начал думать, что она была права. Какие бы черты характера Сириуса не приходились родителям по вкусу, они все в разы ухудшались с появлением его друзей. Поттер подстрекает его к соперничеству, и каждый старается перещеголять в чём-то другого. Петтигрю аплодирует каждой его выходке, при виде которой я бы не смог не закатить глаза. Я всегда любил и уважал своего брата, но даже я не готов лизать ему задницу так, как это делает Петтигрю. Из всех них Люпин кажется самым адекватным, хотя и гриффиндорец. Однако, по словам матери, может с лёгкостью определить кровоизменника. Сам он полукровка, но это не имеет никакого значения. Я знаю, потому что спросил его лично, после чего каждый из друзей Сириуса пристально уставился на меня, словно я их проклял. Сириус говорит, что чистота крови не имеет никакого значения в Хогвартсе. Я не мог не чувствовать этого. Невзирая на моё личное мнение относительно чистоты крови предков, это всё-таки имело значение. Особенно сейчас, когда я попал в Слизерин. Я не мог ничего поделать. Казалось, Сортировочная Шляпа хотела дать мне шанс, но я… я не такой, как Сириус. Не такой смелый, как Сириус. Он может вынести побои и синяки, сломанные кости и порку… но я не могу добровольно подвергнуть себя таким пыткам. Не за принципы, которые не до конца понимаю. В поезде я встретил девочку, когда меня послали найти тележку со сладостями. Мы сражались за последнюю лакричную палочку. Она назвала меня идиотом, когда я купил сладость прямо у неё из под носа. Она отдавала мне за неё три шоколадных лягушки и рассмеялась, когда я попытался поцеловать её руку после того, как она представилась. Она была из Гриффиндора. Сириус ошибался. Всё имело значение. Когда Гермиона проснулась на следующее утро, открытый дневник Регулуса лежал у неё на коленях. Она зевнула и закрыла его, спеша поскорее спрятать дневник до того, как придёт Кричер и начнёт впихивать в неё еду. Волшебница повернулась, чтобы положить дневник на столик у кровати и ахнула, увидев свою волшебную палочку виноградного дерева с оставленной под ней запиской: Мисс Блэк, Полагаю, это принадлежит вам. С.С.