Presque Toujours Pur

Апрель 1998 Гермиона сидела на первом этаже гостиной поместья Блэков, разглядывая гобелен, висевший на каменной стене. Он пережил много поколений, был защищён сильной семейной магией, и все чёрные стежки имён, каллиграфически вышитые на нём при помощи заклинаний, ещё выделялись на общем зелёном слизеринском фоне. Повышенные голоса бранились в соседней комнате. Дверь была закрыта, но Обезмолвливающие Чары не были наложены; она никак не могла понять, почему люди по ту сторону двери не подумали об этом. Объём и сила звука их криков уже давно бы разбудили Магглов, живущих по соседству, которым в настоящее время было неизвестно существование дома под номером двенадцать между номерами одиннадцать и тринадцать на Площади Гриммо - старинного и благородного дома Блэков. - Мне должны были сказать! – Кричал Сириус. Его голос был хриплым и возбуждённым; он кричал уже несколько часов подряд и рыдал несколько дней ещё до того момента, когда началась вся эта перебранка. Гермиона не могла быть уверенной в том, какие именно темы затрагивались во время прошлых ссор потому, что была без сознания во время большинства из них. Она проснулась в гостевой комнате, примыкающей к гостиной дома Блэков, поначалу не осознавая, где находилась. Знакомые изумрудные глаза глядели на неё из темноты. Покрасневшие, с чёрными кругами, которые говорили о лютом недостатке сна. Гарри не спалось большую часть года, но опять же, никто из них не высыпался. Постоянное пребывание в пути в поисках Крестражей не позволяло вздремнуть в дневное время, и бессонница вместе со стрессом наносила ущерб по здоровью каждого. - Сколько? – шёпотом спросила Гермиона. Гарри крепко сжал её руку. – Четыре дня, - тихо сказал он. – Боже, Гермиона, я думал ты... – Произнёс он. Его голос осёкся при воспоминании о её криках, эхом отражающихся в его голове. Она попыталась дотянуться до него своей ослабшей рукой и слегка потрепать его постоянно торчащие в разные стороны чёрные волосы. Тогда он выдавил из себя улыбку, и горькие слёзы полились из его глаз. Гермиона всегда старалась избежать этого, зная, как Гарри не любит моменты, когда люди видят проявление его слабости. Она почувствовала вину за то, что вогнала его в это эмоциональное, шаткое состояние. Забота о Гарри переросла во вторую натуру молодой волшебницы, которая все шесть лет заставляла его и Рона делать домашнее задание, а большую часть седьмого года следила за тем, чтобы те хорошо ели. Даже если это были дикие грибы с кусочками рыбы, которую им удавалось поймать в том случае, если они устраивали лагерь неподалёку от реки или озера. - Кто-нибудь ещё узнал об этом? – Спросила она. Гарри нахмурился. – Добби, - прошептал он. Гермиона почувствовала комок в груди, что, как она знала, было горькой болью. Было удивительно, что она всё ещё могла что-то чувствовать. – О, Гарри, - сказала она. – Мне так жаль. - Рон сказал, что Билл и Флёр похоронили его в саду коттеджа «Ракушка», - рассказал он ей. – Я не смог прийти туда, но Рон говорит, что всё сделали красиво. Билл вырезал надгробие, а Луна наколдовала цветы, - тихо сказал он. – Оливандер, Крюкохвост и Дин тоже невредимы. - Почему мы не там? – С любопытством спросила Гермиона. Гарри пожал плечами. – Когда… когда всё случилось в поместье Малфоев, - произнёс он с отвращением. – Добби перенёс нас в коттедж «Ракушка», как я и сказал ему, но…он поранился во время Трансгрессии и нас отбросило от него и Рона, когда он… не знаю почему, но я держался за тебя, и я знал, что мне не нужно было отпускать, иначе нас бы расщепило. И я подумал о площади Гриммо. Они не были в доме номер двенадцать с сентября. С тех пор как они случайно провели сюда Яксли, который следил за ними с помощью Трансгрессии до самых ступеней поместья Блэков. Гермионе удалось оторваться от Пожирателя Смерти, трансгрессировав вместе с Гарри и Роном в другое место, что закончилось расщеплением Рона и отложенной на несколько дней охотой за Крестражами. Гарри немедленно послал потронус к Сириусу с сообщением о том, что место на Площади Гриммо может быть скомпрометировано и что нужно принять меры по безопасности. Подростки три недели прождали знакомого патронуса в форме огромной серебристой собаки. Он пришёл на поляну к их палатке и сообщил голосом Сириуса, что тому вовремя удалось скрыться, благодаря мудрёному заклинанию, которое он «был не в праве обсуждать» (что могло только значить, что оно было вне закона и скорее всего было создано на грани между белой и чёрной магией), и что древний и благородный дом Блэков снова стал безопасным местом. В ответ они уверили крёстного отца Гарри в своей безопасности, не добавляя ни слова больше. В начале место на Площади Гриммо служило им хорошим укрытием, но они подвергали его и Сириуса слишком большой опасности, уже просто-напросто останавливаясь там, когда в это время должны были искать Крестражи. Прошло уже восемь месяцев с начала их поисков, но у них всё ещё был один медальон. Гермиона размышляла о том, как много времени потребовалось Дамблдору, чтобы понять, как уничтожить кольцо Марволо Мракса. На втором курсе, не зная, что дневник Тома Реддла был крестражем, Гарри потребовался целый год, чтобы уничтожить его – хотя тот не был в его распоряжение всё время – но не беря в расчёт все эти факты, это ни на йоту не облегчало работу с оставшимися крестражами. Они не могли потратить следующие три-четыре года в погоне за ними, в надежде на то, что Волдеморт не разрушит за это время их мир. - Почему Площадь Гриммо? – С интересом спросила она. – Почему не коттедж «Ракушка»? Мы всё равно собирались отправиться туда. Гарри нахмурил брови и протянул руку, чтобы намотать на палец один из её локонов – привычка, которая появилась у него за последнее время, дающая о себе знать, когда он начинал нервничать. – Мне кажется… мне кажется я подумал о Сириусе, - прошептал он. Гермиона поморщилась, когда воспоминания о поместье Малфоев вдруг пронеслись у неё в голове.

***

- Брось всех этих пленников в темницу, Сивый, - приказала Беллатриса полоумному оборотню. - Стой, - безумная ведьма колебалась в нерешительности, её глаза с тяжёлыми веками задержались на Гермионе. – Всех кроме… кроме грязнокровки. Они были в бегстве так долго. Уставшие и сломленные. Всего одно неосторожное слово – и егеря уже на пороге дома или в их случае – у полога палатки. Гермиона наспех наложила несколько сложных защитных заклинаний, а затем сразу же начала видоизменять черты их лиц. Скорее всего на неё бы даже не обратили внимания. В «Ежедневном Пророке» её лицо не печатали уже около месяца с заголовками «Известная Маглорождённая единомышленница Гарри Поттера». Но лица Гарри и Рона, безусловно, были легко опознаваемы. Несмотря на то, что в целой Великобритании было полно рыжих, яркий рыжий оттенок волос Рона в паре со специфическими чертами лица мог служить только признаком одного из Уизли. В дополнение к шраму, Гарри с головой выдавали его яркие изумрудные глаза. Она изменила себе форму носа и цвет волос на тёмно-русый. Рону она наколдовала каштановые волосы. Гарри изменила цвет глаз, а после попыталась скрыть шрам на лбу, но ничего не вышло. Когда егеря перешли от уничтожения их палатки к погоне за ними, Гермиона в панике бросила в него Жалящим Заклятием, бормоча под нос извинения. В этот момент на них напал оборотень. Заклятие оказалось недостаточно сильным. Они всё-таки были частично опознаны Люциусом и Нарциссой Малфой, однако, Беллатриса позвала и Драко, чтобы тот подтвердил их личности. Гермиона чувствовала, как желчь поднималась по её горлу, в то время как безумная ведьма схватила своего племянника за клок волос и пихнула его к Гермионе так близко, что всё её поле зрение было занято ничем другим, но одними глазами Драко Малфоя, отливающие плавленым серебром. Когда Беллатриса наконец-то выпустила Драко, Гермиона воспользовалась возможностью получше взглянуть на него. Малфой выглядел намного хуже с их последней встречи: когда он убегал из Хогвартса вслед за Северусом Снейпом, преследуемый криками Гарри «Убийца!». Драко почти всегда ужасно выглядел. Но когда Гарри проводил большую часть времени в школе, настаивая на том, что Малфой был Пожирателем Смерти и замышлял какой-то ужасный план (что оказалось правдой), Гермиона заметила, как слизеринская мантия обвисла на его плечах, как он стал пропускать обеды в Большом Зале, редко заговаривал в классе, а во время обхода старост она не раз находила его, прерывисто дышавшего, в тёмных закоулках замка. Сейчас он выглядел намного хуже. Болезненно худой и бледный, с тёмными кругами под покрасневшими глазами, вызванные стрессом. Слизеринец уставился на неё с очевидным осознанием того, кем она была. Он медленно сглотнул, пользуясь моментом, по-видимому, чтобы успеть придумать убедительную отговорку. Должно быть, лучшим, до чего он сумел додуматься в тот момент было, - Я не уверен. Возможно это они, но я не могу сказать наверняка. Ни смотря ни на что, Гермиона оценила эту попытку. Учитывая то, как встревоженно выглядели Беллатриса и старшие Малфои был ясно, что им нужно было быть на сто процентов уверенными в том, что это были они, прежде чем призывать к себе Волдеморта. И Гермиона была благодарна Драко за то, что он посеял в них сомнение. К сожалению, из-за одного знаменитого меча, который был найден у них, а также Беллатрисы Лестрейндж, твёрдо решившей вернуть себе милость Тёмного Лорда, они даже и близко не были к тому, чтобы снова увидеть их знакомую лесную полянку. Гарри и Рона уводили, пока они кричали и молили остаться вместо волшебницы. – Нет! – Вопил Гарри, пытаясь вырваться из цепких лап оборотня. – Возьмите меня вместо неё! – Кричал Рон, пока они тащили его в темницу поместья Малфоев. Казалось, что даже Драко вздрогнул при мысли о том, что сейчас может случиться с юной маглорождённой волшебницей. Но чтобы он не попытался предпринять что-либо в попытке остановить свою тётушку, родители схватили его за руки, заставляя стоять тихо и смирно. Ногти Люциуса вонзались в кожу сына в тревожном опасении. Первое Круцио было сравнимо со смертью. Второе заставило её молить о ней. Но по-настоящему всё ухудшилось в тот момент, когда терпение Беллатрисы начало доходить до предела. Намеренная точно узнать, с кем она имеет дело, вышедшая из себя колдунья нацелила свою палочку на Гермиону и начала снимать чары, которые та наложила на себя. Заклинание за заклинанием. Любой нормальный волшебник или волшебница, обладающие приличными знаниями Трансфигурации смогли бы легко справиться с этой задачей. Но Беллатрисой Лестрейндж двигали жажда контроля и желание быть свидетельницей мучений своей жертвы, что и побудило её избрать самый болезненный путь из всех существующий. Казалось, она добралась до магического ядра Гермионы и начала обгладывать его в поисках настоящих физических черт, по кусочку выбрасывая ненужные, пока ей не открылась вся правда. Когда она, по-видимому, сняла все наложенные Гермионой заклинания, то, что предстало перед её глазами, привело ведьму в ещё большую ярость. - Во что ты играешь со мной, мерзкая девчонка?! – Вопила женщина. – Ты смеешь издеваться надо мной? Гермиона была на пределе. Измождённая, рыдающая, она не могла понять, к какому выводу пришёл тронувшийся разум Беллатрисы. - Я научу тебя… - Прорычала колдунья, и Гермиона почувствовала жгучую боль в руке. К счастью, это продолжалось недолго. Вскоре её друзья пришли ей на помощь и перенесли её в безопасное место. В дом на площади Гриммо.

***

- Моя… - Она взглянула на своё предплечье, которое оказалось забинтованным. – Гарри… что случилось? – Спросила она друга. Гарри решил, что будет лучше, если она увидит всё сама. Он дотянулся до прикроватной тумбочки и достал оттуда зеркало. Он начал медленно передавать его волшебнице, которая тут же выхватила его и приблизила к своему лицу. Она не знала почему, но увиденное ни капли не потрясло её. Реакция Беллатрисы на снятые чары могла послужить ей подсказкой, но когда она сама увидела отражение копны чёрных кудрей и серых глаз, она поняла, хоть и не полностью, что случилось. Каким-то образом, когда безумная ведьма сняла чары с Гермионы, помимо этого ей случайно удалось сделать что-то ещё, что выявило тот цвет волос, который был у Гермионы сейчас. Несмотря на то, что в Хогвартсе не было таких предметов, как биология или генетика, Гермиона достаточно хорошо поняла принципы и магические правила для того, чтобы осознать, что определённые черты внешности принадлежали исключительно определённым семьям. Характерный оттенок рыжины и веснушки значили Уизли; золотистые волосы и голубые глаза – Гринграсс; красноватые волосы и голубые глаза вели к ветви семьи Боунс; смуглая кожа и зелёные глаза обозначали Забини; а белокурые волосы с серебристыми глазами говорили о том, что ты был один из семьи Малфоев. Чёрные как смоль волосы с серыми глазами отделяли волшебников и волшебниц от остальных, с гордостью говоря об их принадлежности к старинному и благородному дому Блэков. Гарри помог ей подняться. Её руки слегка тряслись, когда она положила зеркало на кровать и встала на ноги. Лучший друг провёл её в гостиную к бесславному гобелену семьи Блэков. У неё не заняло много времени, чтобы заметить то, что она искала. Когда же это случилось, у неё перехватило дыхание и Гарри пришлось поддержать подругу, когда у той подкосились ноги. Гарри обвил её своими руками и опустился вместе с ней на пол. Сидя рядом, он целовал её в макушку. Он прошептал, – Твоя рука не переставала кровоточить, пока мы добрались до сюда… Сириус поднял тебя наверх. На полу было много крови. Дом… дом волшебный и он способен чувствовать. Как Хогвартс он заколдован на то, чтобы опознавать определённые вещи и… определённых людей. - Он распознаёт кровь, - пробормотала Гермиона. Гарри кивнул. - Это Кричер вылечил тебя, - сказал он, указывая на её руку. Она недоверчиво уставилась на Гарри. Её новые серые глаза широко раскрылись от удивления. - Он зовёт тебя «моя особая юная Мисс», – сказал Гарри, морщась при воспоминании о том, как домовой эльф ворковал над его лучшей подругой. Его нашёптывания «юная Мисс, особая юная Мисс», отдавались эхом, пока он смотрел как эльфийская магия затягивала раны на руке Гермионы. Когда Кричер увидел гадкие слова и шрамы, оставленные на её руке, Гарри стал свидетелем того, как домашний эльф начал наказывать себя, без малого оставляя вмятину на мраморной облицовке камина. Гарри не мог решить, нравилось ли ему больше, когда Кричер называл Гермиону «маленькая грязнокровка» или же «особая юная Мисс». Он вздрогнул при воспоминании домашнего эльфа, поглаживающего слова, вырезанные на её руке и что-то шепчущего себе под нос. Единственным плюсом было то, что занавески, скрывающие портрет Вальбурги Блэк всё это время были наглухо закрыты. И Кричер ни разу не обратился к своей «бедной хозяйке» с тех пор, как начал ухаживать за его лучшей подругой. Сириус и Снейп ворвались в комнату, продолжая кричать друг на друга, пока каждый из них не повернулся и не уставился на сидящих на полу гостиной комнаты Гарри и Гермиону. Ни один из них не произнёс ни слова. Было очевидно, что Снейп был рассержен, а Сириус, по-видимому, плакал. Обвинённый в смерти Альбуса Дамблдора нынешний директор Хогварста коротко кивнул своим бывшим студентам, прежде чем пройти в соседнюю комнату. Сириус улыбнулся Гермионе вымученной улыбкой, прежде чем пройти за Снейпом, громко захлопнув за собой дверь. - Сириус… он зол? – Спросила Гермиона, стараясь сдержать слёзы, норовившие скатиться по её щекам. Гарри покачал головой. – Нет… не о… он просто… - Гарри вздохнул и почесал голову. – Он зол, что от него скрывали это, - ответил он. Словно по команде перекрикивания между волшебниками возобновились. - Нам нужно узнать о следующем Крестраже, - прошептала Гермиона, собираясь встать на ноги. Гарри крепче ухватился за неё и потянул обратно. – Категорически нет, - сказал он. – Гермиона, тебя пытали и… и я не думаю, что тебе можно двигаться до полного выздоровления. Не смотри на меня так, я… я рассказал им. Я рассказал Ордену, что мы пытались сделать. Гермиона ахнула. – Гарри! - Мне всё равно, - ответил он. – Я помню, как Дамблдор говорил, что только мы трое можем знать об этом, но… после всего, что случилось. Думаю, что это мнимое «Общее Благо» причинило людям только боль, - сказал он, хмурясь. – После того, как мы сбежали, Малфои призвали Реддла… У них было большое собрание Пожирателей Смерти, где каждый рассказал, что случилось. Снейп всё разузнал и сразу прибыл сюда. Он знал, - заметил он ей. – Он принёс тебе зелья и парочку книг. Не знаю, каких именно, - признался он. – Но он оставил свой пост в Хогвартсе, солгав что-то Пожирателям Смерти и рассказал Ордену, как на самом деле погиб Дамблдор. Гермиона нахмурила брови. – Гарри, ты говорил мне, что видел, как он убил… Гарри вздохнул. – Я… за этим стоит много того, чего я не видел…. Видимо. - Получается Снейп…? - Не виновен, - сказал Гарри, почти расстроенно. - А Малфой? – Спросила Гермиона. - Всё ещё трусливый хорёк, - ответил Гарри. – Но он не сдал нас, поэтому… я не знаю, - он нахмурился. - Что ж, теперь вы двое скоро станете лучшими друзьями? – она попыталась пошутить. Гарри рассмеялся. – Как ты…- Начал он, но затем вздохнул. – С тобой всё хорошо? Знаю, что дал много пищи для ума, но уверен, когда те двое прекратят орать друг на друга, они ответят на все твои вопросы. Гермиона кивнула. – Мне… мне казалось, что что-то… что-то было не так, - призналась она. – Когда я накладывала заклятие Забвения… - Она сглотнула. – Когда я прошлым летом накладывала заклятие Забвения на своих ро-родителей, - её голос прерывался при попытке собрать в кучу все свои мысли и воспоминания. – Мне казалось, что что-то было не так. Я собиралась только изменить их воспоминания, не стереть, - призналась она. – Но когда я начала накладывать заклятие, я поняла кое что. Их воспоминания были изменены кем-то ещё до меня. Я не могла понять, что именно было изменено. Они были специфическими, и мне потребовалось некоторое время, но я всё-таки смогла проследить, когда было сделано первое изменение. - И когда? – Спросил Гарри. - Я не могу назвать точную дату, но… - Она нахмурилась. – Примерно в конце 1981 года. Глаза Гарри расширились. Казалось, он что-то понял. – Думаешь, это случилось из-за меня? – Спросил он в ужасе. - Конечно нет, - заверила она его. – Даже если это как-то связано с тем, что случилось с твоими родителями, - начала она. – В этом нет твоей вины. Мне бы очень хотелось, чтобы ты прекратил винить себя во всей этой войне. Ты не конечная цель Тома Реддла, Гарри. Ты тот, кто препятствовал ему в разрушении того, что мы знаем и любим. В этом нет твоей вины. Гарри серьёзно кивнул, однако отвернулся, чтобы спрятаться от её взгляда. – И… что произошло с твоими родителями? – Немного погодя спросил он. - Заклятие Забвения было очень сильным. Я не могла изменить его, не стерев все воспоминания, - тихо сказала она, сглатывая подступивший к горлу комок. – Поэтому я и решила стереть им память. Навсегда. Гарри взял её за руку. – Мне очень жаль, Гермиона. - Я позабочусь о них, - прошептала она. – Ладно… Расскажи мне о своём плане. Орден вовлечён в это? Гарри откашлялся. – Ну, другой Крестраж уже уничтожен. – сказал он ей. – Когда мы пришли сюда, ты была без сознания, но всё время продолжала бормотать что-то о сейфе Беллатрисы. Снейп заверил нас, что она думала, что Меч Гриффиндора у неё. Но помимо меча, в сейфе могло быть спрятано ещё что-то ценное. Орден попросил Тонкс побыть некоторое время Беллатрисой. Не знаю всех деталей того, как им удалось достать его и не попасться, но когда они вернулись, Тонкс вся была в ожогах. Как мы и думали, Крестраж оказался Кубком Хаффлпаффа. Сириус уничтожил его. Сказал, что очень хотел раздубасить что-нибудь. – Он пожал плечами. - А другие? – Спросила Гермиона. Гарри съёжился. – Он… он немного взбесился, когда… - Он сделал неопределённое движение в сторону её лица. – Ну, ты знаешь, что он не самый тактичный человек в мире. Мы думали, что ему будет лучше поехать в коттедж «Ракушка» с Биллом и Флёр, чтобы он смог определиться, как теперь с тобой общаться. Гермиона нахмурилась. – Потому что теперь я другая. - Потому что ты выглядишь другой, - поправил её Гарри. Гермиона громко вздохнула. – Нет, я… о боже, - пробормотала она. – Я чистокровная, - она медленно пропустила это слово через себя. – Из семьи, которая… которая… - Она взглянула на свою руку. – И она… - Она дотронулась до бинтов. – Ну, - она нахмурилась. – Теперь я больше не грязнокровка, - горько произнесла она. - И никогда не была ей, - сказал Гарри, уставясь на неё, поражённый, что она воспользовалась этим словом. – Ты просто Гермиона. - Почему здесь профессор Снейп? – Спросила она, меняя тему разговора. – То есть он принёс мне зелья и книги, но… Гарри пожал плечами. – Видимо, он знал правду. - Всё это время? - Ну, Сириус кричит на него уже больше четырёх дней, - сказал Гарри. – На самом деле, Снейп начал отвечать ему только сейчас, - добавил он, смотря на закрытую дверь спальни, откуда до сих пор были слышны перекрикивания профессора Зельеварения и Анимага. - Мне должны были сказать об этом! – Сириус разрывал горло, его голос хриплый и возбуждённый. – Как ты мог хранить такой секрет так долго, чёрт подери?! Ей почти девятнадцать! - Ну, - протянул Снейп. – В отличие от тебя, Блэк, я умею хранить секреты, - прошипел он, делая ударение на последних словах. – Я не раскидываюсь ими и не выбалтываю первому встречному, который, как я думаю… Отдалённый звук удара кулака по человеческому телу послышался за тяжёлой деревянной дверью. Затем показались звуки шумной потасовки, за которой последовали цветные вспышки заклятий, которые виднелись в просвете под дверью. Яркая вспышка заклинания Петрификус Тоталус залила пол у двери, затем последовал глухой отчётливый звук удара об пол, после чего в комнате воцарилась тишина. Сириус вышел, закрыл за собой дверь и убрал в карман волшебную палочку. Затем медленно подошёл к паре подростков и присел на корточки, нервно запуская руку в волосы. Он печально улыбнулся Гермионе и нежно провёл костяшками пальцев по её щеке. - Эй, малышка, - прошептал он. – Ты тут нас всех напугала. Наконец слёзы подступили к её глазам и она моргнула, позволяя им скатиться по щекам. – Это правда? – Спросила она, несмотря на то, что уже знала ответ. Сириус провёл тыльной стороной руки по глазам и молча кивнул, а затем заключил в объятия волшебницу, позволяя ей выплакаться на его плече. – Всё хорошо, Гермиона, - сказал он, нежно поглаживая её чёрные кудри. – Всё будет хорошо, - пообещал он. – Ты и я… У нас всё будет хорошо, и мы всё разузнаем. - Ты не зол на меня? – Спросила она. - На тебя? За что? – он тихо посмеялся. – Да я просто счастлив. Вне себя за то, что не знал об этом, - ответил он, снова притягивая её к себе. Она снова сморгнула слёзы, и попыталась сфокусироваться сквозь влажную пелену на гобелене, висящем за Сириусом, где виднелось её изящно вышитое имя. Гермиона Астра Блэк 19 сентября 1979 Затем её взгляд последовал за линией, тянувшейся от неё к отцу: Регулус Арктурус Блэк 12 мая 1961 – 31 мая 1979