Дураки

Джебом расчетливо, с чувством спокойного сосредоточения, прокручивал в голове всё, что было связано с Миной. Для него это были пол жизни, поэтому пришлось сузить круг лишь до расставания и сегодняшней встречи. Заниматься длительным самоанализом, приводившим его обычно в глубокую депрессию, парень не любил. Но зато, он знал, что точно поможет ему собраться с мыслями и направился в танцевальный зал. Поставив плейлист вперемешку, лидер самозабвенно импровизировал. Ритмичные песни сменялись медленными балладами, заставляя ДжейБи постоянно менять темп, но так ему даже больше нравилось. Через несколько треков он почувствовал усталость и немного сбавил обороты. Зато, эта своеобразная разминка под музыку подняла настроение и успокоила расшатанные нервы. С чувством морального удовлетворения и полной душевной гармонии парень пошел в душ. Струи прохладной воды ударяли о лицо и медленно катились по шее и спине. В такие моменты хочется думать о незначительности человеческого бытия и бренности жизни. Для Джебома, считавшего подобное словоблудием и вообще не отличавшегося склонностью к философским течениям, существовали куда более важный в данный момент темы. «Ми-на… Ты была другой… Кто тебя обидел, ребенок?» У них не было никаких типичных прозвищ, наподобие «зайчиков» и «малышей», они даже не встречались, в известном значении этого слова. А вместо этого она одна имела возможность прикасаться к очень щепетильному в этом плане Джебому, на американский манер обращаясь «Джей…», от чего выражение его лица становилось немного самодовольнее каждый раз, а ему было позволено читать в её душе и смотреть незаконченные рисунки, трепать непослушные волосы и тихо звать полуироничным, но всегда очень добрым «ребёнок…» Парню думалось, что его Мина где-то сломалась. Веселая, добрая и энергичная, она, казалось, вообще не была способна на безразличие к чему-либо. Он осознавал, что поступил глупо. Весь этот спонтанный фарс без цели и подготовки ожидаемо ни к чему не привел. Импульсивность ДжейБи, проявлявшаяся только в вопросах, касающихся его близких, сыграла с ним злую шутку. Все уже готовились ко сну, когда лидер вышел из душа и, даже толком не одевшись, подобрал с кофейного столика свой блокнот и ручку. Его отчужденность была непонятна коллегам, пока Джинен не пояснил, что «…эта песня очень тяжело дается лидеру, пока его лучше не отвлекать» ДжейБи закрылся в малом зале и через два часа уже тихо мурлыкал новые стихи под собственный аккомпанемент из незамысловатых фортепианных аккордов. Получилось достаточно лирично… *** На следующий день была запланирована запись заглавной песни. Это означало, что даже если ДжейБи очень захочет съездить к Мине, то у него не будет ни сил, ни времени. Из-за своего полуночного творчества он не среагировал на будильник и проспал. За полчаса до выхода добрые товарищи хватились лидера, но позавтракать он таки не успел. В обеденный перерыв вместо, собственно, обеда, парень демонстрировал менеджеру плоды своих стараний. Степень лиричности соответствовала запрошенному уровню, так что совесть Джебома была чиста. Он, с ощущением удовлетворения от проделанной работы, поднялся в кафетерий на последнем этаже офисного небоскреба и с полуулыбкой подсел к одногруппникам. Они спросили о причине такого нетепично-благостного расположения духа лидера и узнали, что последняя песня утверждена в альбом. Джексон живо сообразил небольшую пирушку по этому поводу, пристал с замысловатой похабщиной к девочке-секретарю, забежавшей на секундочку за кофе, получил за это от Марка – в общем, разрядил царившую в последнее время в группе напряженную обстановку. Парни нехотя поднялись с удобных пуфиков и, лениво перебрасываясь словами, двинули обратно в студию. - Хен, ты идешь? – окликнул Ёндже лидера. - А, да, сейчас… - машинально бросил он в ответ. На улице шел дождь. Обычный июльский дождь, совершенно типичный для этого времени. Всё очень напоминало погоду, стоявшую в день того сумбурного расставания. Внизу на оживленной улице мельтешило множество разноцветных спешащих куда-то зонтов. Джебом думал о том, почему ему вчера вдруг показалось, что Мина смотрит на него так же, как тогда; таким же умоляющим взглядом. Машины врезались в лужи, и мириады брызг, смешиваясь с каплями дождя, падали на сырой асфальт. *** Уже неделю Мина прогуливала лекции и беспрестанно думала о Джебоме. Вернее, это началось после концерта, но в последнее время ситуация усугубилась. В ней боролось множество противоречивых чувств: гордость, ведь это она его бросила, а значит хотела показать, что не нуждалась, желание всё вернуть и, вместе с ним, осознание невозможности этого. Девушка отдраила кухню до кристальной чистоты и носила в кармане джинсов бумажку, оставленную парнем, с его номером телефона и неразборчивой надписью «звони, если что» Прошло два дня с его визита, он снился ей пятую ночь подряд. Вначале, в том модном сценическом костюме, кожаной куртке и облегающих штанах, с уложенными волосами и выражением лица «я знаю, ты меня хочешь», а теперь простой и усталый, немного печальный и где-то, только если самую малость, смотрящий на неё с беспокойством. Сколько раз девическая рука тянулась к телефону, и столько же раз Мина одергивала сама себя. Почему-то сейчас было ощущение бесполезности , смутно напоминавшее тогдашнее. Разница лишь в том, что теперь у неё нет даже морального права на то, чтобы напоминать о себе. Девушка достала акварельный альбом и засела за работу над своим, в последствие, лучшим рисунком. Впервые за последний месяц она взялась за карандаш, и всё то нереализованное вдохновение выплескивалось именно сейчас. Самозабвенно работая в потоке безграничной увлеченности, Мина потеряла счет времени, и только когда уже совсем стемнело, она встала, чтобы включить свет. Несколько листов с отдельными набросками были хаотично разложены по столу, но художница, почти не смотря на них, продолжала быстрыми движениями рисовать на плотной бумаге. Еще через полчаса у неё заболела шея, недвусмысленно давая понять, что пора прерваться. Дело близилось к полуночи. Девушка встала, разложила все черновики в ей одной ведомой последовательности и некоторое время напряженно их рассматривала, потом, удовлетворенная, отправилась спать. Наконец-то она может чувствовать уверенность в своих действиях, спасибо одному небезызвестному артисту. Она проснулась поздно. Позвонила в кафе и взяла еще пару отгулов, сославшись на учебу и плохое самочувствие. Медленными шагами прошла в кухню, достала свою любимую большую чашку, заварила кофе и принялась наблюдать позднее пасмурное утро. Огромное непроглядное облако мутно-белого цвета застилало всё небо так, что не было ни единого просвета. Такая погода всегда казалась Мине очень располагающей к разного рода меланхолии, у нее в такие моменты появлялось даже смутное желание писать стихи. Но она была художницей, поэтому, еще чуть-чуть доработав вчерашние эскизы, достала свои любимые акварельные краски. Очень качественные, они были так ценимы Миной не только за это, а еще и за воспоминания, с ними связанные. Много лет назад Джебом пошел на прослушивание в JYP с её подачи, сам он тогда считал, что просто не имеет шансов. А когда-таки прошел, то был невероятно удивлен и с первой же своей тогда еще чисто символической «зарплаты» купил подруге самые лучшие и дорогие краски. Парень был ей благодарен за веру в него. Мина радовалась за Джея, казалось, больше чем он сам, она тогда еще не понимала, что значит быть айдолом. Когда исполнилась мечта Джебома он пообещал сам себе, во что бы то ни стало, сделать все возможное, чтобы девушка смогла исполнить свою. Он до сих пор помнил об этом обещании. Мина так соскучилась по этому деятельному состоянию, вызываемому лишь творчеством, что не могла остановиться и работала, не отрываясь, пока что-то не отвлекало её. Рисование было последней отдушиной, в которой девушка могла наслаждаться жизнью. В такие моменты она хотела бросить свой дурацкий университет и жить только своим хобби. Это даже, теоретически, было осуществимо, если бы не маниакальное желание матери, чтобы девушка получила высшее образование. Любой родитель хочет для своего ребенка только самого лучшего, так же и мама Мины. Вот только женщина, сама не доучившаяся из-за раннего замужества, была слишком консервативна и намучена собственным опытом, чтобы понимать, что, занимаясь ненавистной юриспруденцией, её дочь умрет внутри куда быстрее. Такая ситуация не есть что-то необычное в современном мире, и, независимая по натуре Мина давно бы уже ушла из дома и занималась тем, что нравится, но её мать была больна. Истерзанное нелюбимым мужем, рано рожденным ребенком и постоянной нехваткой средств, слабое сердце могло не выдержать в любой момент. Девушка знала об этом, поэтому, вопреки всем гормонам и бунтарским настроениям, всегда слушалась родителя. Недавно ситуация обострилась. Врачи говорили, что, во избежание дополнительным рисков, женщину следует положить в больницу для длительного курса терапии. Мина знала, сколько это будет стоить ей. Она любила свою строгую и гордую мать всем сердцем, лишь сильнее из-за их хар`актерного сходства. Когда пришел первый счет из больницы, девушка стала отчаянно искать деньги для покрытия внушительной суммы. Но, в течение первых же суток, все уже было оплачено, потом ей на электронную почту пришло письмо, где её загадочный и неуловимый папаша, в красках расписывал, как страдал вдали от дочери и как раскаивается, умоляя принять этот скромный подарок . Мина не верила ни единому его слову, даже сомневалась, тот ли это человек, не ответила ничего ни на это письмо, ни на последующие. Но пока счета оплачиваются, и мама проходит лечение, девушке без разницы, чьими усилиями.