The Black Rose Season

В Нью-Йорке я просто иду за Брендоном, потому что понятия не имею где мы. Мы едем на метро и дважды пересаживаемся на другую линию, и мне нравится быстрый поток людей вокруг нас. Здесь никто нас не знает, поэтому мы с Брендоном можем прикасаться друг к другу столько, сколько хотим. Ладно, в нашу сторону прилетает несколько осуждающих взглядов, ну и черт с ними. Мой парень горячий, и вы не можете всерьез ожидать, что я не буду целовать его приблизительно раз в минуту. Особенно когда у Брендона есть рот с этими его губами, мать твою. Я украдкой целую его снова, и Брендон смеётся. Когда мы наконец добираемся до нужной остановки и возвращаемся на поверхность, солнце уже за горизонтом. Брендон ведёт нас, явно зная, в какую сторону идти. Смена обстановки - это хорошо. В кои-то веки не придётся думать о Сигме Хи Бете. — Где мы? — спрашиваю я, оглядываясь по сторонам. — Гринвич-Виллидж. Дом Трэва прямо за углом, — сообщает мне Брендон. — Ты говорил, что он был лидером Джулс до тебя, да? — уточняю я, и Брендон кивает. — Он выпустился в прошлом году. Мы устраивали классные вечеринки в доме Сигм, пока Патрик не начал жаловаться, — смеётся Брендон. — Первый раз, когда я напился в дерьмо, был именно с этим чуваком. Надеюсь, он не будет рассказывать свои истории о пьяном Брендоне… У него есть парочка. — О, серьезно? — спрашиваю я. — Мне придется разузнать их у него. Это моё право как твоего бойфренда. Брендон отвечает на мою усмешку своей собственной. — Ну, тогда, как твой бойфренд, я попрошу, чтобы твоя мама когда-нибудь показала мне все твои детские фотографии. — Я всё равно был очаровательным малышом, — говорю я ему, когда мы останавливаемся напротив многоэтажного здания из красного кирпича. Мы подходим к двери и Брендон находит нужную кнопку на зуммере, сразу получая ответ. На заднем фоне слышится громкая музыка и приглушенные голоса. — Алло? — Трэвис, бро, мы здесь. — Поднимайтесь! Поднимайтесь! — говорит он радостным голосом. — Судя по звукам, там вечеринка, — улыбается мне Брендон, когда мы входим в здание. Трэвис живет на пятом этаже. Он ждет нас у открытой двери своей квартиры, с большой усмешкой на лице и двумя холодными бутылками пива в руках. Первое, что я замечаю, это кольцо в его носу, которое он убедительно может провернуть. Из-под капюшона его толстовки торчит кепка, и я буквально чувствую, как его взгляд мечется по мне сверху вниз, когда мы подходим. — Брендон! — усмехается он, притягивая Брендона в однорукое объятие. — Как дела, бро? Через его плечо я вижу, что в его квартире полно пьющих и танцующих красивых людей. Так вот где мы собираемся провести наши выходные. Интересно. — Отлично! Трэвис, это Райан. Райан, это Трэвис, — знакомит нас Брендон. — Тот самый Райан, а? — говорит Трэвис, подергивая бровями. Я протягиваю ему руку, но он подходит и обнимает меня, со словами: — Да брось, мы же все Сигмы! Думаю, ментальность Сигмы не ослабевает, даже когда ты уходишь из университета. Трэвис передает нам пиво и впускает нас внутрь. Мы уворачиваемся от подвыпивших Нью-Йоркцев, когда Трэвис показывает нам, где гостевая комната. Его просторная квартира оформлена светлым деревом, стеклом и серебристым металлом. Он упоминает что-то о плотнике, который делает ему индивидуальные стулья и выдвижные ящики, и о другом парне, с которым он заключил сделку по какому-то прекрасному норвежскому дереву. — А вы, парни, будете располагаться здесь, — открывая дверь говорит Трэвис, и поворачивает циферблат на стене, который регулирует свет в комнате. — Установил одну из этих классных штучек; девчонки любят создавать настроение, — усмехается он. — Устраивайтесь поудобнее, ванная прямо по коридору. Но сильно не задерживайтесь, Марисса сказала, что уже настолько пьяна, что готова станцевать стриптиз на столе! Трэвис подмигивает нам, прежде чем вернуться к проведению своей вечеринки. Гостевая комната не слишком большая, потому что бóльшую часть пространства занимает огромная двуспальная кровать, которая выглядит более чем привлекательной. Я сажусь на край, слегка испытывая её. Брендон остается у двери и следит за мной, похоже, чего-то ожидая. Я подхожу к окну и ставлю рюкзак на деревянный стул, прежде чем выглянуть на улицу. — Ничего себе, какой у нас вид на прекрасную кирпичную стену и… грязный переулок, в который можно выброситься на случай пожара, — замечаю я. — Тебе не нравится? — нервно спрашивает Брендон, быстро проговаривая слова. Я смотрю на него в смятении, потому что это место совсем не его. — Мне нравится. Хорошая кровать. Брендон бросает свой рюкзак на кровать и подходит к окну, закрывая его шторами. — Так мы можем притвориться, что у нас вид на океан или пляж или что-нибудь ещё, — решает он. — Плевать на вид. У меня есть ты, — подмигиваю я. — Подлиза, — смеётся Брендон, прежде чем осторожно на меня взглянуть. — Так с комнатой всё в порядке? — Да. А что? — Ничего. Завтра займемся делами Джулс, на это не уйдёт много времени. А потом до конца дня сможем делать всё, что захотим. — Да? И чем ты хочешь заняться? — спрашиваю я, потому что я никогда не был в Нью-Йорке, и есть так много всего, что мы можем сделать. — Мы можем пойти в Музей Современного Искусства, да? — Днем будем делать всё, что ты захочешь. Мы назовем это время «Выбирает Райан». А вечером будет время «Выбирает Брендон», — говорит он, обвивая руками мою талию. — Договорились. Что включает в себя время «Выбирает Брендон»? Брендон посылает мне проницательную улыбку. — Я собираюсь пригласить тебя на ужин. Я забронировал столик в одном очень хорошем месте, думаю, тебе там понравится. — Ты забронировал столик? — спрашиваю я удивленно. — Да. Я ждал этого, — тихо говорит он и оставляет на моих губах долгий поцелуй. — Ждал чего? — тихо шепчу я, глядя в карие глаза Брендона, которые, очевидно, знают что-то, чего не знаю я. Брендон берет меня за руку и тянет к двери. — Пошли, мы ведь не хотим пропустить стриптиз Мариссы! Я позволяю ему вытащить меня из гостевой комнаты на вечеринку, и провожу этот вечер выпивая пиво и с радостью позволяя Трэвису представить нас как «самую милую пару из всех присутствующих». Брендон не отходит от меня ни на шаг, а я не отхожу от него. Я осознаю насколько мне нравится, когда все вокруг знают, что мы вместе. Брендон наклоняется и шепчет мне на ухо то, как он думает, что его бойфренд самый горячий парень на вечеринке, и я отвечаю, что ему лучше и дальше так думать. Мой бойфренд смеется, и я притягиваю его за талию ещё ближе. Музыка заглушает голоса присутствующих людей - людей, которых мы не знаем, и Брендон ещё никогда не выглядел красивее, чем этим вечером.

***

Официальные дела Джулс занимают всего час нашего времени, и даже большая часть него тратится на то, чтобы придумать мне крутое кодовое имя. Мы сидим в гостиной квартиры Трэвиса, и Брендон передает ему анкеты с информацией о новых Улучшителях. Мы просматриваем их, и Брендон рассказывает о выбранных счастливчиках. — А это Наоми Дэвидсон из Висконсина, которая подала документы на лечебный факультет. Ее мать умерла от рака молочной железы, когда ей было двенадцать, и эта утрата впервые вызвала в ней желание стать врачом. Воспитана отцом-одиночкой, он работает уборщиком. Четыре младших брата и сестры, — делает краткий обзор Брендон. Трэвис одобрительно кивает, глядя на файл, к которому прикреплена фотография Наоми. — Мы дадим ей стипендию, без проблем, — кивает Трэвис. Теперь я был немного больше осведомлен о другой части работы Джулс: члены общества, которые покинули Swan University, управляют финансовой стороной. Члены Джулс создали фонды, которые обеспечивают Улучшителей стипендиями. Это просто удивительно, если задуматься. Я бы хотел, чтобы фонд, который обеспечивал меня стипендией, не был куском дерьма и не обанкротился, но если бы этого не произошло, я бы не был вынужден присоединиться к Сигме Хи Бете. И если бы я не присоединился, то мы бы с Брендоном никогда не стали встречаться. Это словно большой божественный план, который был составлен только для того, чтобы в итоге мы оказались вместе. — И она была последней! — улыбается Брендон. — Ты проделал невероятную работу, — говорит Трэвис и пролистывает файлы. — Это одни из лучших Улучшителей, которых я видел за последнее время. — У Общества Джулиана сейчас очень продуктивные и талантливые Служители, — с гордостью говорит Брендон. — Да, похоже, у тебя отличная команда, — соглашается Трэвис и кладет файлы в стопку. — Что ж, теперь, парни, можете выдохнуть на время, чтобы я поколдовал над ними. Очень хорошая работа, Черная Звезда. — Спасибо, Рифма. — Ты тоже молодец, Бэмби. — Я же сказал, что мне не нравится Бэмби! — возражаю я. — И я присоединился только недавно, так что совсем не помогал с этим Брендону. — Ещё и такой скромный! Твой парень очаровашка, — говорит он Брендону, который лишь согласно кивает, задерживая на мне взгляд. — Тебе всё равно нужно определиться с кодовым именем, — говорит Трэвис. — Оно не должно быть слишком сложным. Просто подумай о чем-то, что тебе нравится. Интересно, может ли моё кодовое имя быть Брендон. — Так или иначе, вам, детишки, нужно заняться своим Нью-Йоркским уикендом, а мне нужно отправиться в студию, — говорит Трэвис, и мы все встаем. Брендон рассказал мне, что Трэвис работает музыкальным продюсером, поэтому я понимаю, почему они ладят - их объединяет страсть к музыке. Трэвис дает Брендону запасной ключ, говоря, что точно не знает, во сколько вернется. Мы покидаем его квартиру одновременно, но садимся в разные такси. Я не прекращаю улыбаться, потому что сейчас жизнь прекрасна: промежуточные экзамены закончились, рядом не отшиваются ненужные Сигмы, есть только я, мой парень и мегаполис. Мне нравится Музей Современного Искусства. Живопись для меня является формой поэзии, и хотя я не всегда её понимаю, я оцениваю её красоту. Мы переходим из одного зала в другой, держась за руки, и только в середине всего этого я понимаю, что Брендону чертовски скучно, хоть он и пытается не показывать. — Нет, мне кажется, что эти картины и правда завораживают, — пытается он. — Я хочу, чтобы нам обоим было весело, — говорю я ему, немного надувшись. Брендон сдается и признает, что это действительно не его. В итоге мы идем в кафе и пьем горячий кофе, держась за руки на столе и прикасаясь друг к другу ногами под ним. После этого мы отправляемся на музыкальный шоппинг, что бы это ни значило, и Брендон приводит нас в небольшой сомнительный магазин подержанных пластинок. Он без остановки вытаскивает записи, говоря: «О, давай я расскажу тебе про эту!» В конце концов он покупает пять виниловых пластинок для себя и две «самые необходимые» для меня, хотя мне даже не на чем их слушать. Брендон хорошо знает город. Он говорит, что приезжает сюда с детства, потому что у его родителей в Нью-Йорке часто были дела по работе. Я вижу все здания, которые видел по телевизору, и мои ноги болят к тому времени, как мы возвращаемся к Тревису. Его нет дома, и Брендон говорит, что у нас есть час до того, как начнётся наше забронированное время в выбранном им ресторане. Я быстро принимаю душ и надеюсь, что подготовился для проведения вечера надлежащим образом. На мне хорошая пара темно-серых джинсов (без единого разреза!) и красная футболка. На мой взгляд, я выгляжу непринужденно и расслабленно. Когда Брендон возвращается из ванной, одетый и готовый, я быстро начинаю чувствовать себя одетым не для этого случая. Он опирается на дверную раму гостевой комнаты, смотря на меня своими прекрасными карими глазами. Брендон одет в черный костюм с белой рубашкой и черным галстуком. Этот костюм не похож на тот, что с поясом и в стиле двадцатых, в котором он был на Уикенде Джентльменов; этот проще и более прямее с классическим пиджаком на двух пуговицах. Он выглядит просто невероятно, и я чувствую себя идиотом в футболке и джинсах. — Отлично выглядишь, — удаётся мне сказать. — Ты тоже, — улыбается он. Я слегка морщусь. — Я, эм, ты должен был что-нибудь сказать, я бы взял с собой более подходящую одежду. Не то чтобы у меня был костюм, но я бы одолжил его у Спенсера или- — Ты выглядишь потрясающе, Райан, — повторяет он, и я решаю прекратить спорить. Он подходит и берет меня за руку. — Надеюсь, тебе нравится французская кухня. — Думаю, я скоро узнаю, — смеюсь я. Я чуть не забываю взять с собой немного денег, но Брендон тут же говорит мне этого не делать. Ресторан оказывается очень хорошим. Пиздец каким хорошим. Главную дверь открывает парень, который приветствует нас по-французски, и мы поднимаемся по лестнице с красной ковровой дорожкой под ногами. Когда мы останавливаемся наверху, чтобы нас проводили до столика, я мгновенно начинаю снова чувствовать себя абсолютным идиотом в своих джинсах, потому что я выделяюсь. Просторное помещение заполнено женщинами в платьях и мужчинами в костюмах и всецело занято Нью-Йоркской элитой. Высокий потолок увенчан свисающей с него стеклянной люстрой, и здесь даже есть живая музыка, доносящаяся из задней части зала, в которой мужчина играет на пианино. Я никогда не был в таких хороших заведениях. Моя ладонь начинает потеть в руке Брендона. Другая забавная вещь: Брендон говорит по-французски. Нас провожают до нашего столика в неплохом месте в середине зала. Мои познания позволяют сказать метрдотелю «merci», когда мы усаживаемся. Я стараюсь не выглядеть как олень в свете фар. Я замечаю людей, которые смотрят в нашу сторону, а точнее в сторону молодого парня, который только что вошел в джинсах и футболке. Брендон сидит напротив меня, его глаза блестят. — Тебе нравится? Я чувствую себя не в своей тарелке ещё больше, чем в первую ночь в доме братства. — Да, мне нравится, — уверяю я его. — Тебе не обязательно было так заморачиваться. Я был бы рад и Пицце Хат. Он звонко смеется. — Может, я хочу для тебя чего-то большего, чем Пицца Хат. Мои губы расползаются в улыбке, и я робко избегаю его взгляда. К нам подходит наша официантка и, кажется, она узнает Брендона. Они радостно болтают по-французски, и я с удивлением смотрю на их общение. Почему я не знал, что мой парень, ко всему прочему, ещё и лингвистический гений? Она передаёт нам меню, и я облегченно вздыхаю, когда она интересуется по-английски, что бы я хотел выпить. Я не хочу заказывать Колу, поэтому быстро открываю и листаю меню, чтобы заказать что-то более классическое. — Э-э… Всё на французском. — Быть может, вы бы хотели проконсультироваться с нашим сомелье по выбору лучших вин этого сезона, — предлагает она. Я смотрю на Брендона поверх меню, надеясь, что мой взгляд похож на «милый, ты точно хочешь, чтобы я это сделал?» Брендон говорит что-то по-французски, она кивает и уходит. — Значит, ты говоришь по-французски. — Совсем немного, — отвечает он, — знаю туристические фразы и пару ругательств. — Ты мог флиртовать с официанткой прямо перед моим носом, и я бы даже не додумался, — ухмыляюсь я. Брендон усмехается. — Да ладно, зачем мне это делать, когда у меня есть ты? Я усмехаюсь в ответ и возвращаюсь к попыткам выбрать что-нибудь поесть. Приходит сомелье, и Брендон заказывает нам вино, спрашивая, предпочитаю ли я красное или белое. Мы останавливаем свой выбор на красном, и парень возвращается с несколькими разными бутылками вина. Брендон приступает к их дегустации, кивая и хмыкая. Я полагаюсь на его выбор, точно зная, что если бы мы были супружеской парой, то сейчас я был бы женой. Я полагаю, что он выбирает что-то из Южной Франции, потому что «sud» по-французски - это «юг». Или я так думаю. В любом случае, вино вкусное. Сомелье уходит, и я говорю ему тоже «merci». Сегодня я буду часто использовать это слово. — Ты уже решил, что будешь заказывать? — спрашивает у меня Брендон, смотря на свое меню. — Я думаю, что я буду… — говорит он и произносит что-то длинное и трудное по-французски. — Что-то с кремом, — делаю я вывод, и Брендон смеется. — Прости, эм. Ладно, я могу перевести. Чего бы тебе хотелось? У них есть жареная треска и говядина на гриле. Цыпленок? — Что угодно, лишь бы это были не улитки или лягушачьи лапки. — Не думаю, что у них в меню есть лягушки. — Слава богу, — вздыхаю я. Наша официантка возвращается и спрашивает, готовы ли мы. Брендон кидает мне вопросительный взгляд, и я киваю. Он делает свой заказ, а когда очередь доходит до меня, то я просто показываю ей меню и произвольно указываю на что-то из списка. Я не собираюсь позориться, пытаясь произнести названия блюд. Сделав это, я немного расслаблюсь. Брендон сказал, что заказал нам на первое суп, и я полагаю, что у нас будет полноценный ужин из трех блюд. Брендон не отрывает от меня взгляд, не прекращая улыбаться мне с теплотой и ноткой трепета, к которому я, безусловно, имею отношение. Разговаривая, мы не можем отвести друг от друга глаз, пока внезапно Брендон не прерывает зрительный контакт. — Мне кто-то звонит, — раздраженно говорит Брендон, вытаскивая из кармана свой вибрирующий сайдкик. Он меняется в лице. — Я должен ответить, извини. — Он выглядит расстроенным тем, что кто-то прерывает наш совместный вечер. — Не торопись, — говорю я ему. — Я сейчас вернусь, — уверяет он меня. Он встает и останавливается, чтобы чмокнуть меня в губы, прежде чем уйти на поиски какого-нибудь тихого места, чтобы поговорить. Я мечтательно смотрю ему в след, этот костюм ему очень идет. И затем осознаю, что люди за соседними столиками практически пронзают меня взглядом. Точно, гей-пара открыто выражает свои чувства на публике. Что ж, прошу меня извинить, консервативные задницы. Я неправильно одет, я не говорю по-французски, и да, я только что поцеловал Брендона в губы. Я отпиваю немного вина и ощущаю на себе задержавшиеся взгляды. Внезапно, я чувствую чрезмерное осознание того, что они все на меня пялятся. Меня не волнует, что они думают. Совершенно нет, и обычно мне на это наплевать, но сейчас я хочу избавиться от всего, что может испортить наш вечер. И когда я думаю об этом, мимо нашего столика проходит пожилая пара. Они одеты в пальто и направляются к выходу; короткие пальцы женщины мерцают бриллиантами, а двойной подбородок мужчины дрожит во время ходьбы. И этот мужчина останавливается передо мной и ловит мой взгляд. Он слегка наклоняется ко мне и произносит: — Такие люди, как вы, не должны выставлять свое больное поведение на показ. Это происходит так внезапно, на ровном месте, что я попросту моргаю на него в ответ. Его жена согласно кивает, и они двигаются дальше, оставляя меня смотреть на то место, где они только что стояли. Я словно получил пощечину по лицу, и через секунду меня охватывает ослепляющая злость. Я знаю, что не все толерантны к гомосексуализму, я знаю это, но я никогда не понимал, какое другим людям дело до того, что я делаю со своей личной жизнью, почему незнакомцы думают, что они в праве выносить суждения. И даже если что-то такое невинное, как поцелуй в губы, происходит публично, то я не понимаю, как это может быть оскорбительным для кого-то ещё, когда это является проявлением чувств между двумя людьми, и не предназначено для других. Я издаю смешок, отказываясь верить в произошедшее, и абсолютно потрясенный тем, что такие люди как этот парень существуют. Брендон возвращается, усаживаясь обратно на свое место, и он кажется немного расстроенным. — Ладно, у меня есть новости, не факт, что хорошие, и- Всё в порядке? Райан? Он хмурит брови и смотрит на меня с беспокойством. Я снова недоуменно смеюсь. — Эм… кое-кто только что подошел ко мне, чтобы сказать, что, по его мнению, наше поведение нездорово. — Что? — спрашивает Брендон, расширяя глаза. Его челюсть мгновенно сжимается. — Кто это был? Я попрошу вышвырнуть его отсюда. — Он уже ушел. — О, Боже, — вздыхает Брендон, и закрывает лицо руками. — Этот вечер идет не так, как я планировал. Райан, мне очень жаль. — Не извиняйся за него, — говорю я. Люди, с которыми я общаюсь, не против того, что я гей, поэтому иногда трудно помнить, что все остальные не всегда бывают с этим согласны. — В смысле, если честно, то, на мой взгляд, пусть он лучше идет нахуй. Брендон кивает, но он до сих пор расстроен. Я быстро пытаюсь стереть весь этот инцидент из своей памяти, когда замечаю, что к нашему столику приближаются во второй раз. На этот раз возле столика останавливается темноволосая шатенка среднего возраста. — Извините- — начинает она, а затем задерживает на мне взгляд, и я выхожу из себя, потому что одного раза было уже достаточно, и я не хочу, чтобы Брендону пришлось иметь дело с этим дерьмом. Я встаю, оказываясь выше неё, и я сохраняю свой голос спокойным и собранным, но достаточно низким, чтобы остальным присутствующим не пришлось слушать, и говорю: — Я ценю ваше беспокойство, но, честно говоря, мои жизненные решения - это мои решения, и я буду целовать своего парня на публике, если захочу. А теперь, пожалуйста, проявите хотя бы немного достоинства и здравого смысла и придержите своё невежественное мнение при себе, и дайте нам насладиться нашим вечером. Ее рот раскрывается, а глаза расширяются, и да, это определенно сработало. Я замечаю, что она стоит с протянутой рукой, теперь уже застывшей между нами двумя, и слегка хмурю брови. Брендон тут же встает, бледный как привидение. — О. Эм. Райан, полагаю ты не знаком… с моей мамой. Моя челюсть отвисает, и я в ужасе смотрю на Брендона. Он выглядит взволнованным и предельно серьезным. …Упс. Посмотрев на эту женщину во второй раз я замечаю полные губы, идентичные губам Брендона. И у неё такой же нос, но только зеленые глаза. — Мама Брендона, — практически шепчу я, до сих пор находясь в шоке. Я только что сорвался на неё и назвал невежественной или что-то в этом роде. Я же не матерился на неё, нет? Проходит секунда, прежде чем мой мозг начинает снова работать, и я быстро говорю: — Миссис Ури, о, эм, мне так жаль, я подумал- Брендон перебивает меня и обращается к своей матери: — Какой приятный сюрприз, что ты пришла, — отмечает он с вынужденной улыбкой. Миссис Ури смотрит на Брендона самодовольным материнским взглядом. — Разве отец не говорил тебе, что я в городе? — Да, папа позвонил мне примерно две минуты назад. Сказал, что, по всей видимости, ты решила присоединиться к нам за ужином. — Значит вы знали, что я приду, — очаровательно заключает она. — Познакомь меня со своим другом, Брендон. Брендон подходит и напряженно встает рядом со мной. Он не в восторге от этого, и я немного напуган, потому что, блин, мама Брендона. Брендон кладет руку на мою поясницу, и я думаю, что это немного успокаивает нас обоих. — Райан, это моя мама, Грейс Ури. Мама, это мой Райан, — говорит он, и, учитывая, что этот момент просто кошмарный, мои внутренности всё равно умудряются растаять. — Да, — медленно говорит мама Брендона, — да, я так и поняла. Рада познакомиться. — Она снова протягивает мне свою руку. Я пожимаю её, молча себя проклиная. Не круто, Райан. О, это было не круто. Брендон останавливает официантку и просит её накрыть стол на ещё одну персону. Мы занимаем свои места, и Брендон пододвигается за круглым столом немного ближе ко мне. Мама Брендона не кажется злой, пугающей или вызывающей презрение, но она определенно властная и устрашающая. Я прочищаю горло, потому что не могу не извиниться. — Миссис Ури, мне очень жаль, что я вам нагрубил, я подумал- — Это произвело просто незабываемое первое впечатление. Не извиняйся за то, кто ты есть. Мужчины вступаются и за менее весомые вещи, — отмечает она с пронзительным взглядом. — И, пожалуйста, зови меня Грейс. Я вздыхаю с облегчением, а она берет бокал Брендона, делает глоток и пробует вино на вкус. — Очень хорошо, Брендон, очень хорошо. Полагаю, особый вечер, — подмигивает она. Брендон выглядит так, будто хочет умереть. Грейс смеётся, и я вижу в ней Брендона или Грейс в Брендоне или что-то в этом роде. У них одинаковый смех. Грейс улыбается. — Я извиняюсь, что появилась посреди вашего романтического ужина, но когда я узнала, что ты в городе со своим новым парнем, что ж, ты ведь не думал, что твоя мать останется в стороне, не так ли? И он действительно очень красивый. Брендон улыбается её словам, внимательно посмотрев в мою сторону. Я тоже чувствую себя немного лучше, потому что Грейс не сказала Брендону избавиться от моей задницы. Фух. Окей. — Сколько тебе лет, Райан? — Двадцать. — Хороший возраст, — кивает она и бросает взгляд на Брендона, который выглядит раздраженным, что она меня допекает. Она продолжает допрос, и я пытаюсь быть очаровательным. Честно говоря, это неожиданно, но я изо всех сил стараюсь произвести на неё хорошее впечатление. Её вопросы случайные и простые, поэтому я не чувствую себя слишком нервным. Тем не менее, я ещё не был готов к знакомству с мамой Брендона. Хоть я и не против. Я рад, что Брендон рассказал о нас своим родителям. Это значит, что наши отношения для него так же важны, как и для меня. Грейс пропускает первое блюдо и заказывает себе основное. Она тоже говорит по-французски. Я умудряюсь облажаться второй раз. Оказывается, я заказал телятину. Она начинает разглагольствовать о том, как маленьких телят держат в ящиках, тем самым практически лишая их движения. Благодаря этому их мясо становится вкуснее. Их отрывают от матерей, бросают в ящики в больших помещениях, где они никогда даже не научатся правильно ходить, и, в конце концов, забивают ради их нежного мяса после месяцев этого ада на земле. Брендон кидает своей маме колкий взгляд, но, сказать честно? Я уже потерял аппетит. В конечном счете мы начинаем обсуждать благотворительные организации, и когда Брендон упоминает что-то о благотворительной организации по исследованию рака, я решаю впечатлить Грейс своими знаниями о современных проблемах, и говорю: — Вообще, я слышал, что конкретно этот вид организаций - большой обман. Они отдают на благотворительность лишь пять процентов собранных средств, а остальное тратится на проведение крупных мероприятий для привлечения СМИ. — Серьёзно? — заинтриговано спрашивает Грейс. — Это правда, — киваю я. Брендон кидает на меня взгляд. — Что ж, могу заверить тебя как одна из председателей, Райан, что мы не занимаемся ничем подобным, — улыбается мне Грейс. Хорошо, значит можно смело сказать, что я облажался по крупному несколько раз. Я не говорю по-французски, я неподобающе одет, мне нравится есть забитых телят, я обвиняю маму Брендона в невежестве и краже денег у онкобольных. Так что я определенно всё испортил. После того, как мы заказываем десерты, я ухожу в уборную и брызгаю водой на лицо, говоря себе успокоиться. Ещё не всё потеряно. Я возвращаюсь, и Грейс спрашивает меня, чем я планирую заниматься в своей жизни. Я отвечаю, что хочу писать стихи. — Ты собираешься содержать моего сына и себя, царапая каракули на клочках бумаги. Прекрасно. — Мама! — в ужасе возражает Брендон. — Мы встречаемся всего две недели, мы не сбегаем в Массачусетс! — Я бы не удивилась, если бы ты это сделал, судя по тому, что ты уже успел натворить в своей жизни, — улыбается она, и Брендон сжимает губы, не переставая на неё пялиться. — Поэзия - это прекрасный вид искусства, — признает Грейс, и я пытаюсь улыбнуться. Она ненавидит меня. Мама Брендона совершенно точно ненавидит мою плохо одетую поэтическую задницу. Когда мы приступаем к десерту, я позволяю вести разговор Брендону. Будет лучше, если я просто заткнусь. Брендон платит за нас всех, и я счастлив покинуть ресторан. Я умудряюсь пробормотать по пути несколько «Au revoir», и бросаю пару «Merci!» для разнообразия. Грейс в Нью-Йорке только на день, и она остановилась в отеле. Мы садимся в одно такси, и сначала оно везет нас к дому Трэвиса. Нам всем приходится вылезти из машины, когда выходим мы с Брендоном. — Было приятно познакомиться с вами, Грейс, — выдавливаю я слабо, и протягиваю ей свою руку. К моему удивлению, она меня обнимает. — Было замечательно познакомиться с тобой, Райан, — говорит она. Она обращается к Брендону, который остается неподвижным: — Обними свою мать! — говорит она, закатывая глаза. Брендон вздыхает и обнимает её, целуя в щеку. — Так то лучше. Мы все с нетерпением ждем твоего возвращения домой на День Благодарения. И я надеюсь, что твой поэт тоже сможет к нам присоединиться. Я улыбаюсь. — Ох, спасибо. У меня пока нет планов на День Благодарения, так что возможно. — Нет. Ни за что, нет, нет, она съест меня заживо, если я появлюсь у их дверей. — Передавай привет папе, — говорит ей Брендон, когда она возвращается в такси. — Берегите себя, детишки, — говорит она подмигивая. Как только такси исчезает за углом, мы выпаливаем в унисон: «Мне так жаль!» — Я был полным идиотом, твоя мама думает, что я неудачник! — Боже, поверить не могу, что она посчитала, что выследить нас - это нормально! — Брендон вздыхает закрывая глаза, и стонет. — О боже, она была так груба с тобой. Мне так жаль, Рай. — Не извиняйся! Я не умею одеваться, я не умею говорить по-французски, я полностью тебя опозорил. Я самый дерьмовый бойфренд на свете, — скулю я. Мы оба опускаем головы и идем к двери. Брендон достает запасной ключ, дверь открывается, и он мотает головой. — Райан, ты был замечательным. Ты не выплеснул своё вино в лицо моей матери, что сделало бы большинство людей на твоем месте. Это не твоя вина. — Значит ты признаешь, что я полностью облажался! — Ты не облажался, — настаивает он. Я вздыхаю и заламываю руки, потому что, о боже, ну просто отличный способ разрушить всё, что планировал для нас Брендон. Он кладет руку на мою поясницу и заводит нас внутрь. В квартире Трэвиса тихо, когда мы входим, и я делаю вывод, что его до сих пор нет дома. Брендон берет меня за руку и ведет нас в комнату для гостей. Я не перестаю вздыхать, потому что, боже, я такой придурок. Мы заходим, и Брендон приглушает свет и закрывает за нами дверь. Я падаю на кровать и пялюсь в потолок. Брендон делает то же самое, и я слышу, как он вздыхает. — Я должен был сводить нас в Пиццу Хат. Но нет, я повел тебя в этот долбанный ресторан, где тебя оскорбили незнакомцы и моя мать. Охуительно. Я поворачиваюсь и смотрю на него, перед моими глазами мелькает провальный вечер. — Прости. — Райан, не смей извиняться снова, — говорит он и поворачивается, чтобы на меня посмотреть. — Когда ты ушел в уборную, моя мать сказала, что ты один из самых приятных людей, которых она встречала. Она немного жесткая стерва, но она хочет как лучше… мне кажется. Я колеблюсь. — Она правда сказала, что я приятный? Не факт, что это комплимент, но я приму его. — Да. И знаешь что? Даже если бы она этого не сказала, мне было бы плевать, потому что я знаю, что чувствую, и никто бы не смог этого изменить, — говорит он. — Мы можем просто забыть всё, что произошло? Притвориться, что я переоделся и вернулся в комнату, а ты сказал, что не голоден, поэтому мы провели последние несколько часов здесь и именно так, как сейчас. Больше никого, только ты и я. Я смеюсь, забывая провальный вечер. Я всего лишь хочу сделать Брендона счастливым, и если для этого нужно сменить тему, то я могу это сделать. — Ладно, ладно, — соглашаюсь я, слегка потирая лицо руками. — О чем ты хочешь поговорить? — Как насчет… — медленно начинает Брендон, переворачиваясь на бок и кладя руку на мой живот. — Как насчет того, чтобы поговорить о том, что Трэвис не вернется сегодня домой? — Нет? Брендон наклоняется, прижимая к моим губам мягкий и невесомый поцелуй. — Я попросил его не возвращаться сегодня вечером. Квартира полностью в нашем распоряжении, — шепчет он и смотрит глубоко в мои глаза. — О, — выдыхаю я, мой голос едва ли можно назвать устойчивым. Я тяжело сглатываю, и внезапно до меня доходит. Ресторан, Нью-Йорк, большая кровать, уединение. О. Вот блять. Мое сердце подскакивает к горлу. — О. — Да, — кивает Брендон, прежде чем поймать мои губы для нежного поцелуя. Я пододвигаюсь к нему на дюйм ближе, и наши тела вступают в контакт. Пальцы Брендона мягко скользят по моей шее, и я чувствую это каждым дюймом своего тела. Внутри меня начинает медленно загораться огонь, заставляя ослабнуть мои колени. Я целую его настойчивее, и Брендон мне поддается. Наш поцелуй медленный, и я позволяю своему языку переплестись с его. Мы прижимаемся друг к другу ещё ближе, и Брендон передвигается на меня сверху. Мы продолжаем обмениваться медленными, нежными поцелуями, которые не скрывают моей нервозности. Я знаю, что в прошлый раз я закатил истерику, когда мы были вместе, и Брендон не трахнул меня, чтобы я потом не смог нормально ходить, но я терпеливо ждал. И теперь Брендон дождался, мы оба дождались, и я нервничаю больше, чем когда-либо нервничал в подобных ситуациях. Брендон не перестает меня целовать, когда перемещает руки к моей талии и тянет вверх мою футболку. Я вздыхаю напротив его губ, обнимая его за шею и целуя ещё глубже. Всё происходит уже не так медленно, потому что мой разум уже пережил первый шок, когда мы наконец-то поцеловались. Теперь всё, что осталось - это желание, потому что я хочу этого. Я в этом нуждаюсь. Брендон отрывается от моих губ и оставляет дорожку из поцелуев от моего подбородка до горла. Он спускается на мне ниже и слегка задирает мою футболку. Он целует мой живот, и по мне пробегают мурашки. Я помогаю ему подтянуть футболку до подмышек, и поднимаю руки. Он стягивает её с меня, и в его глазах бушует вихрь различных эмоций. Я замечаю среди них похоть. Он быстро расстегивает пиджак, избавляя себя от предмета черной одежды, и я слышу стук крови в ушах. Я притягиваю его обратно к себе, и Брендон пробегает пальцами по моим голым плечам, по моим бокам и бедрам, касаясь каждой частички голой кожи. — Я хочу тебя, — говорит он хрипло, прежде чем поцеловать меня снова. Мой живот стягивает, и я медленно, но верно теряю способность правильно мыслить. Мы продолжаем целоваться, и я начинаю расстегивать его рубашку. Я начинаю снизу, толкая язык в его рот. Брендон начинает сверху, дергая за галстук, поскольку мы отказываемся нарушать контакт наших губ. Как только он его снимает, он начинает расстегивать свою рубашку сверху. Когда наши пальцы встречаются, я отталкиваю его руки, расстегивая последнюю пуговицу сам. Я прижимаю свои руки к его голой груди, чувствуя быстрые удары его сердца о свою ладонь. Наши поцелуи становятся влажнее, глубже и требовательнее. Я стаскиваю рубашку с его плеч, и к этому моменту руки Брендона уже расправляются с моим ремнем. Он сжимает мою эрекцию через джинсы, моё дыхание застревает в горле, и я издаю небольшой стон. Я быстро снимаю обувь, и Брендон расстегивает мою молнию. Брендон разрывает наш поцелуй, и я вспоминаю, что дыхание это не плохо. Я делаю глоток воздуха, но в комнате недостаточно кислорода. Брендон снова спускается по моему телу, оставляя нежные поцелуи на чувствительной коже ниже пупка. Я запускаю пальцы в его волосы, нежно поглаживая темно-коричневые пряди. Глаза Брендона закрыты, и он перемещает руки, чтобы стянуть с меня джинсы. Его язык быстро облизывает мою кожу внизу живота, заставляя меня возбудиться ещё сильнее, чем сейчас. Брендон стягивает и снимает джинсы с моих ног. Он оставляет дорожку из поцелуев от моего колена и вверх по ноге. Я закрываю глаза и заставляю себя успокоиться, потому что я уже сенсорно перегружен. Брендон обхватывает губами мою эрекцию через боксеры и стонет. Он стонет. О, Боже, блять. Моя кожа пылает, а тело реагирует на каждое малейшее прикосновение. Брендон перемещает руки к поясу моих боксеров. Он стягивает их и мгновенно снимает, раздевая меня полностью. Горячее дыхание Брендона обдает мой пах. — Райан, блять, — выдыхает он, и звучит так, словно едва сдерживается. Без всякого предупреждения Брендон накрывает мой член своим ртом, обводя языком головку. Я громко ахаю, сжимая крепче пряди его волос между пальцев. Я смотрю вниз и вижу как он посасывает головку моего члена, с закрытыми глазами и красными губами. Чувство легкого всасывания не сравнимо ни с чем. Все мое тело слегка дрожит, и Брендон перемещает одну руку к основанию моей эрекции, чтобы я не двигался, работая ртом на моем члене. Его другая рука сжимает мой зад, впиваясь пальцами в кожу. Брендон облизывает отверстие члена, и мои колени слегка трясутся, когда я стараюсь не закричать. Я могу от этого кончить. Блять, я кончу только от этого, если он не будет осторожен. — Брен, — говорю я быстро, и мои щеки горят от удовольствия, которое доставляет мне Брендон, а также от смущения того, что я так далеко зашел, в то время как всё только началось. Брендон снимает свой рот с моего теперь скользкого от слюны члена. Он поднимается обратно наверх, покрывая мое тело поцелуями, пока снова не выравнивается со мной взглядом, а его язык проталкивается в мой рот и начинает яростно его трахать. Никто из нас больше не думает, когда мы стонем, и наши тела толкаются и двигаются, чтобы получить больше контакта. Рука Брендона трогает и дразнит мой член, а он перемещается, чтобы поцеловать мою шею. Я прижимаюсь к его телу, мои пальцы царапают его спину, и я чувствую движение его мышц под своими руками. Голова кружится, и мне кажется, что пальцы и губы Брендона повсюду. Я перемещаю руки к его ремню, быстро расстегивая. Брендон садится на колени между моих теперь слегка раздвинутых ног. Он судорожно выдыхает, расстегивая свою ширинку, и стягивает брюки вместе со своими боксерами. Я наблюдаю за тем, как он раздевается, и Брендон - самый горячий парень, которого я когда-либо видел. Мои пальцы чешутся от желания к нему прикоснуться, а голая кожа нуждается в ощущении его. Я протягиваю руку, чтобы притащить его к себе, но Брендон встает с кровати. Я посылаю ему вопросительный взгляд, возможно даже слегка умоляющий. Он подходит к своему рюкзаку и роется в его содержимом, и мне кажется я знаю, что он ищет. Он возвращается в постель со смазкой и упаковкой презервативов. Он кладет смазку на кровать и открывает упаковку, вытаскивая целую горсть презервативов. Я приподнимаю на него бровь, и он слегка усмехается. Он оставляет один и убирает остальные, а я стараюсь подавить свою собственную усмешку. — Что? — спрашивает он, когда устраивается обратно между моих ног, целуя внутреннюю сторону бедра. Я слегка вздыхаю. — Что «что»? — Ты усмехаешься, — отмечает он и перемещается вверх по моей ноге. Я слегка раздвигаю ноги, наслаждаясь его вниманием. — Я счастлив, — тихо мурлычу я. Я ощущаю его улыбку на чувствительной коже внутренней стороны бедра. Я слышу как он открывает бутылочку смазки, и мои внутренности куда-то исчезают. Я был терпелив, но теперь мне совершенно не терпится. Я хочу, чтобы Брендон прикоснулся ко мне. Я отдам ему всё, что он захочет; мое тело, мое сердце, мою душу, всё это принадлежит ему. Пальцы Брендона пробегают по моему члену и яйцам, прежде чем оказываются между ягодицами. Я чувствую прохладную смазку на его пальцах, и моя голова идёт кругом. Брендон перестает целовать мое бедро и поднимает взгляд, начиная осторожно вводить в меня палец. Я задыхаюсь от ощущения того, как он в меня входит. У меня слабость к фингерингу. Большая слабость. Я тут же толкаюсь навстречу Брендону, к его руке, и его палец проскальзывает глубже. Я выпускаю стон из задней части своего горла, закрывая глаза и прикусывая нижнюю губу. Брендон отводит палец назад и толкает его сильнее. У меня перехватывает дыхание. Он продолжает работать во мне своим пальцем. Я издаю требовательный звук, и он осторожно добавляет второй. Я чувствую растяжение, и от этого дергается мой член. Скользкие пальцы Брендона приятно скользят вглубь меня и обратно. Я сдерживаю стон, когда Брендон толкается в меня глубже, чем до этого. Он покусывает внутреннюю сторону моего бедра, посылая по моему телу волны удовольствия. Я раздвигаю ноги шире и насаживаюсь на его пальцы, требуя большего. Он задевает мою простату, и я издаю протяжный стон. — Не останавливайся, — задыхаюсь я, двигая бедрами навстречу его руке. — Зачем мне останавливаться? — хрипло спрашивает Брендон глубоким и хищным голосом, раскрывая меня. Я хнычу, и он сгибает внутри меня пальцы, заставляя меня ухватиться за покрывало под нами. Он продолжает двигаться с большей силой, и я не могу перестать издавать звуки. Брендон перемещается вверх по моему телу и слегка покусывает меня за живот, сохраняя ритм своих пальцев. — Ты бы себя видел, — выдыхает он, пока его пальцы двигаются во мне, его голос полон желания. Мое тело уже покалывает, мой словарный запас заканчивается на словах «боже», «черт» и «о, боже, блять». Брендон выскальзывает из меня пальцами и захватывает мои губы в поцелуе. — Готов? — спрашивает он. — Да, — выдыхаю я. Теперь я чувствую пустоту, и он нужен мне внутри. Он сильно засасывает мою нижнюю губу и нежно её кусает. Он садится на колени и тянется к презервативу. Я наблюдаю за тем, как он его надевает и покрывает себя смазкой, и только в этот момент осознаю, что мы наконец-то собираемся это сделать. Боже. Черт. О, боже, блять. Он смотрит на меня практически черными глазами и нависает сверху, поставив руки по обе стороны моей головы. Он медленно наклоняется вниз, сохраняя зрительный контакт, прежде чем его глаза с трепетом закрываются в последнюю секунду. Мы медленно целуемся, наслаждаясь моментом. Брендон опирается на локоть, другая рука перемещается вниз, чтобы взяться под моим коленом. Я поддаюсь, и Брендон нежно помещает меня в удобную ему позу; мои ноги широко расставлены, одна нога обхватывает его, другая прижимается к нему с боку. Я перемещаю руки на его поясницу, и я ещё никогда не чувствовал себя к кому-либо так близко. Брендон протягивает руку между нами, направляя свою эрекцию к моему входу. Он разрывает поцелуй и оставляет поцелуи на моей щеке, прежде чем сделать паузу. Я закрываю глаза, вдыхая запах Брендона, слушая его дыхание и чувствуя, как его тело повсюду касается моего. А затем всё, что я слышу, это громкий стон Брендона напротив своей ушной раковины, свой тихий вздох, и всё, что чувствую, это его входящий в меня член. Он проскальзывает внутрь, и я знаю, что мы оба чувствуем небольшое сопротивление, но это только возбуждает меня ещё больше. У Брендона сбивается дыхание, и он перемещает руку к моим бедрам, тянет, и приподнимает нижнюю часть моего тела с матраса, притягивая меня ближе. Он проскальзывает ещё глубже, и я вздрагиваю, когда Брендон останавливается во мне так глубоко, как может. Он учащённо дышит, спрашивая меня дрожащим голосом: — Ты в порядке? Я выпускаю стон из задней части своего горла. — Да… чёрт, Брен, я… — пытаюсь я, но у меня не хватает слов, чтобы передать, насколько приятно его чувствовать. Я открываю глаза и поворачиваю голову, чтобы найти его губы. Он дрожит надо мной, не двигаясь. Наши тела соединены, и чувствовать его просто чертовски невероятно. Я чувствую внутри себя его твердый и горячий член, и это стоило всех ожиданий. О, да чтоб меня, это определенно того стоило. Я целую Брендона со всей нуждой, желанием и страстью внутри себя. Он медленно подается назад, и я чувствую в себе сладкое сопротивление его члена. Когда он снова толкается внутрь, я двигаюсь к нему навстречу. Мы оба стонем, и меня переполняет ощущение совместной работы наших нижних частей тел. Губы Брендона не покидают мои, когда мы задаем медленный ритм, который сводит меня с ума. Я беспомощно стону имя Брендона под влиянием момента. Когда скорость увеличивается, и Брендону становится необходимо перевести дыхание, он подается назад и наблюдает за мной. Он сильно толкается внутрь, заставляя меня сбиться с дыхания. Мои руки скользят по его спине к плечам, прижимаясь, чтобы крепче за него держаться. Брендон немного меняет угол, и всё это время он толкался в мою простату, но теперь он безумно по ней ударяет. Я роняю челюсть, выкрикивая от взрыва удовольствия, который заставляет меня видеть звезды. Брендон ускоряет темп, и мышцы моего живота и бедер дрожат. Мои глаза закрываются, и Брендон целует мою открытую шею, нежно покусывая мою кожу каждый раз, когда я рычу от его толчков. Брендон стонет напротив моего кадыка. — Так хорошо, — тяжело дыша произносит Брендон, используя голос, который я никогда раньше от него не слышал. Его рука на моем бедре, и его короткие ногти впиваются в мою кожу, оставляя следы. Я двигаю бедрами к нему навстречу, по мере того как он в меня заскальзывает. Брендон тяжело дышит и оставляет рассеянные смазанные поцелуи на моей ключице. Он берется за меня крепче, начиная толкаться сильнее. Он протягивает руку между нами и обхватывает пальцами мой член. Моя голова идёт кругом. Губы Брендона на моей коже, его рука гладит мою эрекцию, а его член во мне так глубоко, как это возможно. Он повсюду, и мой разум гудит. Меня не хватит надолго. Я скоро кончу, и это чувство нарастает внутри. Я крепко сжимаю Брендона за плечи, но я хочу, чтобы он это запомнил. Я уверен, что он запомнит. Я уверен, что мы оба запомним. — Я близок, — удается мне предупредить его. Брендон похотливо стонет в ответ. Я перемещаю руку к его влажным волосам, чувствуя на его шее пот. Я тяну его за волосы, заставляя Брендона толкаться сильнее. В оргазмическом безумии, я притягиваю его к своим губам. Брендон трахает меня, всё мое тело трясется, но он знает что делать. Он обводит большим пальцем мою истекающую смазкой уретру, надавливая и дразня. Моя голова откидывается назад, разрывая поцелуй. Моя спина выгибается, и я выкрикиваю, кончая между нами. Каждая клеточка моего тела взрывается от удовольствия, которого я никогда прежде не испытывал. Я сжимаюсь вокруг Брендона, и он трахает меня через мой оргазм. Он наблюдает за мной, громко стонет, и почти мгновенно начинает выходить из-под контроля. — Райан, Райан, Райан, Рай, ах- Брендон прижимается ко мне и стонет мне в шею. Он толкается жестче, и я чувствую как надо мной напрягается всё его тело, когда он внезапно останавливается. Он содрогается, кончая, наши тела ещё двигаются от оргазма. Когда Брендон наконец останавливается, он хватает ртом воздух и прижимается к моей шее. Я дрожу под ним, пытаясь успокоиться. Мой мозг - это месиво. Мои руки покидают его плечи и медленно танцуют вдоль его позвоночника. Брендон прокладывает дорожку из поцелуев от моей шеи до рта, нежно проталкивая свой язык между моими раздвинутыми губами. Я целую его и не могу перестать прикасаться к нему и ласкать. Я тихо стону в его рот, всё ещё чувствуя дрожь от самого сильного оргазма, который у меня когда-либо был. Брендон выходит из меня, но продолжает целовать. Я протестую, когда он отстраняется. Он произносит мне тихое «тшш», глядя глубоко в глаза. Мою грудь стягивает, а сердце умудряется пропустить удар, даже сейчас. Сейчас как никогда прежде. Брендон прижимает к моим губам мягкий поцелуй, а затем встает с кровати. Прежде чем я успеваю что-либо сказать, он шепчет: «Одну секунду». Я киваю, но ощущаю лишь подавляющее чувство его нехватки. Брендон снимает презерватив, и мне приходится сдерживаться, чтобы не протянуть руку и не ухватиться за него, когда он выходит из комнаты. Но он возвращается почти мгновенно, принеся с собой теплое и влажное полотенце для рук. Он забирается на кровать, и боль в моей груди успокаивается, когда он снова оказывается рядом. Брендон не спускает с меня глаз, начиная нежно вытирать меня полотенцем. Я наблюдаю за ним, не произнося ни звука. У него красные щеки, волосы прилипли ко лбу, но я знаю, что выгляжу так же. Брендон заканчивает и наклоняется, оставляя мягкий и долгий поцелуй на моем животе. Чувства формируют вихрь и поглощают меня с головой. Я никогда раньше этого не испытывал, но я знаю, что это такое. Брендон убирает полотенце на тумбочку, прежде чем снова лечь, и я прижимаюсь к нему как можно ближе. Я всё ещё дрожу. Брендон крепко прижимает меня к себе за спину, вдыхая мой запах. Наши тела соединены между собой, и все чувства кажутся усиленными в разы. Я запускаю пальцы в его влажные волосы, и он медленно оставляет поцелуй за поцелуем на моих губах, словно кроме этого он больше не планирует ничего делать до конца своей жизни. Я пребываю в наших объятьях, уставший и растративший все свои силы. Мои глаза закрыты, и его губы порхают напротив моих, когда он соединяет наши лбы. Я чувствую себя так, словно он разорвал меня на кусочки, а затем собрал заново, но уже немного по другому. Я открываю глаза и сталкиваюсь с пристальным взглядом Брендона. Он сохраняет зрительный контакт, гладя мою сияющую кожу, и шепчет: — Я влюбляюсь в тебя. Из моих легких вырывается весь воздух, а в горле образуется ком. В ушах стучит кровь. Внутри меня соревнуются между собой неверие, радость и счастье. — Тебя это пугает? — шепчу я так тихо, что слова едва покидают мои губы. Брендон кивает. — Да. Я беру несколько секунд, чтобы собраться, прежде чем произнести: — Я тоже влюбляюсь в тебя. Глаза Брендона внезапно становятся глубже, чем когда либо. — Ты боишься? — Немного, — признаю я. Я слышу быстрый стук его сердца. Он неуверенно наклоняется вперед. Я дотягиваюсь до его губ, и этот поцелуй кажется совсем другим. Он кажется намного чувственным. Брендон толкается мне навстречу, и я держусь за него, вкладывая в поцелуй больше силы. — Райан, — вздыхает Брендон с отчаянным желанием в голосе, с жаждой, которую я ощущаю тоже. Мы углубляем поцелуй, и я держусь за него так, словно боюсь что он вот-вот исчезнет. Руки Брендона всюду ласкают мою обнаженную кожу. Каждое чувство, которое я когда-либо к нему испытывал, кажется потоком, наполняющим моё нутро огнем, которому невозможно погаснуть. Снова становится жарко, слишком жарко, и я прерываю поцелуй, мои короткие ногти впиваются в его предплечья. Я ложусь на спину, и Брендон снова оказывается на мне, поцелуи становятся всё глубже и глубже. — Брен, — произношу я тяжело дыша, пытаясь обрести хоть малейший контроль, но в конечном итоге только толкаюсь навстречу его телу, чувствуя между нами жар. — Повторим? — Да, — незамедлительно отвечает Брендон, и мы возвращаемся к поцелуям. И мы целуемся и прикасаемся друг к другу, пока не боимся.