- Что ты творишь?

Когда Куплинов подошел ближе, стало ясно, что он был удивлен не меньше, чем я. — Вообще не ожидал увидеть тебя! — Дима похлопал меня по плечу и заставил ощутить приятное тепло его руки. Этот жест немного взбодрил меня и помог на мгновение забыть о стеснении, что сковывало мои движения и не давало сказать и слова. Не смотря на это я, хило улыбнувшись, просто кивнул. «Почему ты так ведешь себя? Так замкнулся перед этим человеком, будто он чужой тебе. Неужели ты забыл, как вам было хорошо?» — пронеслось в голове. А ведь я правда был рад его видеть! Только почему-то искренней улыбки так и не вышло. Куплинов заметил мою кислую мину: — Чего такой хмурый? Мы же с тобой впервые видимся, Хесус! — и тут же поправился, назвав меня по имени. — Просто не проснулся еще, — я вновь попытался улыбнуться. Все начало происходить слишком быстро... И вот мы сидим на кожаном просторном диване за кофейным столиком в его номере в гостиной и не замолкаем ни на миг. Я смотрю в Димины голубые глаза, они широко раскрыты, зрачки широкие… Это наводит меня на мысль, что беседа со мной приносит Куплинову удовольствие. Лицо побрито, поэтому он выглядит молодо и…притягательно? Салатового цвета халат второпях затянут поясом такого же цвета и дает возможность видеть его волосатую грудь. Так, перестань отвлекаться от разговора, прояви уважение! Гостиная представляет собой огромную комнату с бежевыми обоями и увешанную картинами в таких же светлых рамах. На полу белый пушистый ковер, приятно щекотящий ноги, много цветов в узорчатых горшках, названия которых даже близко мне не известны. Огромный телевизор напротив, висящий на стене. Из незашторенных широких окон бьет утренний свет. В общем, уютно. «Уже прошло полчаса?! — этот вопрос возник, когда я глянул краем глаза на часы, — Надо же!» — Так почему именно в Питер? — спросил уверенней я, но все ерзая и не находя себе места. — Ну нравится это город мне тем, что… Он так близко. Я все рассматриваю его лицо, каждую неровность на коже… Чувствую на себе его заинтересованный взгляд. Но как бы не пытался я расслабиться и каким бы Дима ни был открытым, дружелюбным, как бы не заговаривал меня, все равно было неуютно. Посреди разговора, сказав «Подожди секунду», Куплинов встал с дивана и оставил меня наедине с собой. Я пытался задержать свой взгляд на чем-нибудь. Будь то белый потолок, рисунки на подушках, репродукции картин знаменитых художников на стенах или вид в окне, где люди все куда-то спешат. Звук стучащих друг об друга стеклянных бутылок. В гостиной вновь появляется Дима. — Держи, — он протягивает одну из бутылок пива мне, присаживается опять рядом. — Пить днем, хм, неплохо, — проговорил я и сделал первый глоток. — Уже шестой час. — Ого! — пиво чуть не полилось из носа. Как у маленького ребенка! После полутора бутылок я почему-то опьянел. Дима же выпил чуть больше, но выглядел трезвым. По крайней мере на вид. Алкоголь расслабил меня, и я будто растекся по дивану. Зато стеснения как не бывало. Темы для разговоров все не заканчивались, а за окном темнело. Счет времени был у обоих благополучно потерян. Я видел, как Дима размяк и устал, поэтому поспешил расстаться: — Ладно, пора распрощаться! — встав с дивана, хотел было уйти, но друг произнес: — Да чего ты! Останься еще ненадолго! — случайно Куплинов схватил меня за руку, желая остановить. Это действие сбило меня с толку и тронуло… Неужели я так набухался, что стал до ужаса сентиментальным? Сел обратно и беседа возобновилась вновь, как ни в чем не бывало. Почти. — Как там на личном фронте? Девушка-то есть?  — услышал я вопрос, надавивший на больное. Отрицательно помотал головой. — Пора бы уже, — друг подмигнул. Щеки предательски вспыхнули. В течение следующих мгновений мы молча смотрели друг на друга. Тише. Все нормально. Не переживай. — Чертов алкоголь, — прошептал себе я. — Что? — Дима непонимающе посмотрел на меня. Теперь думай голова, что ответить. — Погода, говорю, хорошая, прохладно так, — и тут мне хочется ударить себя по лбу. Куплинов засмеялся. И опять молчание. Он смотрит мне прямо в глаза. Наверное думает что сказать или надеется, что что-нибудь придумаю я. Я… Так хочу прикоснуться к нему. Чувствовать, как он дышит. Обнимать его… Что-то щелкает в голове, и я кладу свою руку на его. Это действие порождает во мне огромную бурю эмоций и волнений. Шея покрывается испариной от жары в комнате. Или мне просто кажется? Куплинов и глазом не моргнул. «Все. Это подходящий момент», — говорит внутренний голос. Видимо, Дима хотел, наконец, прервать молчание, но я неожиданно для обоих наклонился к другу и наши губы соприкоснулись. Я ощущал, как дыхание друга (?) сбилось, а сердце стучало с бешеной скоростью, не говоря уже обо мне. Ощущаю привкус его влажных губ. Руки вспотели, а голова будто идет кругом. Глаза сами закрылись под тяжестью усталости. Но… Мне так хорошо. А потом все произошло слишком стремительно. Дима в панике отталкивает меня и кричит: — Ты что, блять, творишь?! В его глазах читается злоба, а я уже жалею обо все на свете. Находясь в полной растерянности, смог только произнести: — Прости, прости, прости! — я буквально выкрикивал извинения, которые отдавались в номере тупым эхо, а затем и вовсе убежал из номера. Я испугался. Испугался, как трусливый щенок. Все чувства и эмоции смешались в кашу. Я летел по лестнице, коридорам с невероятной скоростью. Мои глаза ничего не видели. Свежий воздух. Прохлада. А щеки пылали от стыда. Тогда я понял, насколько был пьян и влюблен. Безответно.