Даже сгори ты подобно птице феникс, я всё равно тебя дождусь и отыщу.
Усталость, сковавшая молодого мужчину, старила его на десяток лет. За казавшиеся неимоверно долгими четыре года он не раз вглядывался в собственное отражение, чтобы найти в чертах своего лица что-то, что могло бы ему снова обрести веру в себя. Но день сменялся ночью, за ним следовало утро, а отражение все так же молчало, не выдавая ничего общего с тем человеком, каким он был еще совсем недавно. Сняв пальто, он примостился у окна автобуса — транспорта, на котором уже и не надеялся отправиться в путь. Деньги меняют человека, и если раньше он старался ими пользоваться только в случае необходимости, новая жизнь вынуждала иметь личный транспорт, да не только шикарный автомобиль, но и частный вертолет. Междугородний маршрут сулил претворение обещаний в жизнь, не прибегая к таким изыскам. Он не отвезёт его именно туда, где должно будет оказаться, но позволит пройти путь, без которого все остальное не будет иметь смысла.***
Выйдя из дома, он не отправился на работу. Он сделал то, от чего давно отвык и к чему надеялся никогда больше не возвращаться. Спустился в метро. И это оказалось на удивление лучшим моментом всей его жизни. По крайней мере, последних лет точно. Для того чтобы пройти, ему пришлось договориться с уличным музыкантом. Обмен стодолларовой купюры на несколько монет определенно оказался не самой выгодной для него материальной сделкой, зато глаза одаренного юнца с гитарой засветились счастьем, и это помогло мужчине продолжить вновь непривычный путь. Впервые за долгие годы он расплатился наличкой. Обычно хватало кредитки или «за счет заведения». Но здесь он был никем. Статный блондин в сером пальто, довольно крепко сложен, но ослабленный галстук выдавал в нем вовсе не того человека, коим он является. Впрочем, это скрыто под объемным серым шарфом, но явная грусть на лице ни от кого не укрывается. Но и тут ему везет — никому до него нет дела. Да и кому он тут может быть нужен — пока никто не в курсе о его состоянии, разумеется. Предусмотрительный обмен оказался кстати. Ему бы пришлось тащить доброе кило мелочи, если бы расплатился купюрой. Напоследок он взглянул на продавщицу жетонов и растерялся, не увидев приветливой улыбки. Может, действительно, банкноты растягивают в ней губы? Но он не жалел, что отдал деньги парню. Эскалатор смиренно ждал, пока этот человек осознает, где находится, сожмет покрепче ручку портфеля и примет его вызов. Глубоко вниз. Где никто не... где никто и не вспомнит о нем. И это оказалось настолько потрясающей и вдохновляющей идеей, что он, наконец, решился. Многие месяцы он мечтал скрыться от всего, что его окружает, так неужели теперь, когда появился подходящий шанс, он его упустит? Ни за что. За столько лет, прожитых «на поверхности», он и забыл, как некогда считал это место своим домом. Тогда СРМ ещё скрывалась здесь, где никому не было дело до этой организации. А теперь это лишь одно из множества мест, где «одаренные» люди имеют возможность реализовать свои силы и неплохо подзаработать. Здесь его многому научили... Своды арок, шум приближающегося поезда, снующие туда-сюда люди, которым нет дела до того, кто идет рядом, лишь бы не замараться. Картина перемешавшихся запахов была не менее разнообразна: вот влюбленные школьники с хот-догами; неподалеку разместился бомжеватого вида пожилой мужчина, источающий характерный аромат; про смесь дезодорантов, антиперспирантов, духов и туалетной воды и вовсе говорить не стоит. Привыкший к очистителям воздуха и дорогим одеколонам нос мгновенно почуял неладное, но тошнота не спешила подкатывать к горлу. В отличие от воспоминаний, к которым возвращаться не хотелось. Но самоконтролю жизнь его научила, а поэтому те не смогли испортить ему настроение. Как раз подоспел поезд, и толпа желающих прокатиться уже протискивалась внутрь, мешая прибывшим выйти. Все как раньше, ничто не изменилось с тех пор, как он бывал тут в последний раз. Разве что ныне с ним не было спутницы. Привычка молодости напомнила о себе, и мужчина, отсчитав определенное количество сидячих мест, встал рядом с одним из занятых, несмотря на наличие свободных. Старушка недоверчиво покосилась на стоящего рядом человека, но говорить ничего не стала. Мол, юн еще, постоит. А ей через пару станций уже и выходить. А мужчина не торопился. Он устал жить по строго расписанному до секунд графику. Ощущая вокруг себя выстроенную им же клетку, он яростно рвался на свободу. Как и многие другие, кому всегда не хватает того, что у них наличествует. Но откуда такой интерес к этому месту? Он бы улыбнулся в ответ на этот вопрос и промолчал. Или промолвил тихо: — Сложно избавиться от привычки, преследующей тебя на протяжении всей жизни. В этом направлении, как и раньше, едет малое количество людей. Большинство пересаживается, потому как на конечной делать нечего. Большинству, разумеется. Но тем немногим, кто не раз туда намеренно доезжал, известно, что там куда интереснее, чем кажется на первый взгляд. Но все это — часть непрошеных воспоминаний, возникших из-за мысли о времени, что потребуется, чтобы добраться туда. Женщина заранее поднялась и прошествовала к выходу, но не удержалась и, обернувшись, проводила взглядом подозрительного типа, занявшего ее место. Он бы посмеялся, знай о ее мыслях, и все объяснил, но она ничего не спрашивала. И обоих это устраивало. Впрочем, она была лишь вторым человеком, обратившим на него внимание этим утром. И это тоже было приятно. Под равномерный стук колес он позволил себе задремать. Ненадолго. На каких-то десять минут. Внутренние часы не подводили, а сон этой ночью был тяжелым. Это дало небольшую фору в борьбе с собой. Но к моменту прибытия у него не осталось ни капли сонливости. Все же, это было не тем местом, где стоит делать себе послабления. — Мне семнадцать, — шепнул он сидящему на дальней скамье парню, как только подошел и сел рядом. — А по мне, так Вам за сорок, — усмехнулся в ответ темнокожий. Такая реакция была ожидаемой. Случайных людей здесь не жалуют. Вся проблема в том, что он как раз не был случайным. Просто давненько не заходил.Только она одна из всех, кого я помню, смотрела мне прямо в глаза — так, словно я что-то значу. (с) Рэй Брэдбери. 451 градус по Фаренгейту
— Сделай одолжение, позови Элис. Не знаю, что у вас нынче с паролями, или теперь, может, вход только по картам-приглашениям, но мне нужно с ней поговорить. Как ни крути, а знание — сила. Настоящие имена имеют существенный вес, если употребить их вовремя и без чужих ушей. Выращенный одним миром, но выросший в другом, этот человек научился комбинировать лазейки из обоих. И если сначала он узнал, чем может повлиять на других, то позже научился этому на практике. Парень был смышленым, мигом рванул к сокрытой лазейке, которой до сих пор пользовались, чтобы пройти в то самое помещение. За столько лет можно было подобрать приличное помещение и над землей. Ему следует подсобить в этом некогда знакомым людям. Но сейчас он пришел не для того, чтобы найти хорошее место работы для них, ему нужен был друг. — Кстати говоря, за интим дополнительная плата. Ему были известны эти порядки, но паренек явно лишь шутил над ним и старался задеть. Не получилось, потому как Элис явно и не подозревала, кто решил ее навестить. Передай тот, что ее назвали по имени, она сама бы выбежала из своей каморки и повисла у него на шее. Но так даже интереснее. Он хотя бы поглядит, как она сейчас. Прежде узкий коридор, едва освещаемый тусклой лампой, стал шире. Ремонт и светодиодная отделка сделали это место куда более привлекательным. Он и забыл, что СРМ платит немалую компенсацию за трудную работу. Видимо, единственным вариантом «переезда» будет рассматриваться только персональный домик каждому из местных обитателей. Да и комнат стало больше. А всего-то лет пять прошло. Она встретила его с безмолвной радостью, читаемой на приподнятых кончиках губ. Повисла на его шее и долгое время не желала отпускать. Ее рыжие кудри щекотали ему нос, но он не возражал — давненько не навещало его щемящее чувство в груди. Испытать это снова было истинным наслаждением. Приведший мужчину паренек задумчиво почесал затылок и удалился. Но этого никто и не заметил, как и то, что он вообще тут находился. А позже Элис болтала без умолку. Тараторила про все то время, что его здесь не было, как все изменилось, кто теперь главный, но самым важным все же был он сам. Комплименты слетали с пухлых губ легко, без устали и остановки. Определенно, Элис была счастлива. Но кто сказал, что он пришел только подсластить ее жизнь? — Когда ты в последний раз выбиралась отсюда? Такая бледная, — вздохнул он, касаясь губами ее щеки. — Ты себя-то в зеркале давно видел? — девушка подвела его к стене. Недовольство явно читалось в привычно сощуренных глазах, их цвет померк, и мужчина прекрасно знал, почему. Только признаваться самому себе не хотел. — Он все еще довлеет над тобой? Элис почувствовала резкую смену настроения, коснулась висков, подобравшись к нему сзади, скользнула замерзшими пальцами по гладко выбритой щеке и развязала шарф. Любого она бы очаровала этим, но только не его. Понимала, что бесполезно, когда сердце занято другим. Но шарф казался теплым, и она с нескрываемым удовольствием укутала им собственные руки. — А над тобой не довлеет эта жизнь, Элис? Я притащил тебя сюда, сам ушел, а ты осталась. За все эти годы тебе еще не надоело? Давно они не виделись. С тех самых пор, как он решил закончить свою карьеру в этом деле. Подниматься по карьерной лестнице было больше некуда, а жизнь зашла в тупик. Ее же жизнь только начиналась, работа шла на ура, да и сама девушка в целом была счастлива. Она давно поняла, что привязанности мучают ее сильнее, чем отсутствие оных. Впрочем, она просто так решила, глядя на свой взрослый пример. А ему так и не удалось объяснить, какую силу давали ему любимые люди. «Поймешь сама, со временем», — вздыхал он, когда разговор снова сворачивал в этот же тупик. — Кацу, Кацу... — покачала головой Элис, возвращая ему шарф. — Давай так. Я рискну посмотреть на мир снаружи, а ты займешься решением своих проблем. Он посмотрел на нее — и не узнал. Ей было семнадцать, когда они познакомились. Раучи вытянул ее из той бездны, в которую в последнее время все чаще и глубже погружалась Элис. Она была первым человеком, кто устоял перед его обаянием. Первой, кто не прыгнул в его постель. И первой, кто подтолкнул его к новым решениям, среди которых первое место занимал вопрос об уходе из СРМ. На самом деле, она напоминала Кацусире Саято. Не читала мысли, но понимала скрытую силу — чуяла ее. Не была психологом, но мыслила безумно взросло для своих лет. А внешне они были схожи лишь цветом волос. Но если Сай всегда был причиной ухода, то Элис стала толчком к этому. Без нее он бы не решился. Еще бы уход не повлек за собой бессилие от невозможности заниматься тем, к чему приноровился, и попытки найти новое место в жизни. Если бы только он смог не оставлять Саято снова в ожидании. Она слегка изменилась внешне, но приобрела бесценный опыт работы с потерявшимися людьми и без той тактики, что применялась Кацу. Он бы не позволил ей заниматься подобным, узнай, что это единственный вариант. Возвращаясь к их разговорам о привязанностях, они все же были связаны — он относился к ней как к дочери, которой у него никогда не было и не будет. Сейчас же Элис казалась ему более непосредственной, чем на семнадцатом году ее жизни. Что-то детское проскальзывало в интонациях, манере разговора и в поведении. Таким и он был, когда вернулся к Саято... — Вернись, — шепнула она застывшему перед зеркалом мужчине. Отчетливо понимала, о чем он думает, и из этого состояния считала себя обязанной его вытаскивать. В руках уже была кожаная куртка, волосы прикрывала вязаная шапочка с «ушами». Довольно быстро она нашла все это, при том, что, возможно, пару лет не выбиралась из подземки. — Ждала тебя, — послышалось в ответ на вопросительный взгляд, брошенный на одежду, — каждый день думала, что придешь, и не убирала далеко. Он покраснел от стыда и подставил руку, за которую девушка моментально ухватилась. Ее присутствие пробуждало в нем чувства, и усталость постепенно сходила на нет. Должно быть, именно поэтому он и не приходил — хотел осознать всю тяжесть своего одиночества. — Эл! Ты же знаешь правила! — протянул юноша, куривший у выхода. — Не могу отказать своему наставнику, — заулыбалась Элис, склонив голову набок. И хоть теперь сопровождающий ее мужчина понимал, почему она не стремилась выйти, он чувствовал, что внизу ей комфортно. Но в ее мысли не лез с самого первого дня их знакомства. Потому что тогда, наконец, понял, что мысли — это нечто интимное, что нельзя выставлять напоказ, и уж тем более в чем не стоит копаться без спроса. Сердце пропустило удар — вспомнил, что единственный, у кого он не спрашивал разрешения, понимал его как никто другой. Недаром их нити жизней были переплетены. А ведь теперь Кацу даже это проверить не сможет — вход в Параллель закрыт для него. Как и с мыслями, ему не стоит играть с чужими судьбами. Сознание отвыкло от тонкой работы, а в случае промахов работу над ошибками будет уже не провести. Да и к чему теперь? «Уволился», ведь. Сколько бы ему ни говорили, что уйти с этой работы будет не так просто. Поезд подошел довольно быстро — Кацу улыбнулся, взглянув на наручные часы со стрелкой, указывающей на семнадцатую минуту нового часа. Все как обычно. Всему свое время. А поезда ходят с той же периодичностью, как и пять лет назад. — Кажется, ты не о работе думаешь, — встряхнула кудрями Элис. — Я была уверена, что каждый, кто нашел себе место наверху, только этими мыслями и загружен. А он и не вспоминал о том, что там куча генеральных директоров и заместителей решают дела насущные. Ведь он не такой уж и незаменимый человек. Все, что требуется от него — распоряжение средствами и подтверждение основных операций. Эти обязательства терпят отлагательств в отличие от того, чем заняты замы. — С тобой можно забыть обо всем на свете, — ответил Кацу, присаживаясь. Она отметила, что привычкам ее наставник по-прежнему не изменяет, и примостилась рядом. Шапку держала в руках, скользя пальцем по вязаному рисунку. Нервничала. Ей казалось, что даже воздух там окажется иным. Но пока рядом был Кацу, все было хорошо. Неважно, сколько лет они не виделись — в этой встрече не было ни тени смущения или смятения, отсутствия тем для разговоров и неловкостей. Наверное, такое случается с лучшими друзьями. Всегда приятно осознавать, что есть кто-то, кто тебя понимает без применения тех самых сил, что помогают им в работе, и без интимных отношений. — И все же, какие у тебя планы? Я согласна на все, кроме зоопарка! — Что же тебя связывает с ним? — Не могу простить одному слону отобранное мороженое. — Остается только... кормить его мороженым намеренно. «Ты не заставишь меня», — хотела было отшутиться девушка, но не успела ответить. На следующей станции она ощутила кого-то, кто станет неотъемлемой частью этого дня для нее. И растерялась. — Выходим через одну, — предупредил Кацу отвлекшуюся спутницу. Он и сам не знал, куда они приедут. Ничего не планировал, ни на что не надеялся. Разве что вернуть долг человеку, что помог ему выбраться. — Пока тебя не было, началась вербовка хакеров сновидений, — сменила девушка тему. — Настоящих мастеров Параллели почти не осталось. Главным пришлось найти новый способ воздействия, а сновиденцы оказались на удивление умелыми. Элис соблюдала осторожность, рассказывая это тихо, поодаль от чужих ушей. Впрочем, Кацу был уверен, что СРМ стала еще более ответственной в плане сокрытия информации от тех людей, кому подобное знать не положено. Абсолютно точно девушка умела контролировать сказанное и маскировать правду за пустой болтовней о новых шмотках, модных тенденциях или новостях спорта. Заставить обычных людей поверить в то, что говоришь о пустяках, гораздо легче, чем искать возможность побыть наедине. Завеса информации была одним из самых простых магических трюков, была первым, чему обучали новобранцев, и действительно необходимой вещью. Будь Кацу посторонним человеком, он бы наверняка услышал впечатление о последней прочитанной Элис книге, но за столькие годы работы в этой сфере его вполне можно было назвать ветераном. Тайны организации никогда не интересовали его, никогда он и не болтал о том, чем занимается. Даже Саято не был в курсе, несмотря на то, что сам являлся частью СРМ. — Чем они привлекли Диона? — вспомнил о сновиденцах Кацусира. На миг свет в вагоне погас, но вскоре все вернулось на круги своя — не успевшее проявиться волнение пассажиров сошло на нет. Техника очень остро реагировала на малейшие перепады настроения рыжеволосой ведьмы. Мужчина коснулся ее пальцев, обращая на себя внимание. — Дион умер. Шеруве. В этих двух словах девушка заключила вселенскую грусть. Диона любили все, но даже те, кто не относился к нему подобным образом, испытывали глубочайшее уважение. Он был прирожденным лидером, умел управлять людьми и завоевывал их расположение. Так когда-то произошло и с Кацу... И если бы только раз... Но как же тяжело понимать, что из жизни ушел такой искренний и верный человек, даже в работе ставивший прежде всего понимание. Кацу едва сдержал стон. Ди был отцом для них, и его потеря была чем-то ирреальным и далеким. Даже собственная смерть не казалась настолько невозможной. Ведь ее он уже пережил и вернулся обратно победителем. Но если смерть невозможно было обмануть, стоило ли стараться? Почему Диону пришлось расстаться со своей жизнью, чтобы он, Кацу, жил? Этот человек более чем кто-либо другой заслуживал свободы. — Он знал, что его ждет. Рассказывал мне о многом. Ты, наверное, не поверишь, но он всю жизнь ждал этого момента. Как бы он ни был нам всем нужен, он надеялся на этот день. Устал он, — выдохнула она. — Прости, наверное, ты не хотел этого знать, — в спешке добавила девушка, обеспокоенно взглянув на побледневшего собеседника. Руки Кацу сжались в попытке обнаружить забытую в каморке Элис вещь — свой портфель, преданно сдерживавший натиск эмоций до сегодняшнего дня. Но его с ним не оказалось: на счастье, привычка хранить документы и портмоне во внутреннем кармане верхней одежды сохранилась с молодости. — Нет, напротив, — покачал он головой. Справиться с эмоциями, конечно, было нелегко, но так он, по крайней мере, узнал, что за собственную смерть Дион не был на него в обиде. А за портфелем решил не возвращаться — что-то подсказывало ему, что к прежней жизни после встречи с Элис он не вернется. Пришла пора исправлять старые ошибки. Хотя бы те, которые еще можно исправить. «Прежняя жизнь, — задумался он. — А что для меня прежнее? Приобретенный бизнес или все же личное счастье? Каким я был дураком, что позволил себе оставить Саято!» У них по-прежнему был общий счет, но Кацу, стабильно пополняя его, никогда не стремился узнать, как живет этот человек. Их духовная связь не рвалась, поэтому в случае опасности ему все было бы известно наперед. Вот только от ощущения тоски, обуревающего Саято, Кацусира избавиться не мог. Как не мог и сделать себе послабление и вернуться... — Я должен был это услышать, — твердо произнес он, грустно улыбнувшись. На следующей станции, пропустив поток рвущихся в вагон людей, Элис поднялась и протянула бледную ладонь Кацусире. — Извини, что снова втягиваю тебя в этот круговорот. — Я сам к тебе пришел. Как ни крути, это моя жизнь. Глупо было пытаться убежать от нее. Она огляделась и улыбнулась, заметив лишнего здесь человека. С ним она увидится еще не раз за этот день. Юноша не заметил заинтересованного взгляда — торопился, — но почувствовал некий духовный подъем, что дал надежду на то, что сегодняшние планы будут без проблем выполнены. Мужчина проследил за взглядом спутницы и все понял: — Даже здесь умудряешься работать. А жить когда начнешь? — Личное счастье — это слишком эгоистично. Пока я могу кого-то подтолкнуть к хорошей жизни, я не перестану этим заниматься. Для чего еще дан мне этот дар, если я не буду его применять? Поезд прибыл. Они уступили дорогу отчаянно спешащим жить людям, посмеялись над ними и покинули вагон. Он судьбы не уйдешь — обоим было это хорошо известно. И если к девушке жизнь была более благосклонна, Кацу пережил немало ее ужасов. И уж если суждено опоздать, никакая спешка не исправит положения. Хорошо им было сейчас, когда торопиться некуда. — Хотел бы я знать, когда ты научишься разделять жизнь и работу, чтобы совместить, наконец, личное счастье и помощь ближнему. СРМ слишком сильно давит. — У нас теперь вообще полная демократия, — засмеявшись, Элис запрыгнула на движущуюся ступеньку. — Сложно поверить, что я решилась... — Всему свое время, — приобнял он ее, спиной ощущая пристальный взгляд. Желание обернуться было велико, но сейчас он все еще пребывал в стремлении быть подальше от влияния магического мира. Однако проснувшееся шестое чувство явно подтверждало тот факт, что у него опять нет выбора. Что этот мир все еще в его сердце. — Это ты себя пытаешься убедить? Жизнь коротка, Кацу. Иногда можно и не успеть. Он не стал отвечать, прекрасно все понимал и корил себя за это. Мужчина признавал ее правоту. И свято пообещал себе больше не убегать от себя. Но повторного взгляда уже не ощутил. Что ж, всему свое время, не так ли? Эскалатор почти доставил их к выходу. Через какую-то пару минут Элис впервые за несколько лет должна была увидеть солнечный свет. Но вопреки ожиданиям шел дождь. Кого оплакивал мир на этот раз? Но одного взгляда на ускорившую шаг девушку, спешащую выйти туда, подальше из душащих стен метро, стало достаточно, чтобы понять: это именно то, чего она хотела. Любопытство пересилило, и Кацу спросил о ее радости. — Дион показал мне путь к Душам. Ты, должно быть, помнишь, я чувствую людей, могу их ненавязчиво направлять. А Душа, как оказалось, существует отдельно от тела. Как ты проникал в Параллель, примерно так мне представляется моя нынешняя работа. Душа обитает в пространстве, похожем на то место, которое человек считает своим домом. В нем все нестабильно, кроме того, кто там обитает. Обычно это небольшая комнатка, словно залитая водой. Но вода, словно во сне, не ощущается. Ощущения становятся очень далекими, незнакомыми... С Душой очень легко завести разговор. Это своеобразная проверка на доверие. Ведь эту субстанцию не обманешь, обман ею чувствуется за версту. А если проверка пройдена, на моих руках оказываются все ключи — все карты жизни, секреты, мысли и желания человека. Это дает безумную власть, позволяет понять человека, прожить его жизнь и направить в нужном направлении. Знал бы ты, сколько потерянных людей вокруг... Кацу прикусил губу, чтобы не закричать, что прекрасно это знает. Не хотел сбивать с мысли увлеченную рассказом Элис. Тот, кто сам потерян, еще острее ощущает, насколько не одинок в этом. Каждый второй пойманный им взгляд нес в себе то боль, то тоску. После такого хотелось все исправить еще сильнее, но, даже зная, что именно от него требуется, он не видел способа... — ...а человек, с чьей Душой я провожу время, ничего обо мне и не вспомнит. Разве что отголосок мыслей прозвучит в сознании: «Хей, где-то я ее уже видел!» Но наверняка подумает, что где-нибудь в телевизоре или просто пересеклись в метро... Что же до воды, это безумно приятное ощущение. Душ — совершенно дрянная подделка. — Заболеешь, а получать я буду, — буркнул он, поглядывая на насквозь промокшую девушку. — Это стихия, Кацу. А она никогда не возьмет от тебя то, что ей не принадлежит, когда ты сам отдаешься в ее власть. Отныне он восхищался ею. Когда-то смышленая девчонка превратилась в искусного мага, старательного не в меру и безумно мудрого. — Но все же ты прав. К тому же, мне давно стоит сменить гардероб.***
Кто бы сомневался, что среди всех бутиков она выберет самый престижный. Наблюдая словно заведенную носящуюся по залу Элис, Кацу не мог отвести взгляда, наслаждаясь её естественной красотой. Он перестраховался, усилив её защиту, думая, что воспринять мир заново таким, какой он есть, ей будет непросто после стольких лет жизни под землёй, пусть там и было даже уютно. Но лучше так, чем если бы она держалась за глаза, не в силах сдвинуться с места, ослепленная солнцем. Сейчас она и сама была одним из его лучей, яркая, ослепляющая, приковывающая к себе внимание людей, которым, в общем-то, до неё нет никакого дела. Она отрывала продавцов от работы, сияющая в новом платье, коротком, но в то же время говорящим, что её не так-то просто заполучить. Как прекрасна она была. И вот теперь, когда каждый присмотренный наряд был перемерен, она подошла к Кацу, обнимая крепко, вселяя в него чуточку уверенности в себе, и протянула прочь отсюда, всячески игнорируя его попытки узнать, почему же она ничего не возьмёт. Уже на улице, стоя под навесом небольшого кафе, наблюдая стихающий дождь, она неловко пожала плечами и сказала, что ей ничего не нужно. Ей было хорошо от осознания того, что кто-то стал чуть более счастлив, увидев её небольшое представление, обрёл внутреннее спокойствие, которое она старательно передавала каждому, чей взгляд ловила на себе. За то время, что Кацу её не видел, Элис превратила работу в искусство. Одежда уже высохла, когда они забежали в кафе на чашку кофе — она не устояла перед запахом, доносящимся оттуда, и позволила себя угостить, даже здесь умудряясь бросать на людей такие взгляды, что Кацу становилось неловко, но никто и не подумал нарушать их идиллию, как он того боялся в глубине души. Сложно признаться самому себе, что как бы ни хотел отпустить птицу на волю, открыть клетку не так-то просто. — Важно помнить: в книге жизни одного человека ты можешь быть лишь предложением, в то время как в другой книге ты можешь занимать вплоть до нескольких глав. Все зависит только от тебя. В иной книге ты вовсе можешь быть упомянут одним только словом, в отличие от той, которой ты можешь со временем стать соавтором, плотно приблизившись к человеку. Её слова затронули что-то в глубине души, заставляя снова и снова вспоминать единственного дорогого человека. А от последующего утверждения сердце и вовсе дрогнуло. — Забыл ты своего соавтора. Он хотел было возразить, но не увидел в этом смысла. Элис точно знала, что и как сказать, чтобы заставить его вернуться. Она не пыталась доказать, что знает его лучше него самого, но именно так сейчас оно и было. Он определённо вырастил превосходного манипулятора. Аромат кофе бодрил, но напиток Кацу оставил нетронутым. Старые привычки проникали и в новую жизнь. Попытка себя изменить с треском провалилась, как он ни старался повернуть жизнь на сто восемьдесят градусов. Прошлое держало крепче стальных тросов. — Ты вернёшься туда? — спросил он между делом, лишь бы не отвечать ей самому. Неизвестно, на чем держалась их дружба, когда они постоянно затрагивали такие темы, на которые не готовы были разговаривать. Тот взгляд, который Кацу ощутил в подземке, снова прошелся по его спине, вызывая дрожь по всему телу, и теперь он не удержался. Раз — случайность, два — совпадение, три — закономерность. Третьего дожидаться не стал. Но ничего не заметил кроме студента, обронившего конспекты на мокрый тротуар и старающегося спасти хоть что-то от моментально пропитывающей листы дождевой воды. Элис молчала, и когда он повернулся к ней, то понял, что этот взгляд предназначался не столько ему, сколько рыжеволосой колдунье. Усмехнувшись, он уткнулся взглядом в стол, наблюдая своё кривое отражение на ровной поверхности, и пригубил горький напиток, тут же морщась. Некоторыми вещами лучше наслаждаться, не прикасаясь к ним. Так безопаснее. Он расплатился, поправил пальто и покинул кафе. Рыжим пятном девушка тут же налетела на него, сжимая в крепких объятиях, целуя в щеку и быстро произнося, что постарается сделать все, чтобы этого не допустить. Чтобы не вернуться. А потом вернулась к ожидающему её юноше с тетрадями в руках, смущенному, растрепанному, но светящемуся счастьем. Кацу не знал, как его зовут, кто он вообще, но чувствовал, что с ним Элис будет в безопасности. И отпустил с лёгкой душой, зная, что и для неё это будет вовсе не частью работы. Чувствовал что-то другое, более тёплое, и понимал, что Параллель начинает раздвигать свои границы. Пришла пора возвращаться домой.***
Удивительно ли, что даже взятый на автобус билет оказался под номером семнадцать? Он улыбнулся, развязывая шарф, дожидаясь прибытия транспорта. За столькие годы он не забыл, как добраться туда, куда звало его сердце. Столько раз убегать и столько же возвращаться. Как должно быть устал Саято. Уже расположившись на своём месте, когда автобус дал ход, его охватила паника: а что если его уже не ждут? Если он приедет, а там уже налажена жизнь, его любимый и не думает о нём, разливает зелёный чай по чашкам из нового сервиза, купленного взамен тому, что так нравился Кацу, разминает плечи другому мужчине и вполне счастлив? В своей задумчивости он и не заметил, что люди вокруг затихли, чужие разговоры стали далекими и неразборчивыми, да и путь замедлился. Что-то тянуло его в Параллель. Он вздрогнул, когда время полностью остановило свой ход, а он все ещё не замечал вокруг нитей жизни. Он даже себя ощущал едва привязанным к этому миру. Но вот присутствия человека, покинувшего этот мир, никак не ожидал. — Богам под силу знать, как повернет жизнь в зависимости от их действий. Но ты всего лишь человек, несмотря на мощь, заключённую в твоих руках. Мужчина сидел на соседнем кресле и был куда более расслаблен, нежели Кацусира. Челка спадала на лицо, закрывая глаза, отчего тот периодически зачесывал их назад, несмотря на то, что они упорно лезли обратно. Дион был одет скромно, в голубую футболку и джинсы, но ему здесь явно было не место. После стольких лет он едва узнал этого человека, но увидеть его было шоком. — Ты же не должен быть здесь... — Ты тоже. Тебе давно пора было переосмыслить все это и вернуться. Но ты едешь только сейчас. С тяжёлым вздохом Кацу закинул голову на спину кресла, прикрыв глаза, но холод, коснувшийся щеки, отрезвил и едва не вышвырнул из Параллели. Конечно, не каждый день призраки прошлого вытаскивают тебя из реальности в свой мир, чтобы ты так просто их игнорировал. — Я столько глупостей насовершал, что не знаю, как смотреть ему в глаза. Дион отнял руку, и давящее ощущение холода пропало. Но призрак явно не желал сделать ему больно или плохо, просто не удержался перед человеческим теплом. — Я был уверен, что ты нашёл успокоение. — Я был неправ, думая, что смерть избавит меня от бренности этого мира. Перерождение оказалось шансом для избранных. Зато теперь никаких потребностей, а работы и здесь хватает. Только без общения тяжело, но скоро привыкну. Просто чудо, что смог тебя вытащить. Тихий смех отразился от стен застывшего вне времени автобуса. Даже сейчас Дион смог вывернуть все с пользой для себя. И то, что пришёл он явно для помощи ему, отошло на задний план. Его эмоциональность и на лице призрака пробудила улыбку, и вот смех двоих заполнил пространство вокруг, а нити жизни начали проявляться, словно были спрятаны снежной вьюгой. Они затихли, не нарушая священное действо, и призрак скользнул вглубь переплетенных судеб, позволяя Кацу отыскать нить Саято. Раучи не пришлось далеко ходить - сразу, как те появились, он уже чувствовал связку их жизней и понимал безо всяких поисков, что связь по-прежнему крепка, несмотря на все допущенные ошибки. Призрак вернулся к нему, довольному от осознания того, что ещё не все потеряно, и подтолкнул навстречу к реальности. — Это вселило в тебя уверенность, но постарайся оставить это место в прошлом. Иначе будущее станет копией минувших дней. Параллель вышвырнула его как непрошенного гостя, вломившегося в чужой дом. Но спасительная тьма была рядом. Говорят, сон даёт возможность мозгу отдохнуть, но в умелых руках даже в этом состоянии можно заполнить время чем-то полезным. Задумавшись над словами Диона, Кацусира начал признавать его правоту. Мучить Саято и дальше он не имел права, как бы ему ни хотелось снова помогать людям. Если так хочется, всегда есть альтернативные варианты. Не приносящие столько боли. К тому же и работа у него есть, стоит только правильно расставить приоритеты. Отдых был как нельзя кстати, но когда его бессовестно потревожили, он не был готов к этому. — А ты все предпочитаешь спать в автобусах? — задорный голос проник в сознание, когда Кацу потрясли за плечо. Он протер глаза, и по смоляным кудряшкам понял, кто так беспардонно вторгся в его личное пространство. — Майк! — неподдельная радость отразилась на растянутых в улыбке губах. — Вряд ли ты едешь ко мне в таком-то виде, так что, полагаю, это твоя остановка. Ты занял моё место, — в глазах молодого мужчины плясали огоньки, но теперь он вел себя куда сдержаннее, нежели несколько лет назад. — Только обещай, что встретимся. Блондин кивнул, спешно поднимаясь с кресла, и тут же оказался в крепких дружеских объятиях. Юный Майкл возмужал за эти годы, но едва ли возраст мог избавить его от подобной эмоциональности даже в старости. Не успел Кацу ответить ему, как его уже подтолкнули к выходу, желая удачи и лёгких встреч. Сейчас это было самым необходимым. Майкл словно знал, что происходит. Но и это бы Кацу не удивило. Дорога домой не занимала много времени, но давалась с трудом. Он прекрасно понимал, что так оно и будет, но не позволял себе оборачиваться назад, намеренно отрезая себе пути к отступлению. Что бы ни ждало его впереди, он был обязан со всем разобраться. Лучше поздно, чем никогда. Сердце колотилось как бешеное, с каждым новым шагом все больше норовя выпрыгнуть из груди. Он знал наизусть каждый закуток этого района, каждый магазин и забегаловку, но шёл так, словно забыл, где жил. Но ноги перестали слушаться своего хозяина, и он, невольно пошатнувшись, едва добравшись до скамейки, тяжело опустился на нее. За столь насыщенный день он успел только позавтракать и насладиться запахом кофе в кафетерии, где сидел вместе с Элис. Сегодня было определенно не до мыслей о еде. Мимо проезжали автомобили, везущие своих владельцев в уютные дома или на встречи в чудесных ресторанах, а может и в обыкновенных барах или клубах — Кацу мог с легкостью узнать, куда точно, но не хотел. Ему предпочтительнее было думать о том, что эти люди совсем в скором времени будут счастливы — буквально через пару минут, после того как затормозит авто. Представлял довольное выражение лица девушки, что вот-вот повиснет на шее своего жениха; легкую, почти воздушную улыбку женщины, что вернется в дом, о котором никто из ее знакомых и не подозревает, чтобы встретить свою вторую половинку — другую женщину, с которой они прожили, скрываясь, уже около четырех лет. Эти мысли наполняли его силой продолжить путь, но и тут же заводили в тупик. Он вспоминал любимые глаза, на этот раз полные укора, и пытался подобрать слова, чтобы извиниться. Не получалось. Упершись локтями в колени, закрывая лицо ладонями и уже не глядя на дорогу, а устремив взгляд куда-то вглубь себя, Кацусира и не заметил, как кто-то с ним поравнялся и замер всего в шаге от скамьи. Услышал шорох раскрываемой бумаги и только из-за этого обратил внимание на подошедшего, но не успел он поднять глаза, как увидел перед собой букет нежных белых лилий. Сердце забилось быстрее, когда чужие пальцы сомкнулись на его, вынуждая встать, а любимые губы, задержавшись на щеке, шепнули, что все хорошо. И после, не оставив и шанса на сопротивление, Кацусиру обняли, увлекая в долгий поцелуй с привкусом горечи и тоски, но таящий в себе огромную любовь, неискоренимую ни временем, ни поступками. «Но как ты меня нашел?» Они были связаны с первой же встречи, еще со школы, и вместе пережили столькое, что и не под силу представить большинству людей. Так неужели он всерьез думал, что что-то изменится? «Я каждый день приносил домой лилии в надежде на то, что ты придешь. Ты сам меня нашел». Им предстоит долгий разговор, непременно тяжелый для обоих, но без которого ни один не сможет представить дальнейшую совместную жизнь. Еще столько всего нужно объяснить, о стольком рассказать, что сейчас Кацу кажется, что не хватит и всей жизни, чтобы этим поделиться. Но разговоры останутся на потом. Сейчас им не хватит слов, да и зачем, когда все и без них понятно?