Пусанский Лис

      Большую часть остального времени они лежат или сидят, крепко обнявшись и наслаждаясь близостью друг друга. Субин никогда не предполагал, что долгое молчание с кем-то наедине может быть вовсе не напряженным, а таким успокаивающим. Слышно только дыхание и размеренное сердцебиение, когда Сыну кладёт голову Бину на грудь и закрывает глаза.       И, нужно сказать — Сыну любит касаться Субина, тискать, зажимать, обхватывать со спины или поднимать на руки. Особенно, когда старшего переполняет нежность. Но и Чон нашел, как отыграться на хёне. Достаточно попросить того превратиться в лиса.       Но всё-таки им не дают спокойно провести незапланированный отпуск. Сыну срочно вызывают на работу, и у альфы не остаётся иного выбора, кроме как поцеловать своего омегу и направиться к подземной стоянке.       В среду звонит Сыншик, долго извиняется и подробно рассказывает хёну, что произошло на самом деле. Субин слушает в пол уха, лёжа рядом на диване. После того, как он вышел из ванной, Бин так и не захотел одеться. Гораздо приятнее ощущать кожей солнечные лучи из окна и не менее тёплые прикосновения любимых рук. Сыну сидит тут же, поясницей облокотившись о разморенного омегу, говорит по телефону, а свободной рукой лениво перебирает мягкие розовые пряди.       — Ты скажешь ему о нас?       — Конечно, — одними губами только для Бина, а затем нормальным голосом собеседнику, — Сыншики, у меня тоже есть для тебя замечательные новости! Помнишь Субина, с которым я был в парке? Он мой истинный омега.       Хан включил громкую связь.       — СэСэ! Иди сюда, — по громкому радостному голосу слышно, что старший омега едва не подпрыгивает. — Хансэ! Они истинные. Я же говорил! — На фоне послышалось какое-то приглушенное бормотание, словно Сыншик обнял Хансэ за голову, и тот бубнит куда-то ему в шею. — Сыну-я, я так за тебя рад! Я очень переживал, что оставил тебя одного, но раз всё так… Субини выглядит хорошим малым. Расскажи о нём!       — Сыншики, ты сейчас разве не на работе? Тебе ничего не будет за то, что так долго говорим? Как насчёт погулять где-нибудь вчетвером на выходных?       — Да нет. У меня бумажной волокиты полно, взял её домой… Ой, прости, я забыл, что ты тоже на работе.       — Не угадал, — улыбнулся альфа, — я дома. У Субина течка.       — Так вот как вы-…       — Пока! — Не дал договорить ему Сыну и завершил звонок.       — Если бы я не попросил, ты бы сказал обо мне? — приподнялся на локтях Субин.       — Нет, я бы прислал ему когда-нибудь потом фотографию твоего УЗИ, — пошутил тот.       — Дурак! — Субин сначала смутился, потом разозлился на альфу за желание так долго держать их отношения в тайне, не говоря об абсурдности самой формы объявления этой новости. А затем растерялся от слишком большой палитры мыслей и эмоций и решил обидеться. Но Сыну его надутые щёчки только ещё больше подняли настроение.       — Так бы и съел.       Сыну смеётся, садится ближе и нежно приобнимает за талию. У Бина бабочки в животе и пушистые одуванчики от такого домашнего счастья. Зная, как загладить вину перед младшим, Сыну пропадает минут на пятнадцать на кухне, возвращаясь с двумя большими кружками горячего какао, которое так любит Субин.       — У тебя очень приятный запах. Сочный, сладкий и немного кислый одновременно.       — Ты это уже говорил, — фыркает младший, всё еще дуясь на альфу. — И не удивительно. Это гранат.       — Я не совсем о том, — Сыну вручает Субину кружку, которую тот с удовольствием принимает. — Так как я лис, то запахи чувствую намного острее, чем, скажем, ты. Это единственное моё «лисье» преимущество, но из-за него я в первый наш раз едва не взял тебя намного грубее. Бин-а, ты слишком вкусно пахнешь.       Субин краснеет и сосредотачивает всё внимание на напитке, хотя внутри он пищит от радости. Спасением для него становится, как нельзя кстати, зазвонивший телефон. Субин было подрывается пойти за ним в коридор, но Сыну ерошит розовые волосы и сам поднимается за телефоном, ища его по звуку мелодии.       — Сегодня по нам все разом соскучились?       Когда Сыну возвращается, у него на лице озадаченное выражение, а глубоко в душе зажигаются искорки подозрения. «Чан» шепчет одними губами и передаёт смартфон Субину.       — Привет, хён.       — Субина, ты как? Я звонил вам домой, но телефон взял твой папа и сказал, что у тебя течка началась.       — А-а, да. Сейчас отпустило ненадолго.       — Как ты себя чувствуешь? — в мелодичном голосе неприкрытое волнение. — Тебе всегда так плохо в это время. Может, на этот раз я могу помочь? Без обязательств, если ты из-за этого против…       Природа даёт о себе знать, перерыв на отдых заканчивается, и возбуждение, пока еще очень слабое, просыпается вновь. Сыну лезет за спину младшему, садится между ним и спинкой дивана и укладывает подбородок на плечо, стараясь уловить суть разговора. Субин внутренне умиляется этому огоньку ревности в поведении альфы, который тот, похоже, сам не замечает, и подаётся вперёд, сбрасывая острый подбородок с плеча.       — Хён, подожди, — отпихивает от себя альфу Чон.       — Жду, — Субин по голосу чувствует, что Хо улыбается.       — Извини, я не тебе, — Чон наконец-то может вздохнуть спокойно, временно отправляя физиологические потребности на второй план. — Как там па…       — Субин, ты с альфой? — напряженный голос собеседника прерывает его на полуслове.       Бин знал, что когда-нибудь придется представить друзьям своего истинного, придется поговорить с Хо. Субин очень любит Чана, но не как альфу. Как заботливого хёна. Он не хотел, чтобы говорить такие важные слова пришлось по телефону. Поэтому сейчас так страшно услышать его реакцию, но ему хватает смелости сказать.       — Он мой истинный, Чан.       Там, где сейчас Хо, довольно шумно: гул голосов и шелест шин автомобилей. Парень явно где-то в общественном месте. Только Субину плевать на шум, он не слышит главного — голоса лучшего друга, потому что тот молчит.       — Чан-хён?       Связь оборвалась или Чан сбросил вызов.       Субин отстраняет телефон от уха и смотрит на фотографию контакта, поглаживая пальцем чехол с серым котом. Он омега, хоть и старается казаться мужественнее, чем есть на самом деле, а потому поставил на аватар контакта самое глупое и милое фото, которое только было в телефоне. Да, он всегда знал, что Чан надеется на что-то большее, нежели дружба. Для Субина он и так больше, чем друг, они как братья. Этот альфа единственный, кроме Сыну, кто видел его слабую, нежную сторону.       — Это был тот твой бывший альфа? — настороженно интересуется Хан, крепко обнимая Субина со спины. Он намеренно сказал «бывший», что не укрылось от младшего, вызывая слабую улыбку на искусанных губах.       Его альфа, оказывается, собственник.       — Эй, я же говорил, что мы не встречались!       — Я помню.       Сыну проводит носом по чувствительной шее вдоль выпирающих позвонков и игриво кусает нежную кожу. Субин кладет телефон на пол у дивана, разворачивается к альфе, и оказывается верхом усажен к нему на колени.       Сыну видит, чувствует, что младшему грустно. Пока они знакомы слишком мало, и Хан многого не знает о Субине, но понимает — этот альфа играет далеко не последнюю роль в жизни его омеги. Умом он понимает, что Субин не променяет своего истинного на кого-то ещё, но не ревновать не получается.       Он крепко обнимает Субина, утыкаясь лицом омеге в ключицы. Бин не может не улыбнуться, видя, как взрослый альфа так по-детски цепляется за него.       — Ты только мой.       Субин на это улыбается ещё шире и обнимает Сыну, прижимаясь щекой к мягким светлым волосам. Они сидят так ещё некоторое время, даря нежность друг другу. Но Субин чувствует, как настроение всё стремительнее меняется на игривое. Альфа одет в домашнее, тогда как Бин полностью обнажен и сидит верхом на его коленях. От одного только этого факта Субин возбуждается и ёрзает. Сыну уже давно понял, чего хочет младший. Он разжимает объятия и откидывается на спинку дивана, удобно кладя ладони на тонкую талию. Но больше ничего не делает, ожидая, что мальчишка сделает дальше.       Слабого трения от ёрзания недостаточно, а альфа явно касаться его сам не собирается. Остаётся только принять его правила и подыграть. Пальцы подцепляют край зелёной футболки и задирают до остро очерченных ключиц. Тело его альфы совершенно, и не касаться его невозможно. Широкие ладони с талии мягко поднимаются выше, поглаживая кожу на рёбрах, ведут по спине к плечам и вниз, к пояснице и на тазовые косточки. Субин податливо изгибается, прикусывает губу, прижимаясь к крепкому торсу и с нажимом проезжаясь членом по напряженному прессу хёна.       Мягкие губы как точка не возврата. Сыну отпускает себя, сжимая в ладонях упругие ягодицы, и вскидывает бёдра, вжимаясь пахом в промежность младшего. Субин глубоко вдыхает и ловит губами язык Сыну, посасывая.       Сыну невероятно нравится открытость младшего. Субин не стесняется пробовать и позволяет это хёну, поощряя действовать и делать всё, что взбредёт в светловолосую голову. Всегда открыт для новых ощущений, но заставляет считаться с собой, если что-то не нравится. Сыну поражает искренность Субина, с которой он демонстрирует свою чувственность и совершенно не зажимается. Мальчишка перестал смущаться его.       И сказать, что Сыну это нравится — значит промолчать. Его соулмейт идеально ему подходит.       Сыну выбирается из-под омеги, чтобы взять презервативы в спальне, а когда возвращается, ставит Бина на диван на колени, и нависает сзади, давая понять, как именно он Субина хочет. Чон держится за спинку мягкой мебели и расставляет ноги шире. Сразу два длинных пальца поглаживают сжимающееся колечко мышц, то надавливая, то останавливаясь.       — Блядь, хён, вставь уже! — Субин недовольно подвиливает бёдрами назад.       Звонкий хлопок и приглушенное шипение сквозь зубы остается красным пылающим отпечатком на ягодице. Вразрез с этим действием пальцы всё же мягко проникают в него, а рука, которая только что принесла боль, гладит подтянутый живот омеги и иногда поднимается выше, касаясь твердых сосков.       — Не смей так говорить, понял?       Протяжное «да» выходит нечленораздельным стоном, когда длинные пальцы надавливают на простату. Субин выгибается в пояснице, тянет руку назад, пальцами подцепляя резинку домашних штанов, и тянет их вниз, стремясь скорее освободить альфу от совершенно не нужной сейчас одежды.       — Какой нетерпеливый, — тихий смешок в покрасневшее ушко младшего.       — Под стать тебе, — ухмыляется Субин и ведёт ладонью по твёрдой горячей плоти.       Тёплая ладонь, сначала мягко скользящая по щеке, а затем запрокинувшая его голову назад, да так сильно, что приходится изогнуться телом, оказываются для Бина чем-то неожиданным, как и острые зубы, впившиеся в тонкую кожу у основания шеи. Чон вскрикивает и дергается, но Сыну держит крепко. Тело отзывается на появление метки возросшим возбуждением, и Субин льнёт ближе, замирая.       Сыну разжимает зубы и слизывает выступившую кровь. Субин часто дышит от испуга. Его глаза закрыты, но омежка всем телом вжимается в своего альфу, и Сыну щедро одаривает его лаской.       Член погружается в него плавно, и Бин прикрывает глаза, полностью концентрируясь на ощущениях. За какую-то не полную неделю Сыну успел изучить юное тело. Как Субину больше нравится и как делать не стоит, и в каком положении горячие стенки сжимают альфу сильнее.       Субин опирается о спинку дивана, иначе грозя уткнуться носом в стену. Сыну хорошо себя контролирует, но по тому, как хён иногда срывается, легко догадаться.       — Сыну, сильнее.       Субин сам резче насаживается, доставляя больше удовольствия своему альфе, и, как оказалось, себе. От более грубых толчков тело прошибает разрядами электричества по нервам ещё приятнее, а под веками искрит ярче, почти ослепляя бело-оранжевыми вспышками. Так ещё и ладонь на собственном возбуждении не даёт прийти в себя.       Младший подрагивает и сильнее сжимает внутри. Сыну уже знает, что тот скоро кончит, ему и самому не далеко до разрядки, и это опасно. Узел начал набухать, пусть ещё и не завязался. Если не выйти сейчас, то потом Субин сожмётся ещё сильнее, и сцепки не избежать.       С трудом, но мужчина умудряется обдумать этот факт и, хотя тело рвётся продолжить, выходит из своего мальчика под его разочарованный стон. Альфа только что обломал ему оргазм.       Но Субин сдаваться так просто не собирается, оборачивается и, приложив немного усилий, толкает альфу на диван, устраиваясь сверху. Млеет от этого лисьего, невообразимо родного взгляда из-под взмокшей челки, и видит, что Сыну тоже. Тоже возбуждён на столько же.       Привстать на коленях и направить в себя твёрдый, горячий, скользкий от его смазки, член, оказывается легче, чем Бин предполагал. В таком положении он чувствуется немного по другому, но так же приятно. Сыну что-то шипит сквозь стиснутые зубы и сжимает упругие ягодицы, стараясь младшего с себя поднять, когда тот сам привстаёт и вновь опускается, на этот раз до конца.       Альфе от его движений не легче, а сладкие стоны хочется слушать не переставая, но Субин достигает своего предела, падая на широкую грудь.       Субин тяжело дышит, приходя в себя. Волосы намокли от пота, а на бёдрах и животе разводы прозрачной смазки и собственной спермы. Усталость липкой патокой разливается по телу, лишая какого-либо желания двигаться. Но Чон неудобно лежит, поэтому ёрзает, и чувствует, что не может соскочить с всё ещё стоящего члена. Узел успел завязаться.       — Сыну, прости.       Субин где-то на периферии паникует из-за этого, уповает на качественные противозачаточные и на то, что презерватив не порвался, но всё равно в душе, холодным колючим паучком, вьёт паутину страх. Сыну чувствует резкую смену настроения омеги и трепетно целует, гладит бархатную, чувствительную после оргазма кожу и шепчет на ушко что-то очень нежное и искреннее, успокаивая.       — Всё в порядке, — Хан поцеловал омегу в висок. — Я люблю тебя.       — Я тебя тоже.       Сыну помог Субину осторожно перевернуться, укладывая набок, и соприкоснулся с парнем лбами, счастливо улыбаясь. Но улыбка быстро меркнет. Сыну сжимает пальцами мягкие ягодицы Чона, прижимается к парню и пытается двигаться в нём, но узел не позволяет. Субин закусив губу наблюдает за метаниями старшего, за тем, как тот высоко стонет и мелко дрожит, изливаясь внутри омеги. До этого Бину было некогда разглядывать лицо своего истинного, когда тот кончает, зато сейчас он не может оторваться и собирается наверстать все упущенные моменты за ближайший… как минимум час, пока узел не ослабнет.       Субина переполняет нежность, он обнимает альфу, наслаждаясь чувством наполненности. Запахи смешались, кажется, что всё в комнате пахнет морем и спелыми гранатами. Чон знает, что этот аромат теперь его собственный, свежий и притягательный, но самую малость солёный. А всё из-за метки. После того, как Сыну оставил её, его тело впитало запах альфы. Место укуса немного чешется из-за пота, но кровь больше не идёт, засыхая коркой на ранках. Субин жмется к Сыну и прячет смущённое лицо у него на груди, утопая в безмятежности.