Crosses

      Нейтан держал себя в руках всю дорогу. Не кричал, не ругался, ни одного укора в сторону Макс не обронил. Когда они сели в такси, Прескотт спокойно назвал нужный им адрес, такси тронулось. Макс смотрела прямо перед собой, сжав руки в кулаки на коленях, сидела прямо и не двигалась. Нейтан же откинулся на спинку кресла, поставил локоть на дверь и подпёр рукой голову, без особого интереса наблюдая за сменяющимися за окном видами. — Что с ней такое? — спросил таксист на одном из светофоров. — Послушайте, я знаю, где я вас подобрал, поэтому, если ей плохо, выходите, мне проблемы не нужны.       Нейтан абсолютно спокойно взглянул на дёрнувшуюся от резкой интонации таксиста Макс и понял, что девушка выглядит правда плохо, а угрожать пистолетом таксисту он не может — опасна гласность. Единственная защита — актёрское мастерство. Он обнял Макс за плечи и прижал к себе (слишком уж часто ему приходилось это делать последние полчаса, это уже даже не казалось противной вынужденной мерой, Прескотт смирился с тем, что вынужден скрываться от копов с истеричкой). — У неё возникли некоторые проблемы в семье, она потихоньку приходит в себя, не переживайте. Знаю, выглядит так, будто она под чем-то, но её всего лишь достала жизнь. Просто довезите нас поскорее, пожалуйста. — как можно вежливее и спокойнее врал Прескотт, делая вид, что он очень заботливый друг, успокаивающий попавшую в беду подругу, а для убедительности гладил Макс по голове. Таксист чуть-чуть успокоился, но иногда всё же искоса поглядывал на сидящих сзади пассажиров, поэтому Колфилд всю дорогу пролежала на плече Нейтана, смотря в какую-то точку на спинке водительского сиденья, а Прескотт смотрел в окно, лёжа на сиденье и гладя Макс по голове, надеясь, что таксист не будет больше задавать вопросов по поводу состояния Колфилд, которая могла снова испугаться.       Нейтан не выходил из образа, пока они с Макс не вошли в квартиру. Он старался быть спокойным, выкладывая пистолет и купленную коноплю на стол, снимая с себя толстовку, но тут его самоконтроль улетучился, толстовка полетела в стену, Макс вздрогнула. — Какого хера ты сделала? — закричал он. Этого хватило для того, чтобы гнев сошёл на нет. Теперь он мог говорить тише, но все слова вырывались так резко, что Макс тряслась и обнимала себя за плечи. — Я тебе блять человеческим языком сказал, чтобы ты нихуя не двигалась. И что ты блять сделала? Пошла гулять по притону! Охуеть ты умная! Какого хуя я должен блять за тобой бегать как сраная собачонка по ссанному, мать его, притону? Меня заебало вытаскивать тебя из дерьма, я в своём блять захлёбываюсь! — Так не вытаскивай. — равнодушно ответила Макс, впервые подав признаки жизни за всю гневную тираду Нейтана. Прескотт взбесился ещё больше из-за того, что его перебили, но тон Колфилд был настолько безжизненным, что Нейт невольно пожалел девушку. В конце концов, он должен быть ей благодарен. — Мы квиты. Я помогла тебе сбежать от копов, ты мне тоже. Можно и разойтись. Мне уйти? — слишком серьёзный, стеклянный, мёртвый взгляд пронзил Нейтана, заставив что-то внутри кувыркнуться, сказать «Да в пизду это всё» и перестать злиться. — Да пошла ты нахуй, истеричка блять! — махнул рукой Прескотт и, взяв со стола пакетик с наркотиком, ушёл на кухню. — Сука! — первое, что услышали за вечер стены кухни от Нейтана, пока тот искал в ящиках бумагу для самокруток. — Ебал я всё это дерьмо в рот. — продолжал бормотать он, уже открывая пакетик с травкой. Продолжая покрывать мир толстым слоем мата, Нейтан крутил самокрутки и успокаивался, просто складывая готовые в одну сторону стола. Макс, не желавшая сейчас как-либо с кем-либо взаимодействовать, легла на диван и выбрала точку на ковре для созерцания. Она лежала неподвижно — лишь одеяло иногда поднималось и опускалось в ритм её дыхания. Из оцепенения её вывел Нейтан, швырнувший что-то маленькое и лёгкое прямо на Колфилд. — Принеси мне хоть какую-то пользу и вычеркни из этого списка тех, кто не учится в Блэквелле. Если не вернусь к утру, значит, попал в ментуру, просто жди. — раздавал инструкции Прескотт, убирая оружие за пояс и озираясь в поисках брошенной толстовки. — И если я вернусь, а тебя здесь не будет, я выполню свою угрозу по поводу ног. — скорее насмешливо, чем зло, заявил Нейтан, поднял толстовку и вышел из квартиры.       Макс попыталась вырваться из замкнутого круга своих мыслей, неизменно бегающих в еле живом сознании с криками «Пиздец! Пиздец!», и взяла в руки брошенный ей предмет. Это был небольшой свёрнутый вчетверо лист бумаги, исписанный вдоль и поперёк. Развернув его и приглядевшись, Колфилд смогла различить имена, написанные угловатым, неровным и каким-то детским почерком. За окном уже вечер, в комнате темно, и разглядеть наезжающие друг на друга буквы стоило большого труда. Макс, радуясь тому, что сейчас в её мыслях будет вместо наркопритона академия, встала с дивана и пошла в единственное место в квартире, где был свет, который забыл выключить Прескотт — на кухню. Там она сначала посчитала косяки на столе, а потом аккуратно разгладила листок и села на стул, пытаясь разобрать каракули. Уже через десять минут Макс не выдержала, встала, глубоко вдохнула, выдохнула и вышла с кухни, чтобы взять чистый лист бумаги и ручку. Список был огромный, непонятный и раздражающий: Макс всё никак не могла понять, где заканчивается одно имя и начинается другое, имя ли перед ней вообще, да и знать всех студентов Блэквелла мог только супермозг, поэтому в случае сомнений Колфилд оставляла-таки имя в списке, чтобы потом оно не потерялось. Так прошло много времени, у Макс болели глаза и тряслись руки, но возвращаться мыслями к пережитому не хотелось. Не хотелось снова глотать слёзы и чувствовать цепкую хватку на своём запястье, не хотелось вдыхать зловоние наркопритона и созерцать всё его безобразие, хотелось быть в Блэквелле, где у неё были друзья, где она занималась тем, что любит, где её ещё не обвиняли в хранении и распространении наркотиков. Сознательно обманывая себя, Макс делала вид, словно снова составляет список своих возможных и невозможных напарников в фотоконкурсе, это помогало, возвращаться в реальность не было ни малейшего желания. Погрузившись в созданную иллюзию, девушка закрывала глаза на свои проблемы, играла в прятки со своим реальным будущим, прячась за выдуманным.       Но список не вечен. Возвращение в настоящий мир было настолько болезненным, что Макс положила голову на стол и оставалась в такой позе, пока спина не затекла. Выпрямившись, Колфилд обнаружила, что составленный ею список немного расплылся, сделав имена трудночитаемыми в тех местах, где на бумагу упали слёзы. Это было счастьем. Ликуя, Макс сходила за новым листом и принялась переписывать всё заново, аккуратно выводя каждую букву, оттягивая время встречи с реальностью.       Реальность на то и реальность, что человек в ней живёт, а значит, избежать её навсегда можно только наложив на себя руки. О смерти Макс не думала, потому что сейчас у неё было много других вещей, которые нужно было обдумать в первую очередь. Поэтому, вернувшись в настоящее, Колфилд смирилась со своим присутствием в нём и попыталась найти другой выход из мира. Таковой имелся — сон. Оставив законченный список и выключив свет, в котором больше не нуждалась, так как уже было светло, Макс вернулась на диван и легла на нём, свернувшись калачиком. Снова почувствовав давление на запястье, Колфилд пыталась дышать как можно глубже, объясняя самой себе, что она одна в квартире. Мало чем помогало. Прежде чем заснуть, Макс долго пролежала на диване, боясь пошевелиться и слишком громко вдохнуть.       Вернувшись, Нейтан застал девушку уже спящей и облегчённо выдохнул, увидев её на том же месте, где и оставил. Значит, тратиться на инвалидную коляску необязательно. Прескотт, стараясь не звенеть бутылками пива в шуршащем пакете (но, видимо, чем ближе к утру, тем громче шуршат пакеты и бьются друг о друга бутылки), прошёл на кухню, закинул пакет в холодильник и выложил пистолет вместе с внушительного размера свёртком травы. Стянув с себя толстовку, он повесил её на спинку стула на кухне, полюбовался составленным Макс списком и закурил один из скрученных косяков. Выдыхая, Нейтан подошёл к окну, распахнул его, сел на подоконник и устало протёр глаза, пытаясь разглядеть стоящую под окнами новую машину. Чёрная, небольшая, конечно же барахлящая и довольно неприметная для двух человек, скрывающихся от закона. Над ней небо постепенно становилось из розового голубым, а на улице появлялись люди, спешащие все в одном направлении: в сторону вокзала, от которого можно было доехать до больших городов, где у многих была работа. Нейтан наблюдал за пробуждением дома, куря травку и прислушиваясь к шагам и скрипу дверей в соседних квартирах. За окном пели птицы, заводились автомобили, цокали каблуки, шелестели деревья. Внутри Прескотта билось сердце, он сам затягивался и выдыхал, делал пару вздохов и снова затягивался. Все звуки сливались в один, большой и как будто заглушённый слоями воды гул, сквозь который Нейтан не мог слышать свою ненавидящую жизнь душу. Прекрасно. Как раз это и нужно было. Теперь он слышал только свою разумную часть.       Задрав рукав рубашки, блондин потушил самокрутку о руку, положил окурок на подоконник рядом с собой и сходил за новой. Солнце было уже высоко, а люди разошлись по своим рабочим местам, когда небольшая горстка бывших самокруток лежала на подоконнике рядом с трясущимся Нейтаном. Он просматривал составленный Макс список и вычёркивал незнакомые имена, когда услышал невнятное бормотание, выделяющееся из того гула в голове, который был до этого. Прескотт насторожился, соскочил с подоконника, взял со стола пистолет и вышел с кухни, пытаясь понять, что это за непонятное бормотание так близко. На диване лежала Макс, прижав колени к груди и обняв их, её слегка потряхивало, а непонятное Нейтану бормотание оказалось всхлипами Колфилд во сне. Блять, ну это же надо было так обосраться из-за истерички! Нейтан устало вздохнул, убрал пистолет за пояс и немного грубо пихнул Макс в плечо. — Эй, слышь, Колфилд. — так резко и громко позвал он, что у самого в ушах зазвенело. Макс продолжала всхлипывать, но глаза, полные слёз, открыла. — Хуй знает, что за пиздец тебе снится, но твои стоны меня заебали, когда успокоишься, спускайся во двор, буду там.       Сонная Макс лишь кивнула, не в состоянии сделать ещё что-либо. Нейтан засунул в карман пачку обычных сигарет и вышел из квартиры.