***
Желтая традиционная машина с шашечками остановилось около высокого красивого особняка с роскошными клумбами. Обычно Ан расслаблялась, когда подъезжала к дому, но сейчас атмосфера вокруг становилась ещё более напряженной, чем раньше. Ей предстояло сделать то, чего раньше она никогда не делала, даже если была сильно виновата — извиниться. Она осторожно, надеясь, что подруга и племянник уже давно спят, открыла своими ключами дверь и прошмыгнула внутрь. Во всем доме было темно и тихо, но едва героиня сделала два неуверенных шага в сторону лестницы, как включился свет и Джихун громче, чем нужно сказал: — Ну и что между вами произошло? — Кем? — чувство вины, заполнявшее до краев сердце Сури, практически улетучилось, и она принялась оглядывать знакомое помещение в поисках Дэхви, который, по ее мнению, конечно же, уже доложил обо всем остальным. — Тобой и Дэхви. Он около часа назад молча собрал вещи и уехал, — племянник, окинув родственницу строгим взглядом, посмотрел на Лиюн, которая спускалась вниз со звонящем телефоном третьекурсника, — Я не могу сейчас говорить, так и передай тому, кто меня беспокоит. — Но я… — Пак, не дав той договорить, выхватил трубку и сбросил вызов. — А ты! — он снова обратил внимание на застывшую тётю. — Как можно быть такой бездушной! Я думал, вы поладили, а ты его выгнала! Стерва! Убирайся отсюда! — Только после тебя! — привычно сухо ответила Сури и, поднявшись на нужный этаж, заперлась в комнате изнутри. Самое ужасное, что на этот раз Джихун к ней вовсе не придирался, но говорил все так, как оно и есть на самом деле. Раньше бы героиня не поверила тому, что при своей гордости и бессердечности, может испытывать такие нравственные страдания, однако сейчас, как на повторе она вспоминала тот момент: « — Больше не надо… надо мной смеяться, — Ли, прикрыв глаза, легко коснулся своими алыми губами, губ, не успевшей сразу среагировать Сури, и быстро вернулся в исходное положение». «Может тогда стоило ответить на этот злосчастный поцелуй? Мне же, правда, не было ни капли противно, в каком-то смысле даже приятно…» Ан поражалась сама себе. Она, как и сказал племянник, убралась. Только не из дома, нет, просто какая-то частичка ее души, отвечавшая за получение удовольствия от жизни умерла.***
Последние несколько дней девушка не выходила из комнаты. Она ела, оставшиеся с последней ссоры, запасы сухой лапши с острой приправой, которая сильно обжигала язык. А пила из бутылки ледяную воду, стоявшую в маленьком холодильнике в комнате. Джихун хоть злился, но иногда подходил к двери и приказывал, именно приказывал выйти. Лиюн с Мари вовсе пытались безуспешно сорвать дверь с петель, чтобы вызволить подругу из заточения. Приходил даже Даниэль. Но не Дэхви. « — Ну и правильно! Странно являться к той, кто его выгнал! Наверное, если он меня правда любит, ему сейчас намного хуже». Сури часто представляла, что в данный момент делает третьекурсник: так же, как она, страдает взаперти или радуется подаркам, которые ему ежедневно протягивают в университете. — Ничего не изменится, если будешь сидеть в комнате! — старалась придать подруге сил Мари — Выходи и поговори с ним! В ответ звучала привычная тишина. Ан не отвечала, потому что боялась, что ее кто-то убедит выйти. Выйти навстречу трудностям. Так минули ещё два дня, пока Джихун не перестал злиться и не решил поговорить с первокурсницей о друге. — Эй! Знаешь, я тебя совсем не понимаю. Он тебе нравится или нет? Что ты пытаешься добиться затворничеством? — Пак присел на заранее подготовленный стул в коридоре. — Если каждый раз убегать от проблем, то они будут только накапливаться! Так ты ничего не решишь! — На самом деле, он мне давно рассказывал о том, что ты ему нравишься. Я был в шоке, что ты, стерва, можешь понравиться такому светлому человеку. И я до последнего его отговаривал признаваться тебе, потому что боялся, что ты ему разобьешь сердце. Но, похоже, плохо сейчас не только ему… После десяти минут звенящей тишины, Сури несмело ответила: — Как мне это исправить? Я, правда, не хотела… — Он сейчас у себя дома, — тут же в маленькую щель под дверью девушки скользнула клочок тетрадного листка, на котором кривым, едва понятным почерком Джихуна был написан адрес… адрес Дэхви… — Остальное решать тебе, — в коридоре раздались удаляющиеся шаги.