Человеческая единица

Ты, человек выращенный на спинах слуг и поедающий всё то, за что ни отдал ни единого йена из своего кармана, ответь мне: ты ещё человек? (с)

      На Токийской телебашне завывал ветер, отвечая на своём языке на все радиосигналы, возмущаясь, усиливая собственный накал, и расслабляясь, утихая и оставляя после себя нерушимую тишину. Цепочка событий не прекращала своего существования, и, пока главные звенья, огромные по своим размерам, искали выход и дорогу друг к другу, нити связи, как инфекция, заражали всё вокруг новой информацией. Кто-то называл это слухами, кто-то клялся, что видел своими глазами, кто-то боялся сказать лишнего слова...       А кто-то уже печатал об этом, чтобы отнести в редакцию.       Мамору Тадоши относился к такому типу людей, которые привыкли несколько раз перепроверить полученную информацию, прежде чем показать её кому-либо. Будучи подобной стеной для распространения инфекции, в то же время он являлся катализатором, одно согласие которого увеличило разнесение заразы в несколько сотен раз. Ведь гораздо легче поверить в то, что слышат миллионы человек, а не несколько сотен.       Мамору всегда отвечал за свои решения, действовал чётко по заданному плану и никогда не отступал от поиска истины. Такие путешествия не всегда оканчивались хорошо: Тадоши был дважды ранен, один раз пролежал неделю в реанимации, несколько раз был объектом покушения и получил большое количество угроз, но то ли удача была на его стороне, то ли Мамору был слишком умным, это не давало ему лишней возможности отдать концы; жизнь продолжала свой путь.       Полученная не так давно информация вызвала у него странные чувства: с одной стороны он был готов поверить и проверить, с другой - это казалось полным бредом. Кто-то из «инцидента с Акумэцу» всё-таки выжил тогда? Или он возник ещё раньше, с десятком, а то и сотней таких же, как он - закодированным в одну сеть с единственной целью и единственным возможным концом?       От подобных мыслей голова шла кругом, и уже не спасал ни глоток свежего воздуха, ни банка холодного пива. Тадоши сходил с ума - разбирался с самыми вероятными моментами своей работы.       Тадэ-эо-сан!       Мамору резко дёрнулся и свалился со стула, чуть не потеряв в процессе падения собственные очки. Быстро оглядев пустой кабинет, он тщетно пытался понять, откуда шёл голос, да так близко, словно над самым ухом. Чтобы окончательно прийти в себя и привести в порядок мысли, потребовалось меньше минуты, а вот чтобы осознать, кто говорил и почему его не было рядом - чуть больше. Редактор начал проклинать собственную работу, как будто это она была виновата во всей чертовщине, что творилась с ним уже несколько дней, вызывая не в первый раз подобную галлюцинацию. И только потом вышел из кабинета подышать свежим воздухом.       Образ подчинённого Шо стоял перед глазами. В обычной одежде, с папкой, в которой вечно хранились важные документы вперемешку с чистыми листами и его карикатурами; в кепке, которая скрывала все особенности его причёски. Шо был хорошим работником, но после того, как на глазах всей компании произошло кровавое месиво в зале для съёмки, вечно весёлый работник с папкой исчез как не бывало.       Мамору никогда не мог нейтрально отнестись к тому, что происходило на его глазах, и то маленькое по временным меркам событие довольно сильно изменило его мировоззрение на ситуацию в собственной стране.       Тадоши начал искать истину и не отступал ни на шаг. За короткое время он приобрёл столько врагов, сколько их не было за всю жизнь; он столько был на грани нищеты и тюрьмы, на границе между жизнью и смертью, продолжая упрямо идти вперёд, зубами вырывая себе и своей стране свободу.       Наверное, он являлся тем, о ком говорили «до и после».       Наверное, после акций протестов с Акумэцу он почувствовал себя по-настоящему человеком.       Первым делом он нашёл одну из квартир, которая принадлежала его клону. Он легко нашёл запрятанные - как будто для него - ключи и с легкостью вошёл внутрь на правах такого же хозяина, каким был его клон.       Воздух внутри был затхлым и непривычно тяжёлым - напомнил собой воздух больницы, когда он только проснулся. Тогда все вдохи давались с каким-то трудом: воздух казался слишком тяжёлым.       Мерцание, которое изредка проявляло черты Шо, привело его в эту квартиру и вело дальше: не касаясь пола проходило в комнаты, открывало всевозможные двери перед ним.       Того, что ему могло помочь, было мало: несколько тетрадей, много томов манги и аниме-дисков, разные инструменты, которые вряд ли могли принадлежать тогда молодому парню, каким Шо оставался на фотографиях в своей комнате. Несколько цветных изображений, на которых он с друзьями и просто одноклассниками - всё покрылось пылью и грязью, но всё равно можно было рассмотреть очертания неизвестных людей и поверить в искренность их улыбок.       Игараси сильнее сжал фотографии в руках: вытер пальцами пыль, чтобы лучше вглядеться в чужие лица. На мгновение ему показалось, что одно из лиц он видел совсем недавно, но не силился ответить где. Отложив в сторону фотографию, где какой-то из Шо был с девушкой, он пошёл искать дальше. И поиски привели его, Шо Игараси, к ещё одной фотографии неизвестного ему человека, лицо которого - он уверен, - Шо уже видел раньше. И видел его постоянно.       Но пока не мог понять где: в собственных кошмарах или в реальности.       Перевернув фотографию, Игараси прочитал одну строчку, написанную поперёк обратной стороны:       «Я тебя помню, Катсураги.»       Образ вёл его дальше.       Пока Шо шагал из комнаты в комнату, он размышлял; никак не мог понять, как эта квартира пустовала столько дней, как не привлекала внимание и почему до сих пор остаётся нетронутой. Ответ пришёл, но не сразу: заметив кипу писем в углу коридора, он открыл несколько и отметил, что всё это - оплаченные счета, причём довольно свежие, а это значило, что в квартире всё-таки кто-то бывал.       И тут Игараси напрягся: он не был уверен, что новый хозяин этого места - друг, а эта квартира не является новой ловушкой. Побыв безмолвным зрителей той истории, которая приключилась с ним не так давно, он не желал продолжения, не хотел снова оказаться в опасности настолько ясной, насколько это было возможно.       Оставив после себя мокрый след подошв на полу и капли воды повсюду, он спешил убраться, готовый дальше продолжить поиски, и по наивному полагал, что здесь наскрёб слишком мало, чтобы точно ответить себе на главный вопрос.       Напоследок его привлекла одна деталь: записка, спрятанная в дверном проёме, на которую указал размытыми движениями вечно исчезающий образ. Аккуратно взяв и раскрыв кусок сложенной бумаги, парень прочитал вслух несколько слов, переваривая каждое:       - Шо, помни о пути, что ты выбрал.       Тихо шумела система - на солнечных батареях она проводила свои циклы раз в месяц и переваривала полученную информацию из новостей и интернета. В какой-то степени система имела свой собственный разум, который позволял ей анализировать полученные данные и отвечать на обусловленные задачи.       Но она была несовершенна. Её не успели доделать до конца, дав ей возможность принять внутрь себя разум чужих; она не могла держать всё в идеальном состоянии, и ей пришлось растерять большую часть чужой памяти, прежде чем она нашла выход.       Слияние. Выражение общей формы, в которой очертания её «идеалов» и рамок будут прослеживаться на совершенном уровне.       Она не придумывала всё это, но создала своими микросхемами самое важное, что могла - она создала подсказку.       «Фантазия» продолжала свой цикл.