***
Когда Кёнинг прибыл на работу, жизнь в офисе кипела с новой силой. С самого утра у менеджеров были клиенты, каждый что-то им рассказывал, показывал и объяснял. Сами покупатели с интересом слушали уже наизусть заученные характеристики той или иной недвижимости. Все они работали хорошо, не уставали даже через несколько часов – так сказывался на них уже достаточно большой опыт работы. Каждый клиент знал каждого менеджера по имени и фамилии, и спроси ты любого пришедшего, он с легкостью отличит тембр голоса одного работника от другого, с легкостью различит стиль одежды. Например, мистер Купер носит всегда серый костюм, серую рубашку и ярко-красный галстук, мистер Адамс (Кристофер часто называл его Адамом по ошибке) носил черные брюки, черный жилет и белую рубашку. Пиджак он не носил никогда. Его покрашенные в черный волосы были всегда зализаны назад гелем, а на сбритых висках красовались молнии. И можно было приметить, что его сорокалетний возраст выдавали лишь небольшие "гусиные лапки" в уголках глаз. Но отличался от всех Алекс. Нельзя точно сказать, почему, может, потому что он новенький, а может, потому что действительно отличался от всех. Ухоженное и отоспавшееся лицо было украшено несколькими штрихами в виде подкрашенных уголков ресниц и узкими очками, которые так шли парнишке. Волосы были завязаны в низкий хвост довольно дорогой резинкой, которая в свете ламп переливалась всеми цветами радуги. Одет Джонсон был в строгий черный костюм, белую рубашку и черный матовый галстук, который поглощал в себя весь попадающий на него свет. Возле Алекса крутилось куда больше клиентов, и каждому из них он успевал объяснить все. Некоторые смотрели на него с долей зависти, некоторые – с восхищением, ведь новенький более чем справлялся со своими обязанностями. Но вот с коллективом что-то не было контакта. Джонсон в свободное время сидел в компании книги, сплетни и обсуждения новых клиентов его не волновали. Своим поведением "отшельника" он и привлек внимание начальника. Крис не сводил со своего подчиненного взгляда, но сам парень, похоже, не замечал этого. Или делал вид, что не замечал. – Алекс, – Кёнинг присел к нему за стол напротив него, – Нужно кое о чем поговорить. Поначалу Кристофер ужасно смутился, когда увидел вместо привычного ему слегка высокомерного робкий взгляд, но потом привык. Темноволосый же чуть приподнял брови, которые были аккуратно подведены карандашом. Судя по отсутствию точек от волосяных луковиц под основными бровями, он их даже не выщипывал – такими аккуратными они у него были: – Да, Вы что-то хотели? – его голос был таким мелодичным, что начальник не сразу-то и вспомнил, что хотел спросить. – Я что-то сделал не так? Я все отработаю, простите... – Нет, что ты! – парень отмахнулся и заулыбался. – Я хотел спросить, тебе же двадцать? – Кёнинг замер, ожидая ответа, и, дождавшись молчаливого согласия, продолжил. – Вот у тебя в резюме написано, что у тебя два образования. Как ты это объяснишь? Даже у меня одно. Брюнет расслабился, выдохнув: – Это все моя сестра, она вписала меня и на свой факультет. У меня должно быть только юридическое образование, но она вписала меня и на педагогическое, сдавала все за двоих. "Учился" я заочно, хотя я даже не знал, что учусь где-то еще. Беловолосый почесал затылок, удивляясь, как же его сестра такое провернула: – А как зовут твою сестру? – Ш-Штерн... Штерн Джонсон. – Алекс? – в кабинет вошел мистер Адамс и обратил внимание на присутствующего начальника. – Здравствуйте, мистер Кёнинг. К Алексу пришла девушка, говорит, что срочное дело. – Впускай, – с улыбкой скомандовал Крис. Однако ему пришлось пересесть на диванчик, откуда он и наблюдал за подчиненным. В помещение вошла девушка, внешность которой была похожа на внешность его ненавистной секретарши. С ней Алекс справился быстро, что очень удивило блондина. Обычно другие менеджеры сидят по часу с клиентами в попытках подобрать что-то специально для них. А тут первый день, и уже такие успехи! Но был и один провал, но со стороны самого Криса: Джонсон заметил его пристальный взгляд и залился ярким румянцем. На висках выступило несколько мелких капелек пота, а руки напряглись. Это состояние осталось даже после того, как клиентка ушла. Такое внимание бету испугало, сильно испугало. Тут и спорить бессмысленно. Не успел Кёнинг сказать и слова, как Алекс пулей выбежал из кабинета в уборную и просидел там достаточно долгое время. Алекс стал сторониться абсолютно всех: коллег, клиентов-альф и самого начальника. У него был очень плохой опыт общения с альфой, и предрассудки взяли свое: бедняга считал, что все альфы при малейшем несогласии избивают партнера, унижают, как только могут, и морят голодом, запирая где-нибудь в сыром подвале, где Джонсон даже подхватил однажды воспаление легких. Если бы не Штерн, то он бы умер от каких-либо осложнений и собственных страхов. Он верил, он убеждал себя, что все альфы – жестокие твари, которые только на людях ангелы.***
Прошел месяц такого поведения. Джонсона все стали называть Отшельником, коллеги оставили его в одиночестве, так как он так и не смог влиться в коллектив. Но не отводил взгляда лишь Кристофер, частенько наблюдающий за брюнетом, когда тот находился в кабинете, через камеру под потолком. Он представлял, как эти темные густые волосы мягко падали на его бедра, пока мягкие губы и теплый язычок парня, которые он увидел, пока сидел в кабинете с ним, ласкали его член. Крис не мог смириться со страхом, который направлен от Алекса в его сторону. Нужно было действовать решительно, иначе эти двое не смогут укрепить только недавно устоявшиеся нити между друг другом. Камеры наблюдения архива зафиксировали движение – упала папка, из которой высыпались все бумаги и разлетелись по полу. Убрать их должен был конечно же Алекс Джонсон, ведь он сейчас был единственным, кто освободился раньше всех. Брюнет покорно пошел исполнять приказ и спустился в архив. Несмотря на то, что архив был подвальным помещением, тут было относительно тепло для подвала, аж двенадцать градусов. Парень нашел упавшую папку и присел на корточки, собирая и сортируя все документы, чтобы все было сложено, как и до падения. До этого каждое движение контролировал голос начальника из динамика, но последние пару минут в воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь тихим гулом аппаратуры. Двери лифта бесшумно распахнулись, и сзади к темноволосому подошел Кристофер. Тот его, конечно же, не услышал, ведь он уже понимал, что и как складывать и куда класть. Когда документы были разобраны, Алекс поднялся, чтобы поставить папку на полку, но замер от того, что к нему сзади прижалось чужое тело, а рот закрыла рука: – Если ты хоть звук издашь, пожалеешь, я понятно спросил? – ответом послужил короткий кивок и тяжелое испуганное дыхание. – Отлично, – рука со рта не спустилась, зато вторая нырнула парню в штаны, – Это твой запах? Такой приятный... – и снова кивок. Беловолосый медленно убрал руку и спустил ее на пуговицы рубашки. Расстегнулась сначала одна, затем вторая, третья... Прохладные пальцы водили по напряженному стройному телу, специально задевая и лаская соски, а вторая рука усиленно терла пах, где и без этого уже чувствовалось напряжение. Вдруг руки полностью покинули тело, и бета вроде бы почувствовал облегчение, но ненадолго – одна рука все же вернулась и, проскользнув под брюки и белье, стала поглаживать довольно упругие и округлые ягодицы, а затем два пальца, смазанные чем-то очень скользким, с некоторым трудом проникли внутрь. – Ты такой узкий... Неужто девственник? Нельзя сказать, что брюнет не сопротивлялся. Он вырывался, извивался, но от проникновения стало одновременно и очень больно, и приятно. Больно от того, что это был действительно первый раз, а приятно от того, что Кёнинг сделал это не так уж и жестко. Он немного поводил пальцами вокруг колечка мышц, которое от новых ощущений аж пульсировать начало, затем запустил лишь кончики и почти незаметно подвигал ими, а потом уже вставил полностью. – Мистер Кёнинг, хватит, пожалуйста... Я позвоню в полицию... – Ах, неограненный алмаз! Ничего, я тебя настрою, отточу и научу всему, что тебе нужно знать, – пальцы заменила узенькая пробка, от которой все равно было больно, потому Алекс начал медленно съезжать по полкам на пол. С его стороны послышались какие-то повторные угрозы про полицию и позор, на что Крис лишь ухмыльнулся, – У меня есть такие фото, с которыми тебя ни на какую работу не возьмут, если хоть пискнешь насчет того, что здесь было. Понял? Джонсон кивнул. Его попка уже почти запомнила форму пробки, и боль потихоньку стихала, так что можно было даже встать. Альфа объяснил парнишке его задачу: до конца дня он ходит с этой пробкой без какой-либо возможности ее извлечения и касания к себе: – Если я узнаю, что ты вытащил, пожалеешь. Понял? Молодец. А теперь к работе. Ах, подумал он, как же прекрасно наблюдать за таким красавцем! Сейчас он так виляет бедрами, что хочется вставить ему тут же. Но Кристофер хочет растянуть свое удовольствие, а затем насытиться этим стройным телом. Да и он порвет бедняжку своим членом, а тот сочтет это за жестокость. Нет. Надо быть с ним нежным и снисходительным в некоторых случаях, да и ведь при нем фотографии. А это значит, что Алекс в любом случае будет с ним. С этими мыслями и улыбкой на лице он поднялся наверх в свой кабинет, держа в кармане пиджака небольшой тюбик смазки.