Nirvana

      Спустя несколько минут такой жаркой возни на кровати, уже успевший одеться с утра Адам оказался полностью раздетым, а, только недавно проснувшийся и ещё не встававший с постели, Томми Джо одеваться уже и не думал. Они столкнули с кровати одеяло и раскидали по сторонам все подушки, крышесносно целуя друг друга, оба солируя уже в голос от накатившего возбуждения. После вчерашнего жаркого вечера, проведённого с Адамом в джакузи, Томми Джо стал смелее. Он сумел хотя бы частично отбросить все мучавшие его мысли и просто позволил Адаму делать с ним всё, что тот хотел. А Адам хотел, Адам хотел уже просто невыносимо, но не мог позволить себе набрасываться на Томми таким нахрапом. Он понимал, что Томми впускать в мир мужских постельных удовольствий следует постепенно и без спешки. Поэтому вновь применив свой, натренированный годами, внутренний «стоп-кран», Адам замедлился и, оторвавшись на минуту от своего Kitty, выудил откуда-то из тумбочки массажное масло, намереваясь открыть для Томми новую грань наслаждения. Поначалу ничего не понявший Kitty решил, что его хотят бросить на полдороги, но, увидев, что Адам вернулся к нему и продолжил ласкать его тело поцелуями, снова расслабился, недвусмысленно показывая брюнету, как он его хочет. — Томми… пожалуйста, приподнимись немножко, я подложу подушку тебе под спину… вот так… — Адам устроил Kitty на подушке, приподняв нижнюю часть его тела над кроватью, — ножку подальше в сторону, малыш… мне нужен доступ к тебе… только не бойся… пожалуйста… — увидев непонимающий и немного испуганный взгляд Томми, поспешил успокоить его Адам. Пока блондин собирался что-то ответить, Адам уже целовал внутреннюю поверхность его бёдер, массируя раскрытой ладонью его мошонку, чем выбивал из Томминой головы напрочь все мысли, заставляя его извиваться и в голос стонать. Добравшись до истекающего смазкой члена гитариста, Адам облизал его полностью, через мгновение вобрав в рот до упора, выпустив медленно и взяв снова до конца. А тем временем его палец, обильно увлажненный маслом, уже массировал вход в тело Томми Джо, ненавязчиво пытаясь проникнуть внутрь. От таких действий Томми невольно напрягся и попытался свести ноги, но Адам удержал его за бедро, продолжая активно вылизывать его член, чем довольно неплохо отвлекал внимание котёнка от своего занятия в стратегически важной точке Томминого организма, — Только не напрягайся, малыш… пожалуйста… расслабься… я не причиню тебе боль, только удовольствие, — Адам скомканно прошептал, на мгновение прервавшись, и пока Томми бился в сладкой истерике, вновь оказавшись в плену губ певца, тому удалось таки попасть внутрь Томминого тела и найти внутренние рычаги управления мужским удовольствием, незамедлительно введя их в действие. На какое-то мгновение Томми показалось, что он оглох и ослеп и сейчас просто умрёт от наслаждения. Его прошило насквозь, как током, выгнув немыслимой дугой, и всё, что он успел, это вцепиться в спинку кровати, так как ему просто жизненно необходима была сейчас какая-то опора. Адаму не потребовалось делать много движений пальцем, всего несколько, не прерывая сладкого посасывания Томминого достоинства, чтобы довести Kitty до умопомрачительного оргазма. Слизав всё до капли Томмино удовольствие, Адам обнял его, неспешно поглаживая по взмокшему телу, стараясь не думать о том, что он сам от возбуждения едва ли не взрывается. Но Томми не покинул Адама надолго и не остался в нирване один. С полным решимости взглядом, он подмял певца под себя, произнеся тихо, но уверенно, — Я хочу попробовать… сам, — и одарив брюнета серией горячих поцелуев по телу, спустился вниз к члену Адама, на миг зависнув и рассматривая этого могучего обрезанного красавца, а потом, не дав себе времени думать, склонился и поцеловал, обводя языком вокруг головки. Он помнил, как это делал с ним Адам, и теперь пытался повторить всё то, что Адам уже успел ему показать. Ощущения при этом Томми испытывал странные, как человек, никогда не делавший этого раньше, он решил действовать по наитию. Вобрать в рот полностью такие внушительные сантиметры у Томми, конечно же, не получалось, и он сжимал губами головку и щекотал языком дырочку, вырывая у Адама, массирующего в этот момент его затылок, громкие стоны.       Воодушевлённый тем, что Адаму его действия явно нравятся, Томми удвоил усилия, не рассчитав своих сил и слегка закашлявшись, но этого хватило, чтобы Адам остановил его, мягко отстранив за плечо, — Не спеши, мой хороший… не надо так спешить… постарайся расслабить горло и дышать глубже, малыш… — Томми поднял на певца затуманенный взгляд и, молча, принудил его снова лечь на спину, продолжив целовать его член, пока Адам с криком ни кончил в тот самый момент, когда Томми, чувствуя начавшуюся пульсацию, взял его глубоко, как смог, проглотив всё, что попало ему в рот. Оторвавшись от Адама, он с плохо скрываемым удовольствием наблюдал, как певец бъётся в сладких конвульсиях, распробуя на языке его вкус, который Томми определённо понравился. Ведь это был вкус ЕГО Адама, того самого человека, которого выбрало сердце Томми Джо Рэтлиффа, чтобы любить. — Кажется, наши вечерние планы мы начали осуществлять уже сейчас, — улыбнулся Томми, поймав уже более или менее осмысленный взгляд певца. Адам поднялся и привлёк к себе гитариста, заключив его в нежнейшие объятия, на какие только был способен. — Ты самое лучшее, что вообще могло произойти со мной в жизни, — Адам произнёс это так проникновенно, что сердце Томми едва не расшибло ему рёбра, побежав с немыслимой скоростью. Все чувства, выраженные Адамом в одном этом предложении, находили самый горячий отклик в душе Томми Джо. Посидев немного так в обнимку, они отправились в душ, а потом всё же собрались и последовали предложенному Адамом плану, посетив мюзикл и посидев в дорогом ресторане, где за бокалами хорошего вина, продолжали узнавать друг друга всё больше и становясь всё ближе друг к другу. — Томми, после Нью-Йорка у нас остаётся только Вашингтон, и на этом GNT закончится. По возвращении в Лос-Анжелес у нас будет неделя отдыха, и я был бы просто счастлив, если бы ты согласился провести её со мной в Сан-Диего. Я хочу познакомить тебя со своими родителями, с братом, и представить им тебя, как человека, которого я люблю.       Томми напрягся. Он, конечно же, понимал, что такой момент однажды наступит, но до поры старался об этом не думать. Его снова одолевали страхи и неуверенность, но Адам умел его успокаивать. — Они тебе понравятся, Томми… поверь, они очень душевные люди… — Адам, я в этом не сомневаюсь нисколько… просто я немного не готов к такому… Нет, конечно же, я с радостью с тобой поеду. Я и сам хочу познакомиться с людьми, подарившими миру столь талантливого исполнителя, — Томми повторил когда-то сказанные Адамом слова и тепло улыбнулся ему, — Просто я не уверен… понравлюсь ли я им. А вдруг они будут против наших отношений? — Кitty, мои родители чадолюбивы. Им важно знать, что я счастлив, и они будут любить того, кто делает меня счастливым, как собственного сына. А ты делаешь меня таким счастливым, каким я еще никогда не был ни с кем другим. — Конечно, я поеду с тобой… Бэйбибой, — Томми опять смутился, но ему уже не было так трудно, как было ещё недавно. Свой вечер они завершили, сидя в обнимку у панорамного окна ресторана, и в отель вернулись приятно уставшими и счастливыми. Завтра с последним концертом в Нью-Йорке у них было много дел, и они решили лечь спать пораньше, чтобы, как следует выспаться и набраться сил. И, конечно же, ещё долго ласкали друг друга, пока ни заснули в тесных объятиях. Теперь вместо подушек, которые Томми раньше так любил обнимать во сне, он обнимал Адама Ламберта, своё веснушчатое большое счастье.