Малышка Кагуя

— Ненавижу тебя! — Знаешь, я тоже не в восторге от пребывания в обществе красноволосой психопатки, — стиснув что-то в зубах, высокий парень с хмурым взглядом и мощной мускулатурой чертил по полу пещеры чернилами разные закорючки, выведенные на маленькой бумажке. — Хорошо было этому типу, Орочимару, красивенько сложил печати, и, словно по призыву, мертвецы появляются. А у нас тут, — недовольный снова сверился с листиком, — сплошные формулы и исчисления. — Сам согласился, никто не заставлял, — неясно пробурчала ему в ответ хрупкая девушка и продолжила читать, с умным видом поправляя очки.       Суйгецу теперь сомневался в своём решении действовать вместе с Карин — ведь Огонь Узумаки и Вода Хозуки вечно конкурировали, но без этой несдержанной истерички ничего не вышло бы — ведь он обладал силой и выносливостью, а также огромной интуицией, помогавшей ему много раз, а она — умом, как не было бы горько признавать, и прошлой приближённостью к давно умершему Орочимару. Нынче, когда и Кабуто исчез вслед за господином, только Карин ещё могла прочитать тайные письмена учителя.       Они сидели в тёмной пещере, умирая от усталости, не зажигая свет, чтобы не тратить энергию, и время от времени ссорились по мелким причинам. Однако узор, набросанный на бумаге Карин, был настолько огромным, что рассмотреть его было тяжело даже с хорошим светом, не то, что в пещере, где не видно собственных рук. — Надеюсь, ты хоть смогла правильно высчитать циферки. — Суйгецу через плечо глянул в белый лист, оставленный на шаг сзади, а сам водил палкой, мокнутой в чернила, по полу пещеры. Карин фыркнула и изо всех сил пырнула Хозуки между лопаток огромным мечом. Суйгецу даже не посмотрел на опасность, ведь застрявший в груди клинок не мог ранить его: Хозуки просто частично расплылся лужицей и обратно стал человеком, лишь когда девушка выдернула клинок. — Не трогай драгоценный подарок Забузы-самы, — Суйгецу хмыкнул, но не забрал меч из рук своей импульсивной подруги. — А кого мы воскрешаем? — Ты что, не слушал? — нахмурилась Карин, обиженно отворачиваясь. Она поправила очки и укусила свой большой палец. Капля багровой крови пролилась на землю, и с характерным звуком появились два гроба, собранные заранее. — Твой учитель и Мадара Учиха. — Кто это такой? — недоумённо оглянулся Суйгецу, ведь он действительно не слышал о легендарном основателе Конохи и, судя по всему, даже не слушал изначальный план, поэтому Карин опять с явным трудом подняла Кубикирибочо, украденный с могилы Забузы, и легко проткнула водянистое тело сообщника. Хозуки вновь фыркнул, не отрываясь от рисования. — Да, я не слушал о том, кто он, мне главное — воскрешение наставника: хочу победить его и стать полноправным властелином этого меча. — Мадара Учиха, — перебила его Карин, терпеливо объясняя тупому Суйгецу, — это один из основателей Конохи, временный предводитель Учих. Он объединился с Сенджу Хаширамой, был Джинчуурики Девятихвостого. Это счастливый обладатель Вечного Мангекьё Шарингана… и мёртвый символ восстания. — Кажется, по лицу Карин покатилась скупая слеза восторга. — Смотри не влюбись, — после этой фразы Суйгецу опять получил тычок мечом в живот. Узумаки невероятно бесил этот придурок, его манера разговаривать, неуязвимость к атакам и почти всё, что было связано с ним. По правде, длинный меч, передававшийся из поколения в поколение Мечниками Тумана был лучшей частью доставучего, ехидного парня. — Я закончил.       Карин спрыгнула со стола, который был специально поставлен, чтобы она на нём занималась исчислениями: там лежали бумажки, чертежи, разные рисунки и иллюстрации, книги, журналы, пробирки. И посреди этого хлама работала одна из последних представителей клана Узумаки. — Пришло время призывать! — Карин бегло осмотрела начертания воскрешающего круга, чем-то похожего на пентаграмму. — Сначала Мадара Учиха. — Я против, — нахмурился Суйгецу, массируя затёкшие ноги. — Ты потом не захочешь воскрешать Забузу. — Если мы призовём Забузу, то тебе не будет смысла помогать мне воскрешать Мадару, — парировала Узумаки, подходя к одному из деревянных гробов. Хозуки что-то буркнул, но в итоге согласился с логичностью сообщницы.       Карин долго возилась с трупом легендарного Учихи, лила на него разные жидкости, переложила на круг печати и начала что-то шептать, по очереди складывая печати. Резко одновременно открыли глаза двое — и Мадара, и его воскресительница.       Он приподнялся и осмотрел своё тело. Крови, которую Учиха помнил с последнего боя, не осталось, и он только чувствовал сладостную силу глубоко внутри, силу, пожиравшую сердце — кусочек плоти его лучшего друга, Хаширамы. Чёрные волосы почти сливались с пещерой, а бледное лицо, наоборот, выделялось. — Мадара, — почти набожно прошептал Суйгецу, чувствуя огромную силу основателя Конохи даже без особых сенсорных способностей. — Теперь я понимаю, почему эта истеричка хотела тебя воскресить.       Мадара был слишком другим — он выхватил кунай из сумки Суйгецу и успел ранить свою кожу прежде, чем Хозуки открыл глаза после того, как моргнул. Но кровь не пролилась, наоборот, чёрные кусочки плоти залатали царапину Учихи. — Так это всего лишь обычное воскрешение Второго Хокаге, — нахмурился он и отбросил ненужную железку на пол. Та отскочила с металлическим звуком. — Что за назойливая муха приказывает мне сражаться? — Мадара повернулся к Карин, всё поняв, и показательно фыркнул, давая понять, что приказы бездейственны против него, но побежал навстречу битве, ведь кучу лет не сражался, не чувствовал пьянящего чувства победы, не видел лужи крови, не преполнялся азартом перед последним для кого-то боем.       Карин улыбнулась. Да, она выполнила часть своего долга, но остался радостный Суйгецу, весело ожидающий воскрешения ещё одного интересного шиноби. Пришлось с ним согласиться, и вот, через пару минут, на тот же круг был положен Забуза Момочи, бывший властелин одного из Семи Мечей Тумана, а скорее то, что от него осталось.       Буквально минут пять прошло; хорошо сложенный мужчина, умерший в расцвете сил, поднялся на свои две и попробовал выйти из пещеры, но его остановил мысленный приказ Карин. Мечник резко повернулся, приготовился к битве. Наверное, Узумаки не хотела, чтобы бой затягивался, поэтому приказала Забузе атаковать первому, а остальное всецело предоставила ему.       Бой длился недолго — воскрешённый никуда не годился, и его повергла всего лишь примитивная Водяная Тюрьма, изучаемая учениками Академии. — Ты слаб, Забуза, хотя раньше был намного сильнее, — горделиво фыркнул Суйгецу, убирая руку из тюрьмы. — Кто же тебя так хорошенько подправил? — Копирующий Какаши, сын Белого Клыка Конохи, а также его ученики, Наруто, Саске и Кагуя, — успел сказать Забуза перед своей окончательной смертью. Карин всё объяснила тем, что что ей нужна была чакра для Мадары, поэтому и решила не полностью воскрешать Момочи. Конечно, Суйгецу позлился, но быстро успокоился и принялся ждать названных гостей…       Внезапно появившийся на поле боя Мадара поставил все объединённые войска в неудобную ситуацию. Зецу плодились с невероятной скоростью, и даже они изрядно вымотали ниндзя, но вдруг, перекрывая солнце, на поле боя вышел высокий мужчина с длинными чёрными волосами, нахальным бледным лицом и тёмными глазами. Мадара Учиха свысока смотрел на наивных людишек и их уставшие глаза. — Пришло наше время, — из рядов обычных шиноби вышли трое, по сути, детей. Это были солнечный мальчик с лазурными глазами и уверенным лицом, тёмноволосый, будто безлунная ночь, парнишка с Риннеганом и девственно белая, словно свежевыпавший снег, девушка. Кагуя шла грациозно, едва касаясь земли, а по обе стороны от неё тяжело шагали друзья. — Не бойтесь, мы спасём всех.       Из-за спины Мадары вышел второй шиноби, в светлой маске и фиолетовой одежде. У всей объединенной армии не было ни шанса против легендарных шиноби — только у троих детей. — Темноволосого воскрешённого Учиху беру себе, — Кагуя быстро распределила опасность, — Наруто, ликвидируй парня в маске. Саске, оставляю на тебя воскресивших, но не убивай их, а просто заключи в гендзюцу, — парни кивнули и сразу же побежали за своими целями. Хьюга повернулась к остальным шиноби, застывшим в страхе и шоке, и крикнула: «Уходите, мы тут справимся!»       Пронеслась вспышка, в прыжке Мадара успел усмехнуться, оказался возле Кагуи и, пока не улёгся ветер от его неожиданного движения, пока волосы не легли на плечи, тихо шепнул прямо на ухо девушке: — Не слишком ли много на себя берёшь?       В этот же момент богиня отскочила от Учихи на несколько метров и так же быстро достала длинную белую катану, сразу же приказывая ей испепелять. Улыбающийся лис-соблазнитель маленьких девочек фыркнул в свойственной ему манере. Он хотел бы сказать что-то типа: «Тебе не понравилось?» и подмигнуть, но соперница взяла инициативу в свои руки: оттопырив руки назад, она побежала, но не прямо, а извилисто, пытаясь не подставляться под прямую атаку.       Следующим движением был выпад катаной, который не смог и зацепить Мадару. Тот отпрыгнул, анализируя силу противницы, затем сложил пальцы в печати и подпрыгнул. Огонь из его рта образовал огромный шар, на невероятной скорости врезавшийся в место, где секунду назад стояла Кагуя.       Тем временем Саске мчался навстречу ветру, навстречу опасности и навстречу двум «алхимикам», задумчиво сидящим в пещере. Карин быстро учуяла приближающегося Учиху, но, окунувшись с головой в его чакру, поняла, что Саске приятный, поэтому ничего не сказала Суйгецу. Для Хозуки пришествие разгневанного ниндзя было шоком, поэтому он подавился чаем. — Вот вы какие, воскресители, — холодно улыбнулся Саске, обнажая длинный клинок. Суйгецу вздрогнул и про себя подумал: «Как же эти Учихи похожи друг на друга!».       Но Карин смотрела в другую сторону. Через секунду Саске резко повернулся туда же, куда и Узумаки, ведь почувствовал приближающуюся чакру ещё одного актёра в этой драме. Итачи Учиха быстро передвигался, ещё не активировав свой Шаринган. Он просто чувствовал, куда нужно идти: интуиция подсказывала местоположение родной крови.       Итачи проник в пещеру и стал рядом со своим младшим братом. Без вопросов они перетекли в боевую позу клана Учиха и активировали Мангекьё Шаринганы. На этот раз оба хотели закончить бой одинаково: Саске — из-за приказа Кагуи, Итачи — из личных побуждений. Они дышали в унисон, и чакра обоих будто бы усилилась от нахождения рядом друг с другом.       Наруто же скрестил кунаи с безмолвным Тоби, менявшим маски, как перчатки. Конечно, мужчина сдерживался против мальца, пока Узумаки аккуратно прощупывал почву. Тоби даже не задействовал свой единственный Шаринган, и это невероятно раздражало импульсивного Наруто. — Тоби — это Обито! — словно раскат грома, выкрик Кагуи разнёсся по полю битвы. Естественно, Узумаки ничего не понял, но из толпы, которая дралась с Зецу, вышел человек, ещё не проявивший себя.       Боец, закалённый в бесчисленных сражениях, он всё детство сражался, видел смерти друзей, пережил гибель всех близких, и теперь рвался защитить тех, кто остались — лучшего друга и учеников.       Какаши Хатаке нахмурился, убрал повязку с Шарингана. И два совершенно одинаковых Мангекьё активировались одновременно, два взгляда скрестились, но никто не знал, чем закончится всё это — пара глаз воссоединилась, и уже было неизвестно, кто победит: истинный обладатель Шарингана, или его лучший друг?       Красная вспышка — кровь Какаши пролетела из рукава, и Обито, наверное, радостно улыбнулся в этот момент. Даже Шаринган не мог засечь настолько быстрые движения Учихи.       Зато бой превратился в настоящее зрелище.