Малышка Кагуя

В кабинете Цунаде было только то, что было жизненно необходимо Конохе — Хокаге, Джирайя и бесконечные бумаги, время от времени стопки сваливались друг на друга, и тогда Шизуне в ужасе переставляла всё обратно, а Пятая медленно перечитывала документы, иногда ставя печати на некоторых из них. Джирайя лежал на маленьком неудобном диванчике, на котором даже в детстве особо не помещался, но это был далеко не тот момент, когда следовало привередничать. — И что будешь делать, Цунаде? — устало спросил Жабий Санин, уставляясь в потолок. Хокаге упорно молчала, делая вид, что дочитывает документ, а потом вздохнула и подняла глаза. — Коноха не готова к военным действиям, — констатировала и так очевидный факт Пятая. — Я не могу пустить силы АНБУ на войну, ведь они всегда нужны для противостояния Данзо. Наших шиноби мало, Коноха ещё не отстроилась полностью после численных нападений Орочимару, и если мы не будем посылать ниндзя на задания, то бюджета не хватит и на банальную провизию. Шизуне обречённо опустила голову. Да, её наставницу была права, и в этой мрачной атмосфере хрюкнула Тон Тон, не в силах разрядить обстановку. Джирайя достал кунай, надрезал тонкий слой кожи на тыльной стороне ладони, и быстро призвал маленькую жабу, передал ей в рот огромный свиток, и лягушка исчезла с характерным звуком. — Я позвал сюда Кагую, Наруто и Саске, — расшифровал свои действия Жабий Санин. — Думаю, пришло то самое время, когда мой ученик должен разобраться с Девятихвостым раз и навсегда. В этом ему помочь могут только члены клана Учиха, которых у нас осталось, как ты понимаешь, не так уж и много, а именно только Саске Учиха, а также Кагуя может как-то посодействовать с помощью глаза, так похожего на Риннеган. Цунаде кивнула, и принялась ждать, вновь и вновь ставя печати на разные документы, некоторые разрывая на множество мелких бумажек. Видимо, ребята не спешили, либо были очень заняты. Через какое-то время за окном раздался какой-то шум, и это был голос вечношумящего Узумаки, которому эта черта передалась от такой же матери. Входная дверь хлопнула, и через минуту в кабинет Хокаге вошла команда, состоящая из двух джоунинов и одного генина. — Вы звали, госпожа Цунаде? — Кагуя блеснула пустыми глазами, обвела взглядом и Шизуне, и Джирайю, и неизменные стопки бумаги. — Мы постарались прийти как можно быстрее, — тройка смотрела на Хокаге, Пятая перевела взгляд на Джирайю, и тот прокашлялся, чтобы обратить внимание на себя. — Внутри Наруто живёт Девятихвостый Лис, — хмуро начал Джирайя, доставая свиток из-за пояса. — Для того, чтобы полностью контролировать чакру монстра, нужно с ним сразиться, пройти особую тренировку, но у нас на это нет времени. Всё, что нам остаётся — пытаться. Джирайя не озвучил главного, но этого и не требовалось — всё прочувствовали слово «война» в этой комнате, ведь даже обычная обстановка в заваленном бумагами кабинете была хмурой и депрессивной. Не оставалось больше ничего, кроме как тренировок, поэтому Кагуя быстро попрощалась, с наставницей. Как ни странно, их троих повёл Наруто. Оказалось, он нашёл довольно неплохое место, куда уходил раздумывать, но теперь эта большая поляна станет местом великого эксперимента! Когда они остановились, сердца всех затрепетали, и уверенности поубавилось. Все замерли, не зная, каким должен был быть следующий шаг. Саске сверкнул глазами, обнажив свои восхитительные глаза — красные Мангекьё Шаринганы с извилистым чёрным узором. Наруто ступил шаг назад, но было уже поздно, ведь Кагуя дрожащими руками сбросила с себя тяжесть повязки Конохи, алый Ринне Шаринган сверкнул, и они с Саске одновременно активировали свои Шаринганы — и одновременно попали в иное измерение. Клетка — первое, что увидели джоунины. Несколько высоких колон возвышались над их головами, а за ними сидело чудовище, источающее дьявольски сильную чакру. Саске отпрянул, а Кагуя напряглась, с ужасом смотря на мощь Девятихвостого. Теперь, когда у неё самой было мало чакры, она чувствовала себя мошкой, если сравнивать с Биджу. Рядом стоял Наруто, совсем не удивлённый. — Здравствуйте, реинкарнация Индры и его бабушка, — раздался грубый насмешливый голос, доходящий откуда-то сверху. — Что же хотите мне сказать такого, чего я не знаю? — Что-то, что касается только Наруто и тебя, Демон-Лис, — спокойно ответила Кагуя, напрягаясь на всякий случай. — Мы уже использовали ключ и разблокировали печать. А разговор пойдёт о твоей чакре — позволь пользоваться ею Наруто. Чакра охотника усилилась, и каждый хвост развеивался, хищный оскал появился на рыжей хитрой морде лиса, и засверкали белые зубы, длинные клыки омрачились тёмной кровью. Вода вокруг него запенилась, и тёмные хвосты поструилась по клетке, чёрный мрак пленил троих в своих объятиях. — Так попробуйте победить меня! Кагуя потянулась за печатью и лёгким движением сорвала листик с печатью. И злобная, ненавидящая аура поструилась по внутренностям Наруто, тот согнулся от боли, и на его животе вновь проявилась печать. Раздались громкие шаги, будто бы кто-то шагал на каблуках по полу, и все трое повернулись, а Курама скривился, на его лбу появились длинные морщины, и раздался громкий рык. Высокий светловолосый мужчина шагал по воде, словно божество, за его спиной развеивался длинный белый плащ с красной надписью «Четвёртый Хокаге». — Здравствуйте, дети, — улыбнулся Минато Намикадзе, и его силуэт засверкал ещё сильнее. — Кажется, ты переступаешь черту, Наруто. — Ты же…— у Узумаки появилось осознание. — Я Четвёртый Хокаге, Наруто, — от него исходила приятная тёплая аура, и улыбка на его лица была не фальшивой, а искренней, светящейся. — И твой отец, — фыркнула Кагуя, отворачиваясь, ведь у Наруто, наверное, лицо вытянулось, и юный Узумаки посмотрел на смущённого Намикадзе. Минато поднялся в воздух и дотронулся до печати, и она приклеилась вновь к решёткам. А потом Четвёртый Хокаге повернулся к своему сыну и сказал: — Прости, Наруто. Ты так вырос, а я… Испортил тебе всю жизнь. Плохой отец, — снова нежно усмехнулся Минато, любуясь своим взрослым, мужественным сыном. — Извини. — Отец… — Наруто опустил взгляд, пытаясь не смотреть в глаза единственному родному человеку. Новость того, что он был сыном Четвёртого, запечатавшего Кураму внутри него, отдавала вибрирующим эхом по голове. — Я прощаю тебя. Минато улыбнулся в последний раз и растворился в темноте подсознания Наруто. Узумаки отвернулся, вытер внезапно появившиеся слёзы и обратно посмотрел в глаза друзьям, совершенно счастлив. А потом он опять протянул руку к печати, собираясь её сорвать во второй раз. Но его рука дрогнула, и он не смог сделать это, ведь печать — единственное, что осталось от отца. Рука Кагуи вновь потянулась к печати, и она была сорвана во второй раз. На этот раз Минато не помог — и решетки исчезли, а безумная чакра Девятихвостого распространилась по клетке. Ужас сковал Учиху, Хьюгу и Узумаки. Они втроём замерли в отчаянии, ведь шанса выжить после боя с Девятихвостым почти не было. И как же трое обыкновенных шиноби победить монстра? Кагуя засмеялась. Как же давно она не пробовала на «вкус» битвы? Кажется, прошла вечность с того времени, как кровь от страха поструилась во много раз быстрее, а голова раскалывалась из-за пьянящего чувства драки. И битва началась. Девятихвостый не сдерживался — он сразу начал с Бомбы Хвостатого, но эту атаку перехватил портал Кагуи, где и исчез Шар. Наруто усмехнулся, и сложил какую-то странную печать. Вокруг его глаз появились оранжевые тени, а глаза стали желтыми, по-настоящему жабьими. Вот над чем работал Узумаки во время тренировок на горе Мьёбоку! В его руке сверкнул Рассенсюрикен, которого Цунаде ранее запретила использовать Наруто, тот бы разрезал плоть Лиса, если у монстра было тело, но Демона не останавливают такие простые атаки. Кагуя и Саске пытались не вмешиваться в эту битву, всё должно было решиться между Наруто и Девятихвостым. И вдруг джоунины ощутили какие-то изменения в битвы. Наруто стал менее уверенным, и его чакра начала сливаться с чакрой монстра. И вдруг Узумаки замер. Кагуя догадалась, что произошло, но для Саске и Девятихвостого это оставалось секретом. Наруто покрылся какой-то инородной чакрой, и в ней Хьюга с Лисом узнали чакру Кушины Узумаки, родной матери Наруто. С его глаз текли слёзы, уже во второй раз за день он увидел родного человека. В первый и последний раз… — Саске, мне нужно кое-что сделать здесь, и ты не должен этого видеть, — вдруг сказала Кагуя, осознавая что лучшего шанса не будет. И Учиха молча подчинился, ещё сомневаясь. Но через секунду в подсознании его не было. Тем временем Лис покоился под печатью — новой, совершенно иной. И Кагуя подошла к Узумаки, чтобы поздравить его, и сердечно прижалась к его мощной груди, а потом неожиданно, подло пырнула его кунаем в спину. Багровая кровь потекла с раны и смешалась с грязно-жёлтой водой, а Наруто с ужасом посмотрел на красную жидкость, потрогал кровь, а потом откашлял ещё крови. Узумаки умер быстро и болезненно, а Курама лишь усмехнулся и посмотрел на Хьюгу. — Кагуя Ооцуцуки, неужели хочешь уничтожить мир и моего Джинчуурики? — Нет, я хочу сохранить ему жизнь. После смерти Наруто увидел перед собой старика с высокой палкой, в длинных белых одеяниях, на его лбу росли рога, а на лице простеглась такие длинные и широкие морщины, что в нём можно было узнать тысячелетнего деда. Хагаромо не улыбался, лишь нахмурился, смотря на своего наследника. — Реинкарнация Ашуры, вот и ты, — он слегка наклонил голову, чтобы рассмотреть юнца, а тот немного отклонился назад, чтобы не столкнуться нос к носу с незнакомцем. — Ты раньше наследника Индры, в это значит только одно… Время пришло. Он притронулся посохом к водной глади, и по ней прокатились волны по кругу, словно в Риннегана. И вдруг вместо своего отображения Наруто увидел чью-то фигуру, облачённую в белый балахон, и у неё были длинные белые волосы с васильковым отливом, а в глазах была пустота, словно бледная луна. Кагуя выглядела немного взрослее, чем обычно, но узнать можно было. — У тебя сложная ситуация, Наруто, — хмуро начал Хагаромо, закусывая тысячелетнюю губу. — Рядом с тобой женщина, которая много лет назад называлась Кагуей… — Хватит, Хагоромо, — раздался тихое шипение, и изображение в луже исчезло, а прямо за спиной Наруто появилась высокая девушка. Кагуя смотрела на своего собственного сына как на врага, и холодок прошёлся за воротником. — Хватит морочить детям головы. Хагоромо притронулся к Наруто. Произошло что-то странное, и внутри Узумаки всё перемешалось. Повеял освежающий, взявшийся из ниоткуда ветер, и Кагуе пришлось закрыть глаза. Хагаромо угрюмо смотреть на мать, а потом перевёл грустный взгляд на реинкарнацию. — Не забудь, она — твой главный враг. Убей Кагую… Эти слова эхом пронеслись сознанием Наруто, и тот упал, то ли от слабости в связи со смертью в измерении с Курамой, то ли из-за обретённой силы. Кагуя подхватила друга за плечо и положила на водную гладь, вливая собственную чакру. Что же, пора и её очередь отблагодарить его! Наруто начал дышать обратно пропорционально дыханию Хьюги. Тяжело выдыхая последние крупицы воздуха, девушка упала рядом с Узумаки, а тот поднялся и протянул руку к куноичи. Чакра обволокла её тело, и силы вновь грамм за граммом возвращались к Кагуе, и она дышала всё глубже, сердцебиение успокоилось, а потом Хьюга закашлялась, и когда открыла глаза, то увидела яркий солнечный свет и два взволнованных, бледных лица своих друзей. Кажется, она жива и здорова, даже если передала все жизненные силы Наруто, чтобы тот смог выжить и не зря получил могущественную силу. А это могло означать только одно — реинкарнация Ашуры получила свою истинную силу. — Кагуя, — Наруто закусил губу, решая, нужно ли спрашивать, или следует забыть тот странный разговор. — Кагуя, что имел в виду тот странный старик? Кто он вообще такой? — Он — Мудрец Шести Путей, легендарный создатель ниншу, — тихо, всё ещё страдая головной болью, ответила куноичи. — Не знаю, что он хотел сказать, — тут она, конечно, врала, — но главное — он отдал тебе сильную чакру, чакру своего сына Ашуры. Теперь у тебя есть новые силы… Она закрыла глаза и поняла, что сделала всё правильно. Если бы она убила Саске и Наруто сразу же, то не смогла бы получить чакру Индры и Ашуры в полной мере, а если Учиха умрёт, то можно будет убить их двоих и сразу получить чакру и Хагоромо, и Индры, и Ашуры. А это значит, что Кагуя Ооцуцуки станет богиней этого мира.