в рот

Гена уже давно не спал, когда вдруг на столе зазвонил телефон. Отодвинув ноутбук в сторону, Фарафонов потянулся за ним и едва смог достать. Он сильно удивился, увидев, что звонит Светло, которому Гена дал свой номер чисто "по фану". Что могло ему понадобиться в девять утра в воскресенье? – Да? – Гена! – громко раздалось на том конце, – Гена! Гена, срочно..., – было слышно, как Светло сдерживает подступившую к горлу истерику, – Гена, приезжай. – Куда? – осторожно спросил Фарафонов, хорошо понимая, что парни из Антихайпа, как обычно, пытаются его наебнуть. – К Славе! – Что? – хохотнул Гена, – ещё что мне сделать? Раком для него встать? Ваня явно был в ярости, но Фарафонов решил, что с него уже достаточно этой и предыдущих выходок Светло, поэтому он нажал на красный значок и отложил телефон в сторону, крайне надеясь на то, что у Вани хватит ума не перезванивать ему. Но нет. Через десять секунд снова раздался звонок. – Ну ты и сука, – усмехнулся Гена, уже намереваясь высказать Светло всё, что накипело. Наверняка Слава сидит рядом с ним и нагло ржёт над происходящим. – Да послушай! – заорал ему в ухо Ваня, – через пятнадцать минут важная информация просочится в интернет, и если ты не... – А ещё что придумаешь? – глумился над ним Гена. – Ну и катись к чёрту, – и раздались короткие гудки. Фарафонов коротко усмехнулся, убрал телефон куда подальше и снова придвинул к себе ноутбук. Поплохело ему только тогда, когда пост о смерти Славы проник в новостную ленту.

***

Спустя каких-то двадцать минут Гена уже находился у постоянной квартиры Славы, которую он, по его же словам, снимал на "неопределённое время". Поскольку это был типичный старый дом даже без пристроенного в конце прошлого века лифта, Гена по серым обшарпанным ступеням поднялся на пятый этаж и раз десять нажал на звонок прежде, чем послышались чьи-то торопливые шаги и дверь с неприятным надрывным скрипом отворилась. На пороге стоял Светло: явно уставший, с огромными серыми кругами под глазами и жалким видом; он явно был сильно подавлен произошедшим, хотя это и без того было ясно - Слава был ему чуть ли не самым близким человеком. – Проходи, – кисло сказал он, словно и не удивившись приходу Фарафонова. В ответ Гена лишь грубо оттолкнул его и протиснулся внутрь. Квартира была самой обыкновенной, с облупившейся штукатуркой на стенах, кучей какого-то хлама и слоями пыли. Какие-то звуки доносились из одного из помещения, поэтому Гена отправился именно туда. И чуть не вскрикнул от ужаса. Сначала он, как во сне, увидел размытые силуэты полицейских и ещё двух мужчин, одетых в непонятную темную одежду. Все они стояли лицом к двери и смотрели на что-то на полу. На лице у них не было ни единой эмоции, но Гена знал, на что именно они смотрят. И, пересилив себя, повернул голову влево и опустил взгляд. На полу лежал Слава. Поза его была вполне естественной, как будто он просто лёг спать и вот-вот проснётся. Всё как обычно, если только не учитывать крупную лужу крови в районе затылка. Гена едва смог подавить рвотный позыв, комом подступивший к горлу от ужаса и отвращения. Он затуманенным взглядом смотрел на труп и не совершенно не верил своим глазам, или просто не хотел в это верить. – Что..., – начал было Фарафонов, но вдруг накатила жуткая слабость, поэтому Гене пришлось опереться о край столешницы, чтобы не упасть рядом с бездыханным телом, – что с ним произошло? – Пока трудно сказать, – сообщил один из мужчин в тёмной одежде, судя по всему, следователь, – выстрел был произведён из траматического оружия, – он указал на ствол, лежавший под правой рукой Славы, – однако на таком расстоянии он оказался смертельным. Мы точно знаем, что он засунул себе пистолет в рот и выстрелил. Пуля прошла насквозь. Но, возможно, в этот момент в комнате кто-то ещё был. Не исключено, это убийство. – Да, – вступил в разговор другой следователь, – потому что соседи подтвердили, что вечером тут громко играла музыка, и кто-то слышал еще один голос кроме Славиного. Он умер примерно в полночь. – Что за бред? – Гена устало потёр лоб, уже совсем перестав что-либо соображать, – то есть, кто-то убил его таким образом? Или он сам это сделал? – На пистолете только его отпечатки. – Значит, сам, – тяжело вздохнул Фарафонов. Он глянул через плечо: в коридоре Светло звонил кому-то и громко орал что-то в трубку, из всех слов Гена разобрал только "Слава" и "Замай". Фарафонов не мог понять, зачем Слава это сделал. Его карьера только достигла апогея, и в такой момент он почему-то решил застрелиться - что-то явно не сходилось. Из размышлений Гены вернул к реальности резкий голос одного из детективов: – Вы не знаете, с кем мог быть Вячеслав той ночью? – Что... Нет, нет, я не знаю, – мысли в голове путались и мешались в беспорядочную кучу. – Хорошо, – заключил мужчина, что-то запив в блокнот. – Стойте, – вдруг тихо произнёс Гена, и лёгкая тень улыбки тронула его бледные губы, – я знаю, с кем он был.