в рот

Андрея разбудил громкий звонок мобильного телефона, но спросонья он даже не смог разобрать, откуда этот звук, поэтому бестолково шарил рукой по поверхности прикроватной тумбочки. Наконец его поиски увенчались успехом, и он, взяв телефон вверх ногами, ответил на звонок. — Замай! — раздался чересчур громкий голос Вани, — ты слышишь меня? Андрей поморщился, болезненно потирая переносицу. — Да слышу я, слышу. Зачем орать-то так? — Ты не знаешь ещё? — Не знаю чего? — встрепенулся Андрей и только тогда обратил внимание на часы на стене: ровно полдень. Следующая ванина фраза его не на шутку испугала. — Светло, завязывай со своими шутками, — серьёзно произнёс Замай, — это нихуя не смешно. — Я шучу, по-твоему? Мне смешно? Сам посмотри, все паблики только об этом и пишут, — в голос Вани закрадывались истерические нотки; чувствовалось, что он уже на грани — пара фраз и будет истерика. — Я еду, — упавшим голосом сообщил Андрей, даже не представляя, на какой поезд ему необходимо сесть, чтобы сегодня добраться до Петербурга. Если Ваня не врёт, то… то Замай вообще не знал, что делать с такой правдой и как ему самому жить дальше. А Ваня не врал.

***

Вся лента и впрямь была забита только одним и тем же известием. Одним и тем же, каждый пост. Андрею то там, то тут приходили уведомления, сообщения и вопросы по типу «а правда ли это?». Но сам он не хотел верить в это. И реальность казалась большим кошмарным сном, но никак не удавалось проснуться. Больше всего Замай теперь не хотел возвращаться в Петербург, где везде бы речь шла только об одном изо дня в день. Впрочем, ему казалось, что даже в той залупе, в которой он находился сейчас, буквально все уже знали о произошедшем. Андрей выбухал уже не менее трёх бутылок какого-то дешёвого алкоголя, но легче не становилось ни на грамм. Это всё какой-то бред. Такого не могло случиться. Это розыгрыш. Наконец пришла мысль обзвонить знакомых и спросить их, правда ли это, хотя вряд ли вопросы имели смысл после заявлений крупнейших СМИ о рэпе и не только. Он стал набирать все номера подряд, которые находил на телефоне. Но, едва раздавался первый гудок, он бросал трубку, будто боясь услышать то, чего боялся больше всего на свете: — Да, Слава умер.