В коридорах Цитадели

Руки Морсова были сильными, крепкими и большими, как и его тело, ладони грубыми и шершавыми от работы и боёв на Дороге Ярости, в жёстких мозолях и даже в шрамах. Он легко мог держать Ану́ на весу, зажав только между собой и стеной, но даже последняя была не особо нужна. Через плотные военные штаны чувствовалось нечто твердое и горячее, большое, и девушка на мгновение заметила - она рада тому, что находится чуть выше. Впрочем, радость улетучилась сразу же, когда рука мужчины потянула за ворот тонкого платья, с треском разрывая его и оголяя маленькую грудь с розовыми стоящими сосками. Морсов подсадил Ану чуть выше, чтобы начать жадно вылизывать их, оставляя дорожки из стекающих капель слюны, затем больно кусая зубами и оттягивая вершинку, что в какой-то момент выступает несколько капель крови. Пока одна рука крепко держала за ягодицу, вторая легла на промежность, сжав ее через ткань трусов, но не прошло десяти секунд, как треснула и она, ненужным лоскутом упав на пол. Морсов делает всё быстро и четко, будто по чьей-то неслышимой никому команде, резко и больно. Пряжка ремня лязгает, штаны спадают чуть ниже колен, оголяя плоские, но накачанные ягодицы и сильные ноги, покрытые темными волос. Он натягивает Ану на член медленно, потому что она такая узкая, и это, черт возьми, сводит его с ума. Девушка, и без того упирающаяся в могучую грудь, покрытую слоем белой глины, теперь ещё сильнее пытается оттолкнуть его; от растягивающего ощущения внизу хоть и больно, но отчего-то приятно. Боец же прижимается сильнее, дышит чуть выше уха тяжело и часто, и выдыхает с рыком, когда, наконец, толкается бедрами вперёд, вводя член до самого основания. Стенки влагалища сжимаются вокруг него, а Морсов готов кончить прямо сейчас - настолько долго у него никого не было. Он выходит только наполовину, но двигается резко и быстро, сразу набирая темп, сжимает руками бедра так сильно, что костяшки его пальцев белеют. От частых толчков дыхание сбивается, становится жарко от того, что сердце перегоняет кровь быстрее, лицо и уши Ану горят, как и всё тело в целом, когда боль утихает, а внизу появляется приятно-жгучее чувство наполненности. Между ягодиц стекает несколько капель скользкой смазки, стоны больше не скрыть за сжатыми губами и они вырываются наружу, разносясь эхом по длинному коридору, высеченному в скале. Вместе с потом по спине и груди стекает глина, остаётся белыми пятнами на коже девушки, когда Морсов прижимается к ней особенно близко. Он звучно шлёпает Ану по ягодице, и она вскрикивает от неожиданности, сразу же закрывая рот ладонями, но проходящим мимо коридора, ведущего в тупик, итак понятно, что там происходит. Боец резко останавливается, но у девушки нет сил, чтобы испугаться того, что в нее снова кончат; она обмякла, приобняла его за плечи, тяжело дыша, пытаясь восстановить дыхание и сглатывая слюну. Морсов выходит из нее, опуская босыми ногами на пол, но они почти не держат девушку, словно стали не её ногами вовсе. Он разворачивает к себе спиной Ану за плечо, вжимая в холодную каменную стену щекой и грудью, сжимает в шершавых ладонях ягодицы и вновь входит в лоно полностью, но медленно, и у девушки снова подкашиваются ноги. Боец перемещает руку на бедро, быстро набирает темп, пока Ану кусает пальцы на своих руках, чтобы стоны не были слишком громкими. Морсов средним пальцем скользит между складочек, раздвигая их, прижимает его к клитору, затем зажимая его между пальцами так, что стало больно, но эта боль не такая яркая, нежели чувство наслаждения. Нескольких толчков, которые, казалось, достают до самого горла, было достаточно, чтобы, наконец, волна оргазма накрыла бойца, и он, прижав к себе таз Ану настолько, насколько это возможно, с громким выдохом кончил, запрокинув голову назад. К сожалению, стоит заметить, побег не удался.