О друзьях и медведях, строго конфиденциально

В изящно убранной Синей гостиной собрались четверо. В солнечный — впервые за месяц — лондонский полдень в высшем свете предпочитали обедать на выезде, устраивая пикники для семьи и широкого круга знакомых. Лишь четверо неразлучных друзей предпочли отказаться от приглашений ради общества друг друга. Итак, их было четверо. Рапунцель — дочь одного из самых знаменитых родов королевства — недавно овдовела, и лишь из уважения к ее горю в свете ей не припоминали, что брак герцогской дочери был мезальянсом. Впрочем, ее красота и флер романтики вокруг истории ее любви подогревал к Рапунцель интерес в глазах молодых представителей высшего света. Но то ли из-за приличествующего траура, то ли по велению пережитого горя Рапунцель не спешила появляться на приемах, предпочитая затворничество или общество старых друзей. Мерида — вторая девушка в небольшой компании — также была дочерью влиятельного герцога. Рыжеволосая шотландка отличалась буйным нравом и стремлением нарушать традиции, и потому вызывала осуждение в пуританском благовоспитанном обществе английской аристократии. Про Мериду ходили слухи, что в родном герцогстве она отказала всем кандидатам на ее руку, да еще так, как не принято в приличных домах. К примеру, говорили, что она победила потенциальных женихов в такой истинно мужской забаве, как стрельба из лука. Неудивительно, что связываться с безрассудной девицей лондонские кавалеры побаивались, а их матери и отцы не спешили приглашать девушку на званые вечера. Потому Мерида проводила сезон, занимаясь какими-то своими, неясными обществу делами и исправно врала в письмах к матери о том, как хорошо она ведет себя в свете. Иккинг тоже происходил из старого аристократического рода, но далеко не столь влиятельного, как семьи его подруг. Он так же редко бывал в свете, хотя его, разумеется, рады были принять в любом доме. Во время редких визитов в Лондон — после смерти отца на юношу легли многочисленные обязанности в родных владениях — Иккинг предпочитал заниматься своим предприятием по приручению диких животных, и успехи его резкими темпами шли в гору. Благодаря ему стало модно держать в доме не комнатных собачек и породистых кошек, а, к примеру, крокодилов и диких обезьян. Четвертым лицом в маленькой и дружной компании был молодой человек по имени Джек Фрост. Джек не мог похвастать ни громким именем, ни родительским капиталом, ни скандальными историями вокруг своего имени. Мало кто мог с точностью рассказать, чем занимается Джек и что входит в круг его интересов. Ходили слухи, что он правительственный агент. Правда, все расходились во мнении о том, на чье правительство он работает. Джек не играл на бирже, не был военным, как и не был охотником за приданым. Воистину, он был одной из самых загадочных и интригующих фигур высшего света Лондона в те далекие времена. За глаза про Джека отзывались не иначе как «этот Фрост», но стоило ему появиться вместе с Иккингом в одной из бальных гостиных, как молодые девицы увивались вокруг него в поисках ухаживаний и милого флирта, а мужчины старались вовлечь его в свои разговоры и непременно интересовались мнением на тот или иной счет. Одним словом, все собравшиеся в Малой гостиной шотландского особняка вызывали в обществе немало толков, и одним из интересовавших умы вопросов было то, что же связало двух герцогских дочерей, предприимчивого дельца Иккинга и темную лошадку Фроста. Мало кто знал, что Мерида, Рапунцель и Иккинг были дружны с самого детства, когда их родители познакомили своих детей на модном когда-то курорте. Позже, когда девушки постигали азы пения и литературы, а Иккинг учился в частном пансионе, в их компанию влился Джек — поначалу лишь как приятель Иккинга, про которого девушки вежливо спрашивали в письмах, но не горели желанием знать его лично. Но когда Иккинг красочно расписал, как Джек спас ему жизнь во время опасного катания на неокрепшем льду, Мерида и Рапунцель признали Фроста членом своей компании и уже не могли относиться к нему иначе, как к своему другу. Если бы можно было сложить письма всех четверых за годы их дружбы, толщина получившейся кипы могла бы превысить совокупную толщину рукописей всех законов Британского королевства. Трепетная и верная дружба создала меж ними такую неразрывно тесную связь, что казалось, будто они обладают одной душой на четыре тела. Наши герои так хорошо дополняли друг друга, что порой мечтали о том, чтобы объединить воедино все свои качества и стать сверхчеловеком. — Да что там сверхчеловеком, — Рапунцель отставила в сторону чашку, — мы можем стать сверхорганизацией. Ее слова могли бы скептически или же с подозрением воспринять все, кроме друзей. — Мы и так сверхорганизация, — заметила Мерида. — Иккинг, ты прислал записку, что хочешь о чем-то рассказать? Иккинг кивнул, но только он собрался с мыслями и открыл рот, чтобы начать свой рассказ, как за него выступил Джек: — У нашего дорогого друга возникли проблемы, — пояснил он, похлопав Иккинга по плечу. — Не знаю, интересуетесь ли вы деловыми рубриками в газетах, прекрасные дамы, но один человек, назовем его Бугименом, усиленно пытается подмять под себя всех дельцов Лондона. Мерида и Рапунцель дружно кивнули: конечно, про того, кого Джек назвал Бугименом, они не могли не слышать. Этот человек, дружный со столь высокопоставленными особами, что бросать на него тень подозрения было бы себе дороже, не сходил с уст общества около месяца. — Я думала, Бугимена интересует только биржа. Его спекуляции на фондовом рынке, пожалуй, одни из самых беспрецедентных в истории. Говорят, несколько разоренных им брокеров предпочли покончить с собой, чем сесть за растрату. А что уж говорить о вкладчиках тех банков, что были вынуждены заявить о своем разорении? Господин Бугимен тонко разбирается в операциях и всегда остается в выигрыше. Шутка ли, он владеет семью-восемью процентами акций всех ведущих банков, не говоря уже о его акциях на рынках меди, железа и золота… Но чем птица такого высокого полета может грозить нашему Иккингу? Рапунцель недоуменно пожала плечами, тогда как все остальные ошарашено хлопали глазами, изумляясь познаниям белокурой вдовы в рыночной экономике. Не было ясно, цитирует ли она слова своего отца или выдержку из газеты или сама разбирается в биржевой экономике, и Мерида хотела это уточнить, когда Джек поспешил пояснить: — Видишь ли, дорогая, предприятие Иккинга требует затрат. Сама понимаешь, что за доставку африканских животных надо платить, и даже оформление разрешения на ввоз стоит денег. В начале сезона Иккингу приходится обращаться за ссудой… — А в конце сезона он ее закрывает, — перебила Рапунцель. — Джек, милый, то, что ты говоришь, не открытие для наших с Меридой ушей. И то, что банковские проценты в этом году значительно выше, чем в прошлом, мы тоже знаем. Но, Иккинг, неужели они высоки для тебя? Иккинг помотал головой. Он даже не пытался скрывать, как поражен познаниями подруги детства. Рапунцель всегда казалась ему милой, доброй, прекрасной девушкой, но… и только. Подобно всем дочерям высокородных семейств, она не разбиралась в бизнесе, экономике, политике, и потому терпеливо слушала мужские разговоры, никогда не вникая в них. Сама же она могла поддержать разговор лишь тогда, как речь заходила о сплетнях, нарядах и театральных постановках. При всей той любви к подруге, которую питал Иккинг, он с терпением относился к ее узкому кругозору, тем более что ее доброта и ласковый взгляд удачно компенсировали ее ограниченность. Теперь же — Иккинг вздохнул — грех так говорить, но вдовство в некотором роде даже шло Рапунцель на пользу. По крайней мере, теперь в ней чувствовалась не только духовная сила, но и что-то такое, чему не находилось подходящего названия. Полгода назад вместе с Джеком и Меридой утешая убитую горем Рапунцель, Иккинг не мог предположить, как скоро она воспрянет духом. Словно бы всю свою боль, все свое горе и любовь к безвременно ушедшему супругу она вложила в самообразование. Иккинг не признавался себе, но такую Рапунцель он готов был носить на руках. — Конечно, нет, — пояснил он. — Я ждал поднятия процентов и был к этому готов. К сожалению, мистеру Бугимену пришлось не по душе само мое дело. Не далее как неделю назад он прислал мне письмо, в котором намекал, что дрессировка животных — неприбыльный бизнес, и сокрушался, что скоро меня будет ждать провал. — Провал? — воскликнула до того молчавшая Мерида. — Даже мой отец согласился приобрести у тебя медвежонка, а ведь после неудачной охоты он грозился расстрелять их всех! — Но все же кое в чем Бугимен прав: мода скоротечна. Я склонен был с ним согласиться и закрыть дело через два-три сезона, как мне пришло второе его письмо. В нем он прозрачно намекал мне, что натравит на меня министерские проверки, если я не соглашусь передать ему половину моих акций. И ни один подконтрольный ему банк не выдаст мне ссуду до того момента, как я не подпишу с ним договор. Девушки сочувствующе промолчали. — Самое противное в этой ситуации то, что я понятия не имею, чем могло заинтересовать Бугимена мое предприятие! Прибыль от него далеко не столь высока, чтобы привлечь его внимание. Ни для кого не секрет, что я вообще едва свожу концы с концами! — Погоди-ка, — Мерида нахмурилась. — У тебя есть причины бояться проверок? Сколько я была в твоих питомниках, так там везде чистота и порядок, животные здоровы и привиты, жалованье работникам выплачено, и налоги ты тоже исправно платишь… Конечно, в твое отсутствие за управлением отлично присматривает Джек, но мы с Рапунцель тоже держим все под контролем. — Какое недоверие, дорогая, — усмехнулся Джек, но было видно, что ему лестно внимание девушек. Джек был спокоен, зная, что если он проглядит что-то в деятельности предприятия, то девушки точно не пропустят это мимо своих любопытных глаз, и потому успеют предпринять меры. В конце концов, такой случай уже был, когда недобросовестный смотритель пытался пичкать крокодила опиумом. — Не знаю, — Иккинг пожал плечами. — Возможно, вы правы и я зря поднимаю панику, и все же чутье подсказывает мне, что все не так просто… — Значит, нам есть с чем бороться, — воинственно воскликнула Мерида, по-мальчишечьи взмахнув кулаками и решительно поджав губы. — Дорогой Иккинг, будь уверен, что мы это так не оставим! — Честно говоря, я думаю, что в данной ситуации нам стоит посмеяться над Бугименом, — Джек потер висок. — Пока мы не представляем, что он предпримет, рано принимать какие-то решения. — Посмеяться? — Мерида вскочила и уперла руки в бока, становясь похожей не на леди из высшего общества, а на базарную крикунью. — Ты предлагаешь нам смеяться, когда Бугимен собирается разрушить все дело жизни Иккинга?! — Нет же! — Джек тоже повысил голос, вопреки своему обыкновению. — Я лишь хочу сказать, что пока мы не знаем, с какой стороны ждать удара. Я предлагаю дождаться первого действия Бугимена и после ответить ему, а не пытаться отразить еще не начатую атаку! — А я предлагаю эту атаку начать! — Мерида выкрикнула эти слова настолько яростно, что Иккинг и Рапунцель переглянулись. Споры Мериды и Джека имели свойство затягиваться и выливаться в недельное игнорирование, что в данных обстоятельствах было некстати. — Если вы разругаетесь, мне придется вас чем-нибудь ударить, и я не посмотрю, что я девушка и махать кулаками мне неприлично, — Рапунцель мило улыбнулась, с достоинством держа в руках чашку чая. Ничего угрожающего не было в ее облике, но друзья знали, что она способна исполнить только что данное обещание, и сердито замолкли. — Можем ли мы как-нибудь узнать, что хочет предпринять Бугимен? — заинтересованно спросила Рапунцель. — Ждать нападения так волнительно… не лучше ли попытаться выяснить, что он для нас готовит? — Разумно. У меня есть знакомые среди его клерков. Думаю, что за небольшую плату они захотят мне помочь, — улыбнулся Джек. — А я могу взять на себя его прислугу, — Мерида лучезарно улыбнулась, не отставая по ширине улыбки от Джека. — Каким образом? — Дам своим горничным задание подружиться с секретарем Бугимена… что вы на меня так смотрите? — Почти половина твоих горничных в свои выходные присматривают за питомниками Иккинга, — напомнила Рапунцель. Впрочем, ее служанки и горничные ее матери занимались тем же. Если сами Мерида и Рапунцель не решались под видом медсестер или уборщиц проникать в питомники для животных, то для их служанок это не составляло труда. Хотя и сами герцогские дочери раз в неделю находили лазейки, чтобы своими глазами увидеть, как идут дела. — Да, в любом случае, я сама могу попасть в дом Бугимена под видом слуги. — Серьезно? — Джек хмыкнул. — Мерида, вы слишком узнаваемы из-за своего характера и волос. Но, даже если вы вздумаете побриться налысо и будете изображать немую, чтобы не ляпнуть какую-нибудь дерзость, вы все равно не сойдете за прислугу. — Почему это? — А вы не догадываетесь? Служанкам, знаете ли, приходится выполнять грязную работу, а вы, ваша милость, по воспитанию своему белоручка и неженка. — Серьезно? — в свою очередь усмехнулась Мерида. — Возьмите свои слова обратно, мистер Фрост, вы понятия не имеете о моем воспитании! Я умею многое из того, что вам не снилось: стрелять из лука, ловить рыбу, подметать… — А шить умеете? Милая моя, хочу вам напомнить, что горничным приходится много штопать, а кухаркам — готовить. Гувернанткам же… — Джек задумался. — Мерида, вы сумеете выдать себя за гувернантку? Ведь вас обучали пению, танцам, истории, литературе… Мерида скривилась. Обучали… Кажется, во время этих уроков она предпочитала развивать свою меткость, стреляя в воспитательницу жеваной бумагой. Конечно, родители старались дать дочери приличествующее воспитание, но что они могли поделать с ее нравом? Казалось, сам дух Шотландии, уличных забав и свободы мешал превращению Мериды в светскую барышню. — У Бугимена сын, — напомнила Рапунцель. — Не дочка, Джек, а девятилетний сын. Ему нужнее гувернер, а не гувернантка. — Так это ж отлично! — обрадовалась Мерида. — Если я выдам себя за мужчину, я смогу ездить с маленьким Бугименчиком верхом, учить его стрельбе и фехтованию! Да и военную науку я помню лучше, чем танцы. Короткий смех друзей при первых словах Мериды повис тяжелым молчанием, едва она договорила. Все трое отлично знали характер подруги и догадывались, что с той станется выдавать себя за мужчину. И, возможно, даже успешно. — Ты представляешь себе риск? — спросил Иккинг. — Мерида, стараясь помочь мне в делах, ты рискуешь потерять имя и репутацию. Более того, ты рискуешь свободой или даже жизнью! Кто знает, как поведет себя челядь Бугимена, если раскроется, что гувернер его малолетнего сына — женщина! — Так это если меня раскроют, — Мерида воодушевленно посмотрела на друзей, и во взгляде ее разжегся дикий огонек азарта. Джек только вздохнул. Если Рапунцель и Иккинг уже смирились с желанием Мериды и готовы были согласиться, то ему хотелось спорить. Беспокойство снедало его. Джек не мог поверить, что эта отчаянная Мерида захочет так рискнуть собой. А он? Неужели он будет пассивно отсиживаться в стороне? Нет, Джек не мог переложить всю опасность и важность их дела на хрупкие плечи девушки! — Тогда я тоже наймусь к нему, — предложил он. — Клерком? — Нет, личным слугой или конюхом. Я буду приглядывать за вами, Мерида. — Не надо за мной приглядывать! — возмутилась девушка. — В конце концов, Джек, мы что, в игры играем?! Чем быстрее мы раскусим планы Бугимена, тем быстрее избавимся от опасности. Так что ты берешь на себя его служащих, а я — домочадцев. — А я? — вмешалась в спор Рапунцель, которой совсем не хотелось оставаться в стороне. — Тогда я беру на себя полный присмотр за питомниками. Если Бугимен подошлет какого-нибудь отравителя, я должна буду помешать ему! А заодно узнаю у папы подробности биржевых сделок… Мало ли на каком фронте мы найдем оружие против Бугимена. Иккинг только вздохнул, благодарно целуя руку Рапунцель. Ему было совестно, что он возложил свои проблемы на друзей, и, в особенности, на девушек, которых по законам логики и уважения вообще стоило держать подальше от дел. Наверное, не стоило делиться с подругами своими сомнениями, но Иккинг привык, что они всегда говорили обо всем, что происходило в их жизни. И проблемы решали всегда сообща. И все же совесть снедала его. Он не привык чувствовать себя настолько не волевым человеком, чтобы за него все решали женщины. — Мне ты руки не целуешь, — со смехом в голосе нахмурилась Мерида. — Мне тоже, — поддержал ее Джек, и все рассмеялись. — Ладно, пора за работу, — Рапунцель первой поднялась из-за стола. — Иккинг, твоя задача беспечно крутиться на великосветских приемах и делать вид, что не чуешь опасности. Мы должны показать Бугимену, что ты не воспринял его угрозу всерьез. Иккинг снова вздохнул. И чуть позже, когда он и Джек посадили Рапунцель в ее экипаж и отправились искать извозчика, Джек ухватил друга за локоть. — Как они ловки, эти барышни! Не успеешь оглядеться, а они уже изменили мир… То ли еще будет. Иккинг пожал плечами. Занятый своими думами, он не обратил ни малейшего внимания на слова друга, и Джек вынужден был придержать хорошую шутку, пришедшую ему в голову на сегодняшней встрече, до лучших времен.