Письма

31.07.98

Привет. Здравствуй. Как твои дела? Как поживаешь? Я никогда не писал писем. Наверное, тут должно быть приветствие, но я слишком глупо чувствую себя, здороваясь с куском пергамента. Да и вообще, это всё большая глупость. Какого чёрта. *бумага сильно смята*

***

20.08.98

Я не знаю, когда всё это началось. Я просто не заметил, не понял. По началу я не хотел в это верить. Я отрицал это всеми своими силами: списывал на усталость, нервное истощение и ещё чёрт знает что. Понимаешь, я не хотел, чтобы всё так было. Не хотел, чтобы всё повторилось. Опять, опять, всё с самого начала. Я не хотел… Ты опять был на волосок от смерти и второй подобной потери я бы не пережил. Когда умерла она – твоя мать – силы это пережить я черпал из жажды мести, а потом как-то незаметно стал куклой в умелых руках кукловода. Отступать было уже поздно. Послать всё к чёртовой матери и уйти, скрыться, уехать в другой город, страну – вот чего я жаждал больше всего на свете. Забыть. Появился ты и мне захотелось выть от отчаяния, когда я увидел твои глаза. Её глаза. Они снова смотрели на меня. Она смотрела на меня вновь через тебя и, клянусь, я видел в них столько укоризны, обиды и непонимания. Она словно спрашивала: «За что?» И тогда я решил: я не смог защитить её, но я сделаю всё возможное, чтобы её жертва не была напрасной, чтобы ты остался жив. В твоих жилах течёт её кровь, ты смотришь на мир её глазами, ты проживаешь жизнь, подаренную ею и ценою её жизни сохранённую. Она не могла оборваться столь рано. Я не мог этого допустить. Всеми силами я старался отгородить тебя от опасности: плясал под дудку старого интригана, рисковал своей шкурой, играя роль верного слуги, иногда мне даже приходилось следить за тобой. О, как это унизительно, быть нянькой у вздорного мальчишки, который вечно суёт свой нос туда куда не следует! В такие момент ты чертовски напоминал мне своего отца - такой же несносный, возомнивший о себе Бог весть что. Я терпеть тебя не мог. Нет. Я тебя ненавидел. Терпел всё это ради Лили, а ты словно специально лез на рожон. Вновь и вновь. – Да когда же это всё уже прекратится? – спрашивал я себя, не находя ответа, - Когда же он угомонится и перестанет постоянно куда-то лезть?

Я соврал. На самом деле я знал отве *клякса* прос. Просто боялся его озвучить. Смерть.

***

15.09.98

Для меня начинать писать письмо очень трудно, но труднее его заканчивать. Мысли роятся в моей голове словно пчёлы. Каждая норовит вылететь быстрее, чем её подруга, совершенно не желая становится хотя бы в какое-то подобие строя. Раньше такой проблемы никогда не стояло. Я всегда мог похвастаться способностью трезво мыслить в любой ситуации. Ты стал тем, кто смог вывести меня из равновесия. С тобой я, словно, сам становлюсь глупым мальчишк *клякса* собным нормально формулировать свои мысли. Отчасти по этой причине я никогда не перечитываю свои письма. Меня тошнит от того, что я тут пишу. От того как я это пишу. Но больше всего меня тошнит и повергает в ужас это то, кому я пишу. Больше всего меня тошнит от самого себя в этих письмах. От жалкого, никчёмного, ни на что не способного. Я словно вернулся опять в те года, когда был студентом и как собачонка бегал вокруг твоей матери, тщетно облаивая Поттера. От тебя меня тоже тошнит. Герой. Спаситель нации. Ты повсюду: улыбаешься с первых полос газет, провожаешь взглядом с листовок, расклеенных в Косом переулке, в моих мыслях, снах, я даже вижу тебя перед собой, стоит только закрыть глаза.

***

10.10.98

Всё. С меня хватит. Я устал. Это невыносимо. Я уезжаю. *клякса*олго. Я реш*клякса*вить пост директора и покинуть Англию. Новый директор Хогвартса – Минерва Макгонагалл.