Не могу забыть тебя.

      Лежу на кровати в целой куче бумаг, журналов и страничек из них, которые приглянулись мне больше всего. Справа от меня лежит телефон, на который с поразительной частотой приходят смс от сестры, с которой я советуюсь на счет выбора дизайна интерьера шатра. Точнее она со мной. Я уже стала забывать чья это на самом деле свадьба. Иногда представляю, а что, если это действительно была бы моя свадьба? И это я бы спрашивала совета у сестры. Лежа рядом со мной, так же бы готовился к свадьбе Андрей. Мы бы много спорили на счет всяких мелочей, но в итоге все равно бы приходили к компромиссу. Сейчас я уже не думаю об этом с такой же глубокой печалью, с какой думала месяц назад, но обида и грусть никуда не делись. Я так и не смогла его простить. Тысячу раз задавала себе один простой вопрос: я до сих пор люблю его? И я не могла ответить. Я и сейчас не могу.       Не могу сказать, что разлюбила его. Это не бывает так быстро. Я вспоминаю наши лучшие моменты, и от этого больно щемит сердце. Но когда я вспоминаю, как он предал меня, во мне вспыхивает обида, которая перекрывает все те положительные моменты, которые мы пережили вместе. Поэтому я не знаю. Я в который раз запуталась.       В воздухе играет приятная мелодия иностранной песни, моей любимой на данный момент, которая уже неделю стоит на повторе. Она создает мне настроение, которого мне давно не хватало. Настроение беззаботности и спокойствия, когда тебя ничего не гложет, когда можно просто жить и не думать обо всяких казусах, что творятся в жизни. Правда это чувство слишком кратковременное, чтобы по-настоящему насладиться им – всего три минуты, но мне хватает и их.       Сестра присылает фотографию. Она сидит на диване, напротив телевизора, рядом с ней лежит мужская нога. Я: "Ты когда-нибудь покажешь мне своего жениха?" Таня: "А вот и нет. Ты же своего нам не показывала."       Усмехаюсь, покачивая головой. Вот же задница. Я: А вдруг твой жених не подходит под дизайн шатра, который я выберу? Таня: Не беспокойся, я проконтролирую, чтобы он вписался."       Смеюсь сама над собой. Беру в руки картинку из журнала "Свадьбы звезд" и отправляю ей фотографию белоснежного шатра с белыми атласными ленточками, свисающими с деревьев, белыми скатертями, туго натянутыми на столы, стянутые золотыми кольцами у ножки, белые стулья, перевязанные светло-розовыми лентами и бантиками; на каждом столе стоят букеты бежевых и белых роз в красивом обрамлении; над столами висят золотые гирлянды – все настолько красиво, что я уже завидую сестре.       Она отвечает через минуту. Таня: "Отлично! Завтра едем за платьем и к тамаде. Повторная беседа."       Я блокирую экран телефона и зарываюсь лицом в простыню. Я не жалею, что согласилась быть свидетельницей на свадьбе сестры, но это так сильно выматывает, что на домашние дела совсем не остается времени. Из последних сил встаю с кровати, собрав все журналы и визитки в кучу и перекладываю их на стол. Телефон тут же вибрирует, и я подхожу, чтобы сообщить сестре, что пошла спать, но вижу на экране совсем другое имя. Миша: "Привет, можно я заеду к тебе?"       Тупо пялюсь в экран, даже не догадываясь, зачем он хочет приехать. Всю неделю я пыталась общаться с ним максимально по-дружески, но получалось достаточно сухо, видимо я сильно перестаралась. Я не хотела обидеть его после всего того, что он для меня сделал, но и не хотела давать надежду на какие-то возможные отношения. Я не хотела снова видеть надежду в его глазах, а самой испытывать чувства к совершенно другому человеку. Не могу снова отказать ему, решив, что и так сильно помотала его за неделю. Я: "Конечно, приезжай."       Быстро застилаю кровать и иду на кухню ставить чайник. Заглядываю в холодильник, и обнаружив, что там ничего нет, бегу в комнату, чтобы надеть джинсы и сбегать в магазин, как раздается дверной звонок. Уже? Он что, стоял под дверью?       Отбрасываю джинсы за кровать и иду к входной двери. Дергаю за ручку и вижу Марвина с легкой улыбкой на лице и тортом в левой руке, которую он поднимает на уровень моих глаз.       — Привет. А я не один. Надеюсь, ты не против такого гостя, – говорит он, заходя в квартиру. Я ухмыляюсь, закрывая дверь. Пытаюсь не флиртовать с ним, но оно получается само собой. Как от этого избавиться?       — Конечно, не против. Тем более у меня нет ничего к чаю.       — Ну вот и отлично.       Я беру в руки торт и отношу его на кухню, пока Миша разувается.       Открываю крышку, нарезая его на кусочки. Когда закипает чайник, разливаю кипяток по чашкам и отдаю одну Мише, который уже сидит на стуле. Не хочу спрашивать, зачем он приехал, подумав, что это будет грубо и жду, пока он заговорит первый. Так и происходит.       — Ну, как тебе первая рабочая неделя? Не сильно грузят? – спрашивает парень, отпивая из чашки. Я ставлю свою напротив, но не прикасаюсь ни к чаю, ни к торту. Нет никакого аппетита.       — Да не особо. Я, конечно, не привыкла работать с таким количеством людей, но с документами у меня никогда проблем не было. - говорю я, складывая руки на груди. Шатен тихо посмеивается, поставив полу-пустую кружку на стол. Он трет костяшки пальцев и постоянно облизывает губы. Он что, волнуется? Тут точно что-то не так.       Жду его основной причины для визита, но он молчит.       — Ты, наверное, думаешь, что я сошел с ума, – тихо говорит он, робко ухмыльнувшись, покачиваясь на стуле.       Я сижу молча, не зная, что сказать. Предчувствую что-то очень нехорошее. Что-то, что добавит мне в голову еще одну проблему, над которой я буду думать, не имея возможности поспать.       — Ты о чем? – спрашиваю я, удивившись его смущению. Я вообще первый раз вижу его таким. – Что-то не так?       — Ты меня избегаешь? Я догадываюсь, что это из-за корпоратива, но я думал, мы все утрясли. Я еще раз прошу прощения, но последнюю неделю, я не понимаю, что происходит. Я что-то сделал не так?       Черт. Я, кажется, только усугубила ситуацию своим дурацким способом не обидеть его. Не понимаю, что со мной не так? Почему я все время делаю только хуже?        Опускаю взгляд на свои пушистые носки и поджимаю ноги к себе. Не знаю, что ему ответить. Я как будто провалилась в какую-то яму, в которой теряют связь с мозгами.       — Миш... Все так, я просто... Не знаю, как себя с тобой вести, – говорю правду, но снова ненавижу себя за то, что говорю не подумав. Может, не надо было рубить с плеча? Может, стоит в который раз, подумать, прежде чем ответить?       — А что изменилось? Все ведь по-прежнему, так же как и было, – говорит он, усаживаясь в кресле поудобнее. Я вижу, как ему прибавляется уверенности, а из меня она стремительно убывает.       — Я не знаю. Я просто пыталась не обнадеживать тебя, – решаю отвечать по-честному, чтобы не держать в себе столько всего. Я уже просто устала.       — На что обнадеживать? Лиз, я же объяснил - то, что было на корпоративе, осталось там. Я не хотел отпугнуть тебя или намекнуть на что-то. Все по-прежнему. Мы – друзья, – я вижу, с каким усилием он произносит все это, как его лицо меняется, хотя он хочет выглядеть уверенным в своих словах. Он просто хочет меня успокоить. На самом деле видно, что все, что он говорит – чистая ложь. Я не хочу его расстраивать так же, как и он меня. А еще я очень благодарна ему, что он не вываливает все это на меня, что он понимает, как мне будет сложно переварить все это. Поэтому соглашаюсь с его словами.       — Да. Я поняла, – леплю на лицо улыбку и киваю ему. Надеюсь, выглядит убедительно.       — Ну вот и отлично. Ладно, тогда до завтра? – он встает со стула и проводит рукой по волосам. Очень знакомый жест. Я тоже поправляю волосы и скрещиваю руки на груди.       — До послезавтра, – улыбаюсь, поправляя его.       — А-а, черт. Забыл самое главное. В общем, мне выдали два сертификата на курсы по рисованию. Не хочешь составить мне компанию? Это как раз завтра. Чисто по-дружески, – добавляет он, подняв руки в сдающемся жесте, когда я с подозрением смотрю на него. Но сама сдаюсь быстрее его. Он слишком обаятельный и милый, чтобы не поддаваться его способности пользоваться этим.       — Ладно. А во сколько? – провожаю его взглядом, пока он выходит за двери.       — В семь. Я подъеду в 6:30, – он улыбается, а я киваю, прощаясь с певцом.        Не знаю, чем все это закончится, но отказав ему сейчас значило бы, что я действительно отказываюсь с ним общаться. А я дорожила дружбой с ним.        Закрываю дверь и иду на кухню убирать со стола. Моя чашка чая и кусок торта так и остаются нетронутыми.       К вечеру снова созваниваюсь с сестрой и уточняю детали. Мне придется забрать ее, потому что до сих пор неизвестный мне жених соизволил уехать к родителям и оставить сестру без машины. После недолгих шутливых возмущений все же соглашаюсь с Таней и говорю, что заеду в девять, не оставляя себе шансов выспаться как следует в свой долгожданный выходной. Через несколько минут сон снимает, как рукой, и сколько я ни пытаюсь заснуть, ворочаясь в кровати, у меня ничего не получается. Решив сделать небольшую влажную уборку, иду в ванную, чтобы намочить тряпку, как слышу глухой стук в дверь. Почему-то сразу вздрагиваю, жутко испугавшись. Не уверена, что этот кто-то мой знакомый, которому стоит открывать дверь, но не проверить не могу. Откидываю тряпку в раковину и максимально тихо подхожу к двери, чтобы меня было не слышно с той стороны, после чего аккуратно заглядываю в глазок. Почему-то не удивляюсь, что никого не вижу. Кто-то просто закрыл рукой обзор на лестничную площадку. Сглатываю, даже не зная, что делать.       Решив, что не буду рисковать и открывать дверь, я на цыпочках отхожу от двери, но отойдя на пару сантиметров слышу мужской голос, от которого меня передергивает.       — Романова, я знаю, что ты там! У тебя горит свет! Открывай, – нетрезвый голос с небольшими проблесками икоты выдает сам себя. Я вскидываю брови, в изумлении пялясь на закрытую дверь. Снова делаю попытку посмотреть в глазок. На этот раз вижу мужской силуэт, исполняющий корявый поклон из-за потери координации. Теперь не раздумывая открываю дверь, тут же натыкаясь на скорчившегося от боли Егора. Он держится за лоб и тихо, несвязно матерится.       — Решила отомстить? Могла бы и помедленнее открывать дверь. Между прочим, та дверь была деревянной.       С небольшой ноткой жалости смотрю на него и уже хочу извиниться, но вспоминаю, какой он был буквально вчера и на меня накатывает очередная волна злости.       — Смотрите, кто пожаловал! Мистер хамло, – хмурюсь, когда он, покачиваясь, заходит в коридор. Такое впечатление, что у меня не квартира, а проходной двор. Сколько человек бывают здесь в течение дня?       — Не поясничай. Вообще-то, было бы... – он не спеша икает, опираясь рукой о стену, и не торопясь снимая кеды. – Было бы не плохо извиниться. Ты меня чуть не покалечила.       — Чуть-чуть не считается, – про себя спрашиваю, чего там еще калечить, но ему, конечно, так не отвечаю. — Егор, ты пьяный.       — А то я не знаю, – он чертыхается, когда чуть не приземляется на пол пятой точкой, еле удержав равновесие. Я уже собираюсь придержать его за руку, чтобы он не упал, но вовремя сдерживаюсь. Черт, у меня уже плывут мозги, хотя он еще ничего толком не сделал. Вся моя одежда, в виде майки и теплых носков тут же пропиталась его запахом. И несмотря на то, что он в нетрезвом виде, запах до жути приятный.       — Чего пришел то? – спрашиваю, скрещивая руки на груди, потому что мои руки, не подчиняясь мозгу, тянутся к нему.       — А что у меня есть какой-то другой повод? Нахамить, конечно. Я же мистер хамло, – говорит он с раздражением, и я поняла, что разбудила того самого заносчивого и агрессивного Егора, которого не хотела видеть больше всего. Он скидывает второй ботинок куда-то в сторону, по-моему, за комод. Когда выпрямляется, смотрит на меня пронизывающим взглядом. — Что, выгоняешь? Марвина ждешь? Понимаю, понимаю. Я помешал вашей, – он снова икает, – тайной встрече.       Я вскидываю брови, чуть закатывая глаза, чтобы показать, что меня раздражает он и то, как он себя ведет. Хотя мне просто обидно от того, что блондин появляется у меня дома именно в таком виде и начинает нести чушь. И зачем он вообще пришел? Действительно нахамить? Тогда я его не держу.       — Да, помешал, и что? Думаешь, я не смогу тебя выгнать? – я подхожу к нему и отталкиваю назад, уперевшись ладонью в его крепкий торс. Он не сдвигается с места, хотя я думала, что Егор достаточно хлипко держится на ногах, и лишь самодовольно ухмыляется, чуть прикрыв глаза. Он стоит на месте, а моя рука по-прежнему у него на груди. Тут же отдергиваю ее от него, но Булаткин успевает перехватить руку с удивительной скоростью.       — А ты думаешь, сможешь? – нагло спрашивает парень, и я хмурюсь, когда он сильно сжимает запястье.       — Отпусти, Егор. Ты себя не контролируешь, – серьезно говорю, пытаясь заставить его взглядом отпустить мою руку, но у меня ровным счетом ничего не получается. Его помутневший взгляд оказывается намного проницательнее, чем мой трезвый.       — Рядом с тобой я не могу себя контролировать, – одна фраза, брошенная им в неадекватном состоянии, вызывает во мне странную волну радости и легкости, которая наполняет меня с головой, погружая в свой мир. Теперь он придвигает меня к себе, и как бы мой мозг не сопротивлялся, я не могу взять себя в руки и отодвинуться. Это просто невозможно.       – Тебе не следовало бы встречать гостей в таком виде. Марвин, знаешь ли, тоже не железный. Скоро он придет?       Мгновенное возвращение разума в мою голову переигрывает ситуацию. Я вырываюсь из его цепких лап и отхожу подальше, чтобы снова не попасться в его сети и не наделать еще больше ошибок, чем я могла сделать.       — Да, скоро. Уходи, пожалуйста, – я выдавливаю из себя эти слова, удовлетворенная, что хоть сейчас я поступаю правильно.       Он с улыбкой качает головой и начинает идти на меня. Я медленно отхожу назад, пока не упираюсь в стенку, но тут же отхожу в сторону, заскакивая в комнату и быстро накидывая шелковый халат. Он заходит за мной и останавливается в дверях. Я оказываюсь в ловушке. Чтобы выйти отсюда, мне нужно будет отодвинуть его, но прикоснувшись к нему, не знаю, получится ли у меня отойти в сторону.       — Как же все-таки хорошо у тебя получается врать, – Булаткин поправляет прическу – в его стиле, – и все так же продолжает стоять в проеме, отрезав мне все пути отступления, все канаты, по которым бы я смогла пройтись, выбравшись на свободу. – У кого училась?       – А у тебя издеваться отлично получается. И хамить. И портить настроение. У тебя, оказывается, очень большой список умений. Чего я еще не знаю? – спрашиваю с легким раздражением от того, что не могу выйти. Что я сама же себя и закопала.       – Ты многого не знаешь. Но я могу продемонстрировать, – у него заплетается язык, и от этого смешно. Но все желание смеяться пропадает, когда он начинает двигаться в мою сторону, закрывая за собой дверь.       — Егор, уходи. Уйди, пожалуйста, я прошу тебя в который раз, – умоляю, хотя душа рвется наружу с криком "Обними меня и никогда больше не отпускай!" О какой любви к Андрею может идти речь? Осталась одна обида, которую не в состоянии заглушить ничто. О какой любви к другому человеку вообще может идти речь, когда я не знаю, как отсюда выйти, потому что боюсь прикоснуться к Булаткину и больше никогда не отойти от него.       — А я в который раз тебя не послушаюсь. Какая жалость, –самодовольно говорит он, продолжая двигаться ближе ко мне. Меня тут же пробирает дрожь, и я вжимаюсь в стенку, когда он подходит достаточно близко для того, чтобы прикоснуться ко мне.       — Егор, пока не поздно, – прошу в последний раз, и готовлюсь бежать, потому что дверной проем теперь свободный. Могу закрыться в ванной. И позвонить кому-нибудь, чтобы его забрали. Чтобы я снова никого не предавала и не чувствовала себя последней стервой. Хотя даже если сейчас я поступлю правильно, это всепоглощающее чувство никуда не денется. Оно теперь со мной навсегда.       — Как ты не поймешь? – спрашивает он, приближая лицо ко мне, и томно дышит мне в шею, проводя пальцами по моей руке снизу вверх. На меня накатывает целая стая мурашек, не собирающихся покидать мою кожу. По телу разливается приятное тепло, кожу покалывает от его нежных прикосновений. Все. Я его пленница. Теперь я не смогу уйти.       — Что не пойму? – спрашиваю, переводя сбившееся дыхание. Голова уже совсем отключилась, я ничего не понимаю и отказываюсь думать. Я снова упала в ту яму без связи с реальностью, но теперь он преградил мне выход и там. Я не выберусь отсюда.       — Что уже давно поздно. Поздно вспоминать о том, что правильно, а что нет, Лиза. Я не могу. Не могу, – он прикасается губами к ямочке за ухом, а у меня подкашиваются ноги, и я чуть не падаю, но его руки подхватывают меня за талию, прижимая к себе. Когда мы прикасаемся друг к другу всеми возможными точками соприкосновения, чувствую себя такой легкой и одновременно такой тяжелой от эмоций и чувств, захлестнувших меня. – Я не могу все время смотреть на тебя на работе и ничего не предпринимать. Не могу, черт возьми, видеть, как вы со сраным Марвиным держитесь за руки и разговариваете. Не могу контролировать себя рядом с тобой. Ты видишь, до чего ты меня довела? – он поднимается к моей щеке и целует ее нежным прикосновением губ, плавно переходя к основной цели. Замерев над моими губами, он затаивается, наблюдая за тем, как я извиваюсь от его прикосновений. Теперь хочу еще больше его раззадорить. Хочу, чтобы он действительно перестал себя контролировать.       — Чего еще ты не можешь? – спрашиваю его, прерывисто дыша, играя с ним глазами и прикусывая губы.       Он еще крепче впивается в меня руками и чуть подбрасывает меня вверх, я быстро ориентируюсь и обвиваю его талию ногами, откидывая голову назад, предоставляя ему больше места для поцелуев.       — Не могу постоянно не вспоминать запах твоей кожи. Не могу не помнить, какие мягкие у тебя губы и как ты цепляешься за меня, когда я обнимаю тебя. Я не могу забыть тебя, Лиза, – последние произнесенные слова буквально вытолкнули меня из реальности. Я действительно была одурманена его словами. Он был моим алкоголем, который в считанные секунды опьянил меня и отключил все мысли, до пика обострив чувства.       За секунду придвигаюсь к нему еще ближе и прикасаюсь своими губами к его. Тянущая боль внутри и его слова побуждают меня к активным действиям, и я зарываюсь руками в его мягкие волосы, чуть потянув их назад, отчего парень рычит, отрывая меня от стены и двигаясь к кровати. Он аккуратно укладывает меня на постель и отрывается от меня, скидывая футболку в сторону. В следующее мгновение я уже прижимаюсь к его голому торсу, а Егор стремительно стягивает с меня халат и майку, припадая губами к моим ключицам, двигаясь ниже. Хватаю его за голову и оттягиваю его за волосы, поджав пальцы на ногах.       Ты снова попалась, Лиза. Снова на те же грабли.

***

      Просыпаюсь от неприятного гудка телефона, который действует на нервы. Смотрю на время.       2:37       Оборачиваюсь назад и вижу Егора, мирно посапывающего рядом, обхватив меня за талию и придвинув к себе. Мне невероятно тепло и спокойно в его объятиях, и я чувствую себя самой счастливой. До того момента, как вспоминаю, что же натворила и вижу напоминание об этом на экране телефона.       Звонит Аня.       Я привстаю на локте, нехотя отодвигаясь от Булаткина, и непонятно зачем, придерживая одеяло на груди. Не знаю, как я буду с ней разговаривать. Не знаю, как мне вообще теперь с ней общаться. Проклинаю себя за слабость характера, которая позволила мне совершить эту ошибку снова, но тогда я просто не представляла себе, как отодвинуться от него. Как позволить ему прекратить. Немного подумав, провожу пальцем по дисплею и прикладываю телефон к уху.       — Да? – говорю полусонным голосом и тут же откашливаюсь. Егор убирает руку с моей талии, и мне предоставляется возможность сесть.       — Лиз? Прости, что разбудила, пожалуйста, – она тихо всхлипывает в трубку и переводит дыхание. Черт, она что плачет?       — Что случилось? – спрашиваю я, но оглянувшись, понимаю, что же на самом деле случилось.       — Мне так хреново, Лиз. Можно, я приеду? Мы поругались,– шепчет она, пытаясь не разрыдаться в голос.       Я откровенно не знаю, что делать, но застываю на месте, когда слышу последние слова. Они поругались. Они поругались, черт возьми, и он пришел ко мне! Пьяный. Теперь-то все понятно. Просто в очередной раз навешал мне лапшу на уши, а я, как последняя дурочка повелась на его обаяние.       Куда она приедет? Сюда? Попить вместе с голым Егором чай?       Блин, блин. Что делать то?       — Давай, лучше я приеду? Чего тебе по городу в таком состоянии мотаться? - спрашиваю я, ненавидя себя все больше за вранье. За чистое вранье.       — Ладно, жду.       Подруга скидывает трубку, и я оглядываюсь назад.       Егор уже не спит, а сидит прямо за мной, тупо пялясь мне в спину.       — Что-то случилось? – спрашивает блондин, пододвигаясь ко мне. От него по-прежнему сильно пахнет алкоголем. Теперь уже могу отодвинуться от него. Теперь я понимаю, что все что он говорил – наигранная ложь.       — Ты случился, Булаткин! – кричу я, не стесняясь спящих соседей, разворачиваюсь к нему. – Ты бросил ее? Ты, черт возьми, бросил ее и пришел ко мне, перед этим накатив для смелости? Ты обманываешь ее! Ты придурок, Булаткин!       Егор сидит, непонятно нахмурив брови, и смотрит на меня.       — Романова, ты сбрендила? – он встает с кровати и начинает одеваться. – Припадок? Могу в больницу отвезти.       — Какой же ты... – на глазах наворачиваются слезы, и я швыряю в него подушку. Чувствую себя обманутой и использованной. Почему еще несколько часов назад я считала себя особенной и действительно любимой, а сейчас разбитой и никому ненужной? Почему все меняется за считанные секунды?       — Подонок? Согласен. Ты не первая, ты не последняя, кто мне это сказал. Ничего нового, – блондин быстро накидывает на себя футболку и выходит в коридор. Он действительно бросил ее и пришел ко мне? Наплевал на ее чувства? Наплевал на мои? – Счастливо оставаться!       Меня трясет, я не могу сдерживаться, и когда хлопает дверь, взрываюсь в рыданиях. За наслаждением и призрачным ощущением счастья всегда следует полное опустошение. Пора бы это уже запомнить. Просто физика.       Откидываюсь на кровать и закрываю глаза ладонями. Какая же я дура! Ну почему? Почему я постоянно подчиняюсь его воле? Почему я не могу держать себя в руках? Почему я все время обжигаясь, каждый раз снова лезу рукой в огонь? Почему я каждый раз плюю на совесть и принципы и позволяю ему пользоваться мной? Мне это нравится? Я мазохистка? Почему, черт возьми?!       Спустя нескольких минут моих бессмысленных рыданий, я вспоминаю, что обещала Ане приехать и поддержать ее. Фактически, это как попросить помощи у дьявола. Ты ждешь от него помощи, но даже не подозреваешь, на что он действительно способен.       Я предала ее, но по-прежнему смотрю ей в глаза и не краснею. Бегу ей помогать, а она даже не чувствует, что я воткнула ей нож в спину, и втыкаю его снова и снова, проворачивая по часовой стрелке. Как она не чувствует боли? Обмана? Может, пора сказать ей, что у нее из спины торчит металлический наконечник? Может, хватит обманывать подругу? Может, пора раскрыться и закрыть этот вопрос раз и навсегда?       Встаю с кровати, утирая слезы и иду к холодильнику, чтобы взять бутылку виски, припасенную для особого случая. Кажется, он настал. Без бутылки я точно не обойдусь.       Переодевшись в первую попавшуюся одежду, выхожу на улицу с бутылкой под мышкой и завожу машину.       Буквально через пятнадцать минут добираюсь до ее дома, но остаюсь сидеть в машине.       Сейчас или никогда.       Сейчас я потеряю подругу.       Я знаю, она не простит меня.       Но так я хотя бы не буду чувствовать себя лицемерной тварью.       Буду честной, но ужасной подругой.       Ужасным человеком.       Открываю бутылку и делаю несколько крупных глотков. Алкоголь неприятно обжигает горло и в глазах тут же мутнеет. Моргаю несколько раз и открываю дверь машины.       Вдох.       Выдох.       Закрываю машину и иду к подъездной двери. Через считанные мгновения стою на пороге ее трехкомнатной квартиры. Как только поднимаю на нее свои зареванные глаза, встречаю встревоженный и печальный взгляд. Такие же красные глаза, как мои. Отдаю ей бутылку, и мы в молчании проходим на кухню. Она садится на стул и, открыв бутылку, пьет из горла так же, как я пару минут назад. После морщит лицо и выдыхает.       — Он мне изменяет, – четко говорит она сорванным голосом.       Вздрагиваю от того, как она это сказала. Подруга пристально смотрит на меня, как будто я уже все ей рассказала. Как будто мы уже потеряли ту связь, которой были соединены долгие годы.       — Откуда ты знаешь? – спрашиваю брюнетку, как будто оправдываясь. Черт возьми, это слишком сложно эмоционально. Я вся трясусь, а еще ничего не сказала. Снова берусь за бутылку и отхлебываю. Во мне еще слишком мало алкоголя, чтобы раскрываться. Я не знаю, как буду вести себя потом и как буду чувствовать себя. Я не знаю, как себя будет чувствовать Аня, но точно знаю, что нельзя ее больше обманывать.       — Это не важно. Просто знаю. Ты должна мне помочь, – Аня откидывается на спинку стула и внимательно смотрит на меня. Она уже не плачет, подруга абсолютно спокойна.       — Как? – тихо интересуюсь я. Почему у меня такое впечатление, что она все знает? Такое впечатление, что она просто проверяет меня?       — Нужно проследить за ним. Ты ведь все время на работе. Отслеживаешь его, знаешь, когда, куда он уезжает. Ну как, поможешь? – Аня отодвигает бутылку в сторону, а вот я пью еще. Это сложнее, чем я думала. Гораздо сложнее.       Сглатываю, чтобы более менее успокоиться, но внутри все замирает, с каждой секундой кровь леденеет в жилах все сильнее и сильнее. Под ее пристальным взглядом, я как будто превращаюсь в ледяную фигуру. Статую. Ту Лизу, которую она помнила до этого. Честную и отзывчивую. Которая никогда бы не предала подругу.       — Помогу, – это вырывается изо рта до того, как я успеваю подумать над ответом. На меня тут же взваливается целая скала, состоящая из одного только чувства вины и стыда. Какая же я мерзкая. Теперь я не смогу сказать ей. И снова уйду отсюда с тяжеленным грузом на плечах.       — Ну вот и отлично. Ты как? Как работа? – интересуется Аня, как будто не было только что этого разговора. Как будто я только что не обрекла себя на вечную кару. Как ни в чем не бывало.       — Не плохо. Хотелось бы лучше, но и так сойдет.       Разговор получается донельзя сухой. Чувствую, что не будет у нас больше прежних посиделок и разговоров по душам. С этого момента мы совершенно чужие друг другу люди.       — Я к родителям завтра утром уезжаю, – говорит подруга после долгой паузы. – Не могу больше находиться рядом с ним. Предатель, – она опускает взгляд вниз и закрывает глаза.       — А свадьба? Ты не придешь? –спрашиваю я, отставляя бутылку в сторону. Кажется, я еще безвольнее, чем думала.       — Нет, я позвоню и предупрежу Таньку. Передай ей удачи. И чтобы не волновалась и не передумала в последний момент, – грустно говорит брюнетка и встает со стула. – Спасибо, что приехала, – она подходит ко мне и стискивает в объятиях. – Ты единственная, кто со мной, когда мне плохо. Ты настоящая подруга, Лиз.       На глазах наворачиваются слезы, но я держусь, как могу. Мне слишком тяжело. Я просто не хочу больше это чувствовать. Но не могу сказать ей.       — Ты тоже, Аня, – мы стоим обнявшись, но ее лицо за моей спиной искренне улыбается, а мое с грустью и злостью на саму себя покрывается холодными слезами.

***

      Просыпаюсь в восьмом часу утра от того, что в голову резко отдается ноющая боль. Приоткрыв глаза, вижу что я на диване в Анином зале. Напротив лежит сама подруга собственной персоной. Девушка не спит, а копошится в телефоне, и как только я привстаю на локтях, переводит свой взгляд на меня и слегка улыбается.       — Я уже хотела тебя будить. Тебе звонила сестра, просила передать, что вы встречаетесь на полчаса раньше, – я хватаю свой телефон и еще раз проверяю время. Черт!       Тут же вскакиваю с кровати и бегу в ванную. Мне нужно быть у ее дома через полчаса, а до этого еще нужно заехать домой, чтобы переодеться в нормальную одежду и привести себя в порядок.       Вылетаю из квартиры, коротко попрощавшись с подругой, через несколько минут после того, как выхожу из ванной. Достаточно быстро добираюсь до своего дома, и у меня остается буквально десять минут на то, чтобы переодеться и накраситься. Рыщу в поисках нужного кардигана, но никак не могу его найти. Как это всегда бывает в моменты, когда я жутко тороплюсь, ничего не получается, и в итоге, я делаю совсем не то, что хотелось бы и нервничаю еще больше. В конце концов, напяливаю на себя клетчатую бело-синюю теплую рубашку и джинсы с совсем ненужными дырками и подворотами в такое время года, но другой одежды я просто не могу найти. Собираю волосы в конский хвост, а на макияж так и не остается времени, и я выпрыгиваю из подъезда за пять минут до того, как мне нужно быть у дома Тани. Забываю дома телефон, но уже не собираюсь возвращаться.       В кожаной куртке и этих дурацких летних джинсах совсем не тепло, но садясь в машину я быстро согреваюсь.       Подъезжаю к подъезду Тани, опоздав всего на 6 минут. Я думала будет намного хуже. Она уже стоит на улице, кутая руки в рукава осенней куртки. Быстро запрыгивает в машину и целует меня в щеку.       — Доброе утро, опоздунья, – говорит сестра с шутливым укором.       — Если бы ты только знала, где я успела побывать, и с какой скоростью двигалась последние полчаса, ты бы так не говорила, – смеюсь я, нажимая на педаль газа.       Всю дорогу болтаем обо всякой чепухе, по радио играет приятная мелодия. Я пытаюсь поддержать разговор, но мысли находятся совсем в другой реальности. Сегодня мне еще хуже, чем вчера. Вдобавок к той душевной ерунде сейчас у меня еще и жуткая головная боль.       Мы приезжаем к кафе, в котором договорились встретиться с тамадой вовремя, и когда заходим внутрь, его еще нет. Я успеваю поесть, потому что времени на завтрак у меня точно не было, как и на все остальное. Через несколько минут к нам подсаживается мужчина в солидном дорогом костюме и почему-то с очень знакомым мне лицом. Он смотрит только на меня, с легкой улыбкой, коротко кивнув Тане.       — Ну, привет, Романова, – говорит мужчина и протягивает мне руку.       Я сначала непонятливо смотрю на него, а потом на сестру. Сотни лиц, которых я когда-либо видела в своей жизни сейчас мелькают у меня в голове, но за считанные секунду их бесконечный поток прекращается и передо мной вспыхивают самые неприятные воспоминания выпускного вечера.       — Не узнала? Богатым буду. Никита. Никита Миронов, – он берет мою руку в свою и чуть прикасается к ней своими губами.       Я просто застываю на месте и не знаю, что делать. Что, простите? Никита Миронов? Парень, в которого я была влюблена несколько школьных лет, и который отшил меня на выпускном – тамада на свадьбе моей сестры? Я поднимаю на него свой взгляд. А он совсем не изменился. Такой же красивый и дерзкий. Такой же обаятельный и наглый. И наверняка такой же придурок, каким был. Зеленые глаза, от взгляда которых я пряталась, кучерявые темно-каштановые волосы, которые мечтала потрогать, и татуировка на шее – все так же. Те же сильные руки с выпирающими венами, на которые я всегда обращала внимание, высокая и стройная фигура. Я как будто на несколько секунд попала на тот самый выпускной вечер, где меня так сильно унизил этот самый Миронов.       Я, не раздумывая, встаю из-за стола, оставляя пару купюр за свой завтрак, и, развернувшись, иду в сторону выхода. Больше всего не ожидала от сестры такого. Она, черт возьми, знала, как я пережила всю это катавасию после выпуска, и позвала его на свадьбу? Ладно, на свадьбу, но зачем она потащила меня с собой на встречу? Она совсем сдурела? Я слышу, как она кричит мне вслед и собирается догнать меня, но за нее это делает кое-то другой. Я чувствую тяжелую руку на своем плече еще до того, как открываю входную дверь. Рефлекторно поворачиваюсь к нему лицом и уже хочу плюнуть в его наглую рожу, как он поднимает руки в сдающемся жесте.       — Спокойно, спокойно. Я вообще-то извиниться хотел, не убегала бы так быстро, – говорит шатен без капли сожаления. Все с тем же наглым тоном, что и всегда. Почему меня окружают такие люди? Или они всегда меня окружали? Со школьных лет?       — Да пошел ты, – громко говорю ему и с гордым видом покидаю кафе.       Бывший одноклассник остается стоять внутри, но через несколько секунд ко мне выбегает сестра, накидывая куртку.       — Лиза! Стой! – кричит Таня, быстро перебегая через дорогу. Я останавливаюсь у самой машины. –Подожди!       Я сглатываю и жду, пока она подойдет.       — Может, не будешь горячиться? Я знаю, надо было предупредить тебя. Я виновата.       Я опускаю на нее свой разгневанный взгляд и открываю рот, но тут же понижаю тон относительно того, каким я сейчас хотела закричать на нее.       — Конечно, ты виновата! Как тебе вообще пришло в голову встретить меня с ним в такой обстановке, не предупредив?! Ты с ума сошла? – ругаюсь на сестру, но тут же выдыхаю, потому что никогда не могла долго обижаться на нее.       — Я знаю, прости. Прости, я не знала, что ты так отреагируешь. Просто, я подумала, что он успешный, богатый, вы давно знакомы, почему бы не попробовать?       Я приоткрываю рот, остолбенев от ее фразы. Почему бы не попробовать? Она что, издевается?       — Попробовать? Таня, он унизил меня перед целой кучей людей! Он задел мои чувства, а теперь ты предлагаешь мне попробовать? Как ты вообще могла до такого додуматься? – открываю дверь машины, чтобы сесть внутрь и согреться.       — Лиз, ну прости. Да, я дурочка. Не обижайся, пожалуйста, – она делает умилительное извиняющееся лицо, какое делает каждый раз, когда косячит. А я каждый раз прощаю ее именно за это лицо. Хитрая задница.       — Жду тебя в машине, – залезаю на водительское сидение и с громким хлопком закрываю дверь. Сестра кивает мне и бежит обратно в кафе.       Прикладываю холодные руки к лицу и глубоко вздыхаю. Что еще сегодня такого должно случиться, чтобы я была шокирована больше, чем сейчас? Такое вообще бывает? Бывают люди в большем шоке, чем я сейчас?       Осознаю, что на протяжении всей свадьбы я буду лицезреть его фигуру в главной роли на празднике после молодоженов.       Сестра выходит из здания через полчаса после того, как последний раз зашла. За ней тут же выходит Миронов, и я в тайне слежу за тем, куда он направляется. Подойдя к черному БМВ, он садится внутрь. М-да. Машина и правда крутая. И это все крутое, что у него только может быть.       — Торопилась, как могла, – говорит сестра, когда садится в машину.       — Думала придется дольше ждать, – говорю я и выезжаю с парковки. – Тебе Аня уже сказала?       — Да, мы сегодня утром созванивались. Ты у нее ночевала? Я звонила тебе, а она взяла трубку и сказала, ты спишь.       Я только киваю, вспоминаю, что в мою обязанность теперь входит следить за Булаткиным и докладывать все Ане. О ком я буду докладывать? Что я буду говорить?       Ало, Аня? Время – час ночи, Булаткин пришел ко мне домой. Мы переспали. Как уйдет, напишу.       На светофоре прикрываю глаза и смотрю на сестру из-под опущенных ресниц.       — Что он говорил?       — Ничего особенного. Когда сел, сказал, что сам виноват, а дальше все про свадьбу.       Выдыхаю, успокаиваясь все больше. Надеюсь после свадьбы я никогда больше его не увижу.

***

      Если бы я только знала, что примерка свадебного платья занимает столько времени, ни за что бы в жизни не согласилась пойти с сестрой. Я уже несколько часов сижу в кресле с бокалом шампанского, пока Таня меряет различные модели платьев, которые ей предлагают несколько женщин – администраторов. Когда она сказала мне "примерка свадебного платья", я почему-то подумала, что ее платье уже готово, и ей нужно просто примерить его и проверить, все ли сшито хорошо. Но оказалось, что все далеко не так, как я думала.       В воздухе играет приятная спокойная мелодия. Это единственное, что помогает мне до сих пор не сорваться и не накричать на кого-нибудь. Я так вымоталась и устала.       Сейчас сестра стоит передо мной в чересчур пышном платье с таким утягивающим корсетом, какой я даже представить себе не могла.       — Ну как тебе? – спрашивает она.       — Предыдущее было лучше, – коротко говорю я, залезая в карман за вибрирующим телефоном.       — Ну да, эта модель не ваша. Вам нужно что-то более свободное, – девушка опять убегает на склад и приходит с другим платьем, а сестра снова пропадает в примерочной на несколько минут.       — Да? – отвечаю на звонок, даже не посмотрев, кто это.       — Лиз, привет, – узнаю Мишин голос и тут же улыбаюсь. – Я подумал, может пораньше встретимся? Я просто уже освободился, погуляем где-нибудь, посидим в ресторане. Ты как? –спрашивает парень, а я приоткрываю рот от собственной забывчивости.       Я совсем замоталась. Все, что случилось сегодня ночью и утром совсем выбило меня из колеи.       — Ми-и-иш... Прости, пожалуйста, но у меня не получится сегодня. Я с сестрой моталась по магазинам, так устала, – знаю, что снова отталкиваю его от себя, но... может, это и к лучшему? Может, так и надо? Чтобы не мучить его.       — А-а, ну ладно, – слышу в голосе неподдельную грусть, и тут же жалею о сказанном, – Тогда в следующий раз. Пока.       Он первым отключает звонок, и я даже не успеваю попрощаться. Черт. Кажется, теперь он обиделся.       — Ну и как тебе не стыдно? – говорит сестра сбившимся, от стараний застегнуть очередное платье, голосом. – Мало того, что не рассказываешь мне про своего Мишу, так еще и динамишь его.       Я вздыхаю, отставляя бокал на тумбочку.        — Во-первых, нет никакого "моего" Миши, – говорю я раздраженно, – а во-вторых, я слишком устала, чтобы ездить с ним по ресторанами и мастер-классам.       — По рестора-а-а-нам? Ну ты точно дурочка, Лиза. Такой парень! Рестораны, какие-то мастер-классы, а ты? – говорит сестра, выходя из примерочной.       — Какой парень? Ты даже не знаешь его! – говорю я, а сама с восхищением смотрю на Таню. Это лучшее из всех, что я видела. Оно не белое, но и не бежевое – что-то среднее, со открытыми плечами и спущенными широкими лямочками, расшитое кружевами и чуть-чуть золотыми пайетками, с пышной сетчатой-полупрозрачной юбкой. Я влюбилась в него.       — Бери! - говорю я, восхищенная этой красотой.       — Да, вам правда, очень идет, –говорит одна из администраторов. – А еще нижняя юбка отстегивается и можно будет остаться в короткой, если эта вам надоест.       Таня еще несколько минут крутится перед зеркалом, оглядывая себя с ног до головы, но потом поворачивается к продавцам и кивает.       — Беру это.       Те с облегчением выдыхают и с победными улыбками бегут на кассу, чтобы достать чехол для платья. Таня закрывается шторкой примерочной и спустя пару мгновений выходит в своей одежде, держа в руках свое свадебное платье.       Свадебное платье.       Кажется, я до сих пор не могу осознать, что моя сестра выходит замуж.