Не могу забыть тебя.

pov Егор

      Стою, как вкопанный. За несколько секунд в мозгах проносится огромный поток мыслей, но главный вопрос, бесконечно повторяющийся в голове, это – "Что, блять?!", а второй, не менее эмоциональный – "Какого хера она опять туда поперлась?" Хоть я и знаю ответ, не перестаю задаваться этим вопросом. Еще один, который я отчаянно пытаюсь заглушить, это – "Почему меня вообще заботит, куда Романова поперлась?"       Марвин стоит напротив и непонятливо смотрит на меня. Такое впечатление, будто я в курсе, что происходит. Это же он у нас принц–спаситель! Вот пусть сам у себя и спрашивает, в чем дело.       — Егор, ты в порядке? – спрашивает он, тряся меня за плечо. Я вырываюсь из его рук и хмуро оглядываюсь вокруг.       Жизнь в офисе кипит, все носятся туда-сюда. Галя – администратор, которая именно так записана у меня в списке контактов, пару раз проносится мимо нас с кипой каких-то бумажек. Мимо снуют сотрудники лейбла, раздаются телефонные звонки, на которые Галя пытается отвечать в перерывах между пробежками из кабинета в кабинет. Вижу вдалеке Клаву и Кристину с хохотом обсуждающих какую-то фотографию в телефоне. Все чем-то заняты. А я тупо стою и не знаю, что, блять, делать?!       По пока не понятным даже мне причинам, кидаю полу-злобный взгляд на Марвина, разворачиваюсь и пулей вылетаю из офиса, почти бегом направляясь к машине. Не знаю, что я сейчас собираюсь делать и даже не буду об этом думать. Не знаю, зачем я это делаю. Не знаю, с какими словами я снова завалюсь к ней в квартиру, но понимаю, что не сделать этого я не могу.       Она, черт возьми, чуть не пострадала от рук этого ублюдка.       С силой сжимаю руль, когда сажусь в машину. С той же силой стискиваю зубы и, ударив рукой по рулевому колесу, откидываюсь на сидение, пытаясь успокоиться.       Я не понимаю, почему меня так беспокоит ее состояние. Первая мысль, которая проскочила у меня в голове, когда Марвин рассказал мне о произошедшем в клубе, это "как она?" Какого черта я думаю о том, как она? Насколько ей сейчас хреново от произошедшего? Как она это переживает? Почему я, блять, задумываюсь об этом? Почему?        Понимаю, что я не должен сейчас никуда ехать. Должен поехать домой и провести время с Аней, потому что именно она моя девушка. Я прекрасно понимаю, что если сейчас поеду туда и начну расспрашивать ее о самочувствии, просто лишний раз сделаю шаг не в ту сторону. Еще больше запутаюсь, а потом снова не буду знать, что делать.       Почему эта девчонка, единственная, кто умеет так грубо отвечать мне? Почему она считает, что она особенная? Почему, сука, она цепляет меня этим? Это должно меня раздражать. Должно. И это раздражает меня. Но только потому, что я не могу с этим справиться.       Жму на педаль газа и выезжаю с парковки, так и не разобравшись у себя в голове. Пока еду, мысли совсем чуть-чуть проясняются. В голову приходит одна максимально дурацкая идея. Я догадываюсь, как на нее может отреагировать и Лиза, и Аня. Но по-моему это единственный способ прекратить встречи с Романовой. А именно это мне сейчас и нужно.       Захожу в подъезд и поднимаюсь на нужный этаж. Замираю перед дверью в нерешительности, но тут же нажимаю на кнопку дверного звонка, чтобы не передумать.       Дверь открывается не сразу, и за этот промежуток времени меня снова успевает захлестнуть злость. Как только вижу ее безразличное лицо, внутри что-то холодеет. Этот ублюдок ей так сильно навредил?        Откидываю эти мысли из головы, пытаясь сосредоточиться на том, о чем решил с ней поговорить. Но как обычно все мои планы идут лесом.       — Какого черта, Романова?!       Она спокойно разворачивается от меня и молча уходит в сторону кухни. Вскидываю брови, не зная, что и думать. Ей уже наплевать на меня? Как обычно «приперся в мою квартиру и начал орать» я сегодня не услышу?       Меня беспокоит слишком много чего. Мне не нравится, что она не начала, как обычно кричать в ответ. Она просто молча развернулась и ушла. Что-то в ней поменялось. Причем сильно.       Мне не нравится, что я опять приперся к ней в квартиру, хотя сейчас это и по делу. Меня раздражает, что из-за того, что мы встретились с ней не в то время и не в том месте, я не могу ничего предпринять в ее сторону, хотя мне очень хочется, что я вопреки всем своим принципам снова обманываю Аню.       Я следую за ней на кухню и встаю напротив, смотря ей прямо в глаза, когда она без привычного раздражения спрашивает:       — Что опять? – вижу ее чуть приподнятые ровные брови и поднимаю свои в ответ. Что опять? Все-таки, передо мной прежняя Лиза. Вымотанная обстоятельствами, но все та же сильная и независимая. Вдруг вспоминаю, что почувствовал, когда Миша рассказал мне о вчерашнем вечере, и о том, по какой причине я вообще изначально сюда направился.       — Что опять за страсти мне Марвин рассказывает? – кричу, хотя понимаю, что мои вопли здесь ни к чему. Но как обычно, я просто не в состоянии сдержать эмоции.       Понимаю, что реально волнуюсь за нее. Блять, да по-моему, волнуюсь больше, чем за Аню. Так не должно быть. Просто не должно.       Что-то громко щелкает. Она снова разворачивается ко мне спиной и берет чайник в руки, наполняя кружку кипятком.       — Какие страсти? Ты о чем? – снова максимально спокойно спрашивает она, но уже с удивлением. В смысле, какие? Что, уже все забыла? Да тебя чуть не изнасиловали, девочка!       Она берет из шкафа еще одну кружку, видимо, предназначенную мне. Значит, хочет выпить со мной чая? И даже не спрашивает?       По каким-то неведомым причинам раздражаюсь еще больше. Я, блять, весь на нервах, не знаю, как она себя чувствует, волнуюсь, а она «какие страсти»?       — Что опять случилось в этом гребанном клубе? – только повышаю тон голоса, потому что с каждой секундой раздражаюсь все больше. Еще никто из противоположного пола не доводил меня до таких эмоций. Мы с Аней ругаемся, и в этот момент она просто меня бесит, бесит ее поведение и крики, а с Лизой по-другому. Меня раздражает не она, а то, как я волнуюсь за нее, а ей пофиг. Ей видите ли, нет дела до меня, а я опять приперся и достаю своими криками!       — А тебе какое дело? – грубо спрашивает девушка, и я, хотя это не совсем логично, понимаю, что все в порядке. Если она начала отвечать мне, так же, как и я ей, значит между нами все по-прежнему очень плохо. Что мне, в принципе, и надо. Но как и всегда, ее колкие ответы задевают меня, и я злюсь еще больше.       — Мне есть дело, Романова! Какого хера ты вообще опять туда поперлась? Тебе прошлого раза не хватило? – злюсь сам на себе за то, что в очередной раз не могу сдержаться. Она все еще стоит ко мне спиной, но после моих последних слов разворачивается, держась за стойку.       — Я думаю, что ты – последний, чье мнение по этому поводу меня интересует, – коротко говорит она и с вызовом смотрит на меня. Отлично. Теперь она явно показала, что ей наплевать на меня. А мне не наплевать! Мне не наплевать на тебя!       — Блять, Романова! Ты дура? Тебя чуть снова не изнасиловали в этом вонючем туалете, а ты ведешь себя, как последняя стерва! – лезу рукой в волосы, как делаю всегда, если я зол. Подсознательная привычка, от которой никак не могу избавиться.       Меня просто разрывает на кусочки. Почему мне это надо больше, чем ей? Почему мне не насрать на нее? Почему, сука?!       — А ты-то чего добиваешься? Вместо того, чтобы спросить, как я, –приперся и начал оскорблять и орать на меня! А теперь я – стерва! Отлично! – взрывается она, и тем самым я понимаю, что ей на самом деле тоже не все равно. Это меня успокаивает, и я выдыхаю. Я должен был спросить, как она? А я, блять, зачем еще приехал то?       Она несколько секунд со злостью смотрит на меня, а затем снова отворачивается, проделывая какие-то махинации с чаем. Снова делаю глубокий вдох и выдох. Пытаюсь привести себя в нормальное состояние. Покричать, мы покричали, но я ведь приехал поговорить. Без понятия, на что рассчитываю с этим предложением, но не знаю, как поступить по-другому.       Злость вмиг куда-то улетучивается. С легкой ухмылкой смотрю на нее. Совсем не умею себя контролировать.       Егор, ты просто беспринципная скотина.       Пытаюсь бесшумно подойти к ней, но по ее вздрагиваниям, понимаю, что она слышит мои шаги. Когда подхожу вплотную, прикрываю глаза, уткнувшись носом в ее шею.       Держи себя в руках, Булаткин. Главное, держи себя в руках.       Лиза дергается в сторону, но я вовремя перехватываю ее руки и ставлю на место, заглядывая ей глаза. Они темны, как пропасть, в которую смотришь, и мозги за секунду отключаются, когда видишь такую глубину.        — Думаешь, я просто так пришел и начал орать? – спрашиваю, пытаясь говорить спокойно и не выдавать своих настоящих эмоций. Потому что находясь прямо рядом с ней, максимально близко, я не могу думать ни о чем другом. Чуть отодвигаюсь, чтобы постараться не упасть в эту самую пропасть.       Она опускает взгляд в смятении и смотрит куда-то вниз. Вдруг снова пытается вырваться, но я крепко держу ее за плечи. Не выйдет, Лиза. — Думала сбежать? Не получится, Романова. Ответь на вопрос. Считаешь, что я пришел просто так? – продолжаю затуманивать свои мозги, прекрасно понимая, что мне это не нужно. Я должен сейчас же отодвинуться, и поговорить нормально. На расстоянии вытянутой руки. Должен. И она должна. Но никто не делает даже попытки пошевелиться.       — Зная тебя, далеко не просто так. Покричать. Покричал? Тогда уходи, – шатенка поднимает на меня глаза и неуверенно почти шепчет эти слова.       Внутри меня две половины. Одна пронзительно орет, что я, бессовестная сволочь, которая сейчас же должна отпустить девушку и сказать, что нам больше не следует видеться. Другая умоляет меня не отодвигаться от нее и продолжать вдыхать приятный аромат ее кожи и волос, продолжать смотреть в бездонные карие глаза и слышать, как она нервно дышит. И на какое-то время побеждает вторая половина.       Сосредоточенно смотрю на нее и еще на чуть-чуть придвигаю свое лицо к ее. Она сглатывает, и наконец-то я вижу, что она просто не может сопротивляться мне.       — Думаешь, пришел покричать? – спрашиваю, шепча ей это на ухо, и чувствую, как она заметно дрожит от моих действий. Я просто не могу остановиться. Не могу, сука! Просто возьмите и отодвиньте меня от нее! Сам я не смогу.       Она, как будто прочитав мои мысли, все-таки вырывается из моих цепких рук. Не знаю, как ей это удается, но девушка отходит подальше. Все-таки в ней побольше самообладания, чем во мне.       — Неправильный ответ. Хотя возможности покричать на тебя я никогда не упущу, – с улыбкой и легким прищуром говорю я, и когда она берет две кружки и ставит на стол, опираюсь о столешницу. — Ты будешь чай или как? – размеренным тоном говорит она. Я вскидываю брови. Делает вид, что ничего не произошло. Это очень правильно. Слишком правильно. Настолько правильно, что я снова хочу все испортить.       — Что, даже не хочешь меня выгнать? – не знаю, зачем спрашиваю это. Не контролирую свою речь, просто говорю, о чем думаю, и что хочу. Чуть покачнувшись, засовываю руки в карманы.       — Ну ты же все равно не уйдешь, – обреченно говорит она, и я низко смеюсь, но быстро становлюсь серьезным.       — Конечно не уйду. Я вообще-то поговорить пришел, – вспоминаю, с какими мыслями звонил в дверь и смотрю на то, как она с удивлением смотрит на меня.       — О чем? – она сглатывает, и тут та самая первая половины берет бразды правления в свои руки. Не знаю, как сказать ей о том, о чем я хочу. Но как только произношу это, то понимаю, что выбрал самую ужасную формулировку.        — Мне не нравится, что ты общаешься с Аней, – напряженно говорю я и делаю шаг в сторону, скрещивая руки на груди.       Она вслед за мной серьезнеет и не менее уверенно говорит:       — Повторяю ещё раз: мне без разницы что тебе нравится, а что нет. Так что если это все, уходи.       Как будто это не она только что дрожала от моих прикосновений. Во мне внутри снова закипает знакомое чувство, которое я испытываю только с одной в мире девушкой. Наша манера разговора слишком быстро меняется, что я даже не знаю, как ответить. Она встает со стула и ставит кружку в раковину, включая воду.        — А ты думаешь, я предлагаю тебе какой-то выбор? – не знаю, как еще ответить, чтобы поставить ее в тупик.       — А ты думаешь, мне вообще есть дело до того, что ты мне предлагаешь? – в который раз увиливает она. Я постоянно пытаюсь завести ее в ловушку, чтобы она не знала, что ответить, чтобы краснела и смущалась от того, что побеждаю в нашей схватке. Я постоянно пытаюсь сделать это, но она, черт возьми, просто не дает мне это осуществить!       — Романова, какого черта ты ведешь себя, как последняя сука? – срываюсь на оскорбления, потому что нет больше слов. Почему она? Почему она одна может ставить меня на место, которое она сама и выбирает? Почему, когда я думаю, что управляю ей, на самом деле, она управляет мной?       Она в который раз разворачивается ко мне лицом. В глазах – злость и раздражение. Мое любимое сочетание. Жду очередного не менее обидного ответа, хоть мне и хочется, чтобы она проиграла. И я его получаю.       — Это я сука? Это ты, как обычно заявился ко мне в квартиру и начал предъявлять непонятно что! Тебе не нравится, что я общаюсь с Аней? Ну, извини меня, мы знакомы, сколько я себя знаю, и из-за какого-то идиота, как ты, я не собираюсь прекращать нашу дружбу! Так что сука, Булаткин – это ты!       Когда она произносит все это, внутри щелкает какой-то переключатель, и я будто не слышу всего этого. Просто смотрю на нее, на то, с какой злостью она все это выговаривает и как четко и уверенно говорит. Движения ее губ завораживают, и я как последний идиот смотрю на то, как изящно они двигаются, даже когда говорят какие-то неприятности. Когда она заканчивает свой эпос, я уже не могу сдержаться. Первая, моя адекватная половина, просто улетает с порывом ветра, нагнанным ее речью. Я пытаюсь устоять на месте, но когда двигаюсь вперед, матерюсь сам на себя.        Я больше не могу.       Просто не могу бездействовать.       Все цепи вмиг оказываются сорваны.       Делаю большой шаг вперед и наваливаюсь на нее всем телом, прижимая к столешнице, перекрывая все пути побега. Как только мое лицо оказывается в опасной близости от ее, не медлю и касаюсь своими губами ее, настойчиво и по-хозяйски. Она совсем не сопротивляется, и меня это радует. Чуть приподнимаю ее, усаживая на столешницу, а она послушно обвивает меня ногами. Когда провожу рукой по ее спине, внутри проносится какой-то светлячок, который сжигает изнутри. Просто не могу остановиться. Двигаюсь рукой к застежке ее бюстгальтера и прерываю наш поцелуй. Она – просто что-то нереальное. Ни с кем еще я не чувствовал такого, когда тебя будто пожирает изнутри чувство, что ты не должен этого делать, но одновременно ты желаешь этого больше всего на свете. Смотрю в ее глубокие глаза и с головой падаю в эту пропасть.       Спускаюсь чуть ниже, обыскивая губами все уголки ее гибкой шеи. Мои руки поднимаются к вороту футболки, чтобы молниеносно стянуть ее с нее. Уже вижу, как она красива. Но что-то прерывает меня. Этим что-то оказывается знакомый голос, прорывающийся сквозь пелену затуманенных мыслей.        — Ли-и-иза! Я пришла! Ты на кухне?        Отрываюсь от нее, пытаясь отдышаться. Когда вижу ее испуганный взгляд, останавливаюсь и так же встревожено смотрю на нее.