Hollow and Protector

— Король. — Хичиго перевел взгляд на Куросаки и усмехнулся. — Что это нашло на тебя? — А... Да. Извини. — Шинигами мотнул головой и потер ладонью лоб. — Дело в том, что ты упал и больше не двигался. И по твоему состоянию казалось, будто ты был на грани... Даже не знаю, как объяснить... Не жизни, но близко. А ещё мне показалось, что ты меня звал. — Показалось. — Быстро проговорил Пустой, отводя взгляд левее. – На самом деле, я отравился гребаным ядом в лаборатории не менее гребаного ученого. И эта херня вызывала иллюзию твоего самого большого страха. — И чего же ты боишься? — С интересом спросил Ичиго, невольно склонившись ближе, и Зангецу, ухмыльнувшись, приблизился тоже. — Умереть. Теплое дыхание щекотнуло розоватые губы Ичиго. Взгляд гелиодоровых очей занпакто потемнел, завораживая и запрещая смотреть на что-то иное, зрачки гипнотизирующее пульсировали, то расширяясь, то сужаясь до размеров песчинки, и... — О, ну это понятно. Инстинкт выживания, да? — Ичиго резко отстранился и повернулся в сторону Нелл, не обратив внимания на звук песочного плюханья. Когда он обернулся обратно, Пустой как-то дернулся, обворожительно улыбаясь и незаметно счищая с языка песок. — У меня есть одна мысль. — Вау. — Не язви. Ритуал консо может сработать на умершем духе? Ладонь, отряхивающая серые песчинки с белоснежного косоде, замерла. — Э-э, вопрос хороший. Ты хочешь..? — Да. — Ичиго решительно нахмурил брови. — Нелл умерла страшной, жестокой смертью, и её тело, к тому же, было... — Веки на мгновение опустились, чтобы скрыть мелькнувшую во взгляде тяжелую муку, — ...самым мерзостным образом... Измордовано. Я хочу упокоить её, чтобы она отправилась в Сообщество душ. Начала новую, яркую, хорошую жизнь. Возможно, она станет шинигами. И мы... встретимся. Хичиго молчал, глядя на своего шинигами, как-то враз... повзрослевшего. Ичиго было уже двадцать с копейками лет, он давно не выглядел как подросток, но сейчас, в этот момент, стал ещё больше напоминать взрослого мужчину, пережившего множество жизненных тяжелых обстоятельств, которых прошел с честью и достоинством. В груди Пустого что-то дрогнуло. Ичиго сжал рукоять занпакто крепче, чтобы скрыть дрожь руки; кадык двинулся вверх-вниз-вверх, по щеке скатилась капелька пота. Пальцы отодвинули пряди цвета весенней травы в сторону, открывая остатки лба, и кончик рукояти коснулся кожи. — Я... Даю тебе возможность уйти в Сообщество душ от имени шинигами, Бога Смерти. Упокойся же... И к огромному удивлению обоих, печать на лбу Нелл засветилась, и её тело рассыпалось миллионами голубых искр, которые взлетели вверх и растворились в небесах. — Невозможно... — Прохрипел Хичиго, наблюдая за танцем рейши в ночном небе. — Это же... — Давно пора привыкнуть, что мне удается совершать невозможное. — Ичиго засмеялся, и в этом смехе ясно чувствовалось облегчение и счастье: он смог спасти душу ребенка, который пал жертвой несправедливого решения. — Что ж, хорошо. Одно мы сделали. Теперь нам нужно найти убежище. — Есть идеи? – Зангецу наблюдал за тем, как Ичиго поднял Гриммджоу, придерживая его за талию и перекинув руку через шею. — Да. Лес Меносов. Ты знаешь, где это? — Нет. Но память Пустого подскажет. — Хорошо. Ичиго следовал за своим Пустым, который развлекался вовсю: активировав маску, он дико хохотал и поджигал смертоносным залпом Серо задницы адьюкасов, которым не повезло встретиться на его пути, и полусгоревшие трупы добивались острыми когтями. Белое косоде уже давно перепачкалось в слизи, как и длинные платиновые пряди, но в душе Ичиго все это почему-то не вызывало отвращения. Возможно, все дело было в том, что он принял истинную сущность своего меча, принял уже давно, поэтому такие поступки не вызывали никаких эмоций. Пусть делает что хочет, раз это приносит ему удовольствие. Проход в Лес Меносов был обнаружен методом тыка, когда Хичиго напал на очередную дырявую тварь, и компания всем скопом провалилась под песок, чудом не напарываясь на торчавшие кристаллические ветви. К счастью, приземление вышло довольно мягким: Ичиго рухнул на Гриммджоу и возблагодарил небеса за то, что вспыльчивый арранкар без сознания. — Ты как, Король? — Деловито полюбопытствовал Хичиго, держась на стволе дерева при помощи когтей на ногах и руках, выглядя как... ящерица? Впрочем, если вспомнить ранние образы Пустого, то... — В порядке. — Выдохнув, Куросаки поднялся на ноги и взвалил на себя тело Джагерджака вновь. — Постарайся найти какое-нибудь безопасное место. — Е-есть. — Протянув с дьявольской ухмылкой, Хичиго исчез в сонидо, появляясь то на одном дереве, то на другом, двигаясь воистину с кошачьей изящностью и ловкостью, скаля окровавленные клыки и время от времени оглашая пространство своим неповторимым безумным смехом. Сразу было видно, что это чудовище в своей стихии. «А ведь ему этого всего не хватало.» — С некоторой досадой подумал Ичиго, завороженно наблюдая за грациозными прыжками Хичиго. — «Он не был счастлив там, дома...» — Король. — Шинигами вздрогнул, когда над ухом раздалось интимное шипение. — Я углядел неподалеку отсюда пещерку... — Кромки уха коснулся кончик шаловливого языка, и даже не глядя, можно было понять, что Белый ухмыляется. — Там мы можем остановиться. — Тогда... — Куросаки невозмутимо обернулся и застыл, увидев лицо Пустого совсем близко от своего, настолько близко, что их дыхания переплетались в одно, а губы почти соприкасались. Это мгновение растягивалось целую вечность, и когда Хичиго подался вперед, Ичиго пошел дальше, не обратив внимания на очередное плюханье позади и рычащие ругательства. — Мы идем туда. Искомая пещера находилась в десятке метров от земли, и как отметил для себя рыжий, это была довольно удачная позиция для обзора местности. Правда, внутри было немного холодно, да и встала проблема сна – на камнях привыкший к мягкой постели шинигами явно не уснет. — Что делать будем? — Спросил Ичиго, когда поделился своими размышлениями с Хичиго. — Я бы предложил натаскать травы или что-то наподобие, но она же не растет здесь. Не на песке ведь спать. — Есть у меня идейка. — Пустой щелкнул пальцами и вновь исчез, и шинигами опустился рядом с телом Гриммджоу, проверяя, как он. Дыхание стало ровным и глубоким, что говорило о том, что Джагерджак явно идет на поправку, причем довольно стремительно, и вполне возможно, что через несколько часов он окончательно придет в себя. «Ради чего я пошел против своих друзей и Сообщества душ? Ради чего я защищал все это? Правильно ли я поступил, поддавшись эмоциям?» Размеренно поднимавшаяся грудь бывшего Секста Эспады убеждала в том, что все это было не зря. «Этот засранец – ключ к правде. Если ни Рукия, ни Ренджи не пожелали мне ничего рассказывать только потому, кто я есть, то Гриммджоу наверняка выложит все, до последней крупицы. Он не тот, кто будет увиливать и отмазываться.» Шлеп. Ичиго встряхнул головой и глаза расширились от смеси ужаса и отвращения: перед ним стоял довольный Хичиго, а возле его ног – куча мокрых от крови шкур, сохранившие частицы плоти Пустых. — Эт-то что? — Одеяла. Не видишь что ли? — Скажи, что ты пошутил... — Нет, я серьезно. — Я не буду спать на этом! — У тебя особого выбора и нет, идиот. — Пустой глаза закатил. — Либо на голом камне спи, неженка. Ничего не поделаешь – пришлось смириться с таким выбором, хоть и не самым комфортным, но дареному коню в зубы не смотрят. Разостлав шкуры, Ичиго прилег на одну, просто проверить, насколько долго он будет засыпать на этом ужасе, а затем... Попросту отключился. — Ты предал нас, Ичиго. Предал нашу многолетнюю дружбу. — Проговорила Рукия с горечью и отвернулась, утирая тыльной стороной ладони глаза. — Не могу в это поверить... Ты предал нас всех! — Я не предавал вас! — Закричал шинигами, сжимая в районе груди косоде. — Это вы скрыли от меня правду! Вы не сказали мне о геноциде арранкаров! Разве я заслужил такое отношение после всего, через что мы прошли вместе?! — Ты предал нас. Предал нас. — Голос Рукии звучал все отдаленнее и отдаленнее, и страшную мантру прервал чей-то знакомый, хрипловатый голос: — Эй, придурок, хорош орать. Если будешь так надрываться по ночам, я тебе в глотку сапог запихаю. Ресницы задрожали, приоткрываясь, и карие глаза смутно ухватили пока расплывчатую фигуру перед собой, но яркий голубой цвет мог говорить только о... — Йо, шинигами. — Гриммджоу хищно ухмыльнулся во все тридцать два клыка. — Добро пожаловать в наш дерьмовый мир обратно.