Соседушка

– А потом я как поцелую его! Сама! Первая! Юкён! Как такое возможно? – я, покачиваясь из стороны в строну, сидела на полу, в старой мужской рубашке, обрезанных джинсах-шортах, прижимала к груди огромную шляпу с леопардовой лентой на тулье и горестно вздыхала. Юкён сидела напротив меня и слушала, я надеюсь, что слушала. Потому что батальон зелёных стеклянных бутылочек стоял в ряд между нами, и никто не мог гарантировать того, что она меня ещё слышала, не говоря о том, что слушала. – Женский алкоголизм – неизлечим, – серьезно сказала она. – Согласна. И грозит множеством патологий. – Абсолютно точно, так что? Ещё по одной? – она потянулась за бутылкой и начала её взбалтывать. – Давай, хорошо, что мы не подвластны этой пагубной привычке! – я протянула стопку и пьяно икнула. – Конечно! Мы просто сейчас лечим твою душу, попутно убивая печень, но душа важнее, – пафосно выдала она и пролила соджу мимо рюмки. – Капитан, на судне крен! Мы теряем бойцов! – воскликнула я, становясь на колени и пытаясь подставить рюмку точно под горлышко бутылки. Подруга сказала, что потратила последние сбережения в алкомаркете, а потому продукт не мог так бездумно расходоваться! Только внутрь! – Капитан, ик, крен заметил, ик, счас всё будет в лучшем виде! Она, опираясь рукой о диван, поднялась с пола и, прижимая полупустую бутылку к груди, забрала у меня рюмку и аккуратно, тоненькой струйкой, начала её заполнять. Медленно, верно и сосредоточенно, но она справилась с этим нелёгким заданием и подала мне рюмку. Потом плюхнулась обратно на пол, я только успела подложить подушку, под её пятую точку, а она всё равно чуть не завалилась на бок, пришлось схватить её за руку. – Капитан, вы не справляетесь со своими обязанностями! Я тебя зачем позвала? Душу излить и достичь состояния крайнего пофигизма, а вместо этого ты напилась быстрее меня! – я надула губы и дёрнула Юкён за прядь волос. – Ты горе запиваешь, а я радость! – она отсалютовала мне бутылкой и оперлась спиной о диван. Я нахлобучила на неё свою шляпу и забрала бутылку, налила ещё и выпила, потом всё же спросила: – И какой у тебя повод для радости? – Ээээээээээ, нет! Не буду говорить! Ты тут страдаешь, душа наизнанку, слезами готова полы вымыть, а я при тебе радоваться буду? Так подруги не делают! – Юкён сдвинула шляпу на затылок и стала напоминать пастушек… таких отвратно-миленьких, которые пасут трёх овечек на бескрайних рапсовых полях и поют о счастье. Стало тошно. – Ты права, не рассказывай, не нужно разбивать мой кокон тёмной энергии своими радостями. – Королева драмы, ну что ты развела? Ну, подумаешь, поцеловала. Большое дело. Да если бы все так изводились, то человечество давным-давно бы вымерло. – Но вместо этого человечество придумало феминисток, – с умным выражением лица сказала я. – И мужененавистниц. – И разрешило женщинам замещать руководящие посты. Какая же я дура, – сменила тему и обхватила голову руками. Вот знала, что ничего хорошего не выйдет из этой встречи! Нужно было послать госпожу Сон и не носить никакие расписания! – Т.И…. а почему ты не на работе? – вдруг спросила подруга, занимаясь тем, что расставляла бутылки в странном порядке – восьмеркой. – А должна? – Понедельник же, – не прерываясь, поведала мне. – О, значит, я ещё и без работы осталась. Чудненько, – видимо состояния здорового пофигизма всё же удалось достичь. – Возьмёшь меня к себе? Буду вашу лавку охранять по ночам. – Ох, Т.И., из тебя плохая протеже. Пьёшь, путаешься в днях недели, излишне накручиваешь себя по пустякам. Опасаюсь я советовать твою кандидатуру на должность охранника кресс-салата своей начальнице, – Юкён серьёзно посмотрела на меня, но долго не выдержала и заливисто рассмеялась. Мне передалось её нездоровое веселье, и я тоже стала хохотать. Две пьяные истерички – это страшно, должна вам сказать, потому что в следующее мгновение я уже рыдала, уткнувшись лицом в ладони, а она успокаивала меня и тоже начала всхлипывать. Эта душещипательная сцена продолжалась недолго, потому что Юкён изволила выпить воды и поплелась на кухню. А я легла на пол в позе морской звезды, закрыла глаза и приказала внутренним фейерверкам погаснуть, потому что слишком ярко светили. В покое полежать мне не дали, потому что подруга вдруг пронзительно закричала, и я услышала звон своей кастрюли… даже не звон – грохот. Хмель так и не смог одолеть меня, потому я довольно быстро дошла до кухни и увидела такую картину: Юкён, с половником в одной руке и кастрюлей в другой, сражается с тараканом. Стало так смешно, что аж грустно. Ну что за жизнь у меня такая? Ещё и тараканы… – Т.И.! Да я чуть не умерла от страха! А ты ржёшь! – Юкён пятилась ко мне, не выпуская мою скромную кухонную утварь из рук. – Ну подумаешь… таракан… – смогла проговорить я, воздуха катастрофически не хватало, весь потратила на смех. – Так! Ты квартплату исправно оплачиваешь? – Да. – На всякие нужды подъезда скидываешься? – Да… госпожа Сон собирает… и на дезинсектора тоже… – я не понимала, куда она клонит. – Что?! Эта старая кочерыжка от пекинской капусты взимает дань и ничего не делает? Она себе там что выдумала? Что она императрица Китая! Да мы её засудим! Юкён воинственно взмахнула половником и рьяно двинулась в сторону двери. Правду говорят, что у сумасшедших и пьяных появляется сила богатырская. Остановить её мне не удалось, оставалось только следовать по пятам. Подруга в два счёта преодолела два лестничных пролёта и уже во всю стучала половником в двери госпожи Сон. Крича при этом про коррупцию, захват власти диктаторами в юбках и ненавистных тараканов. Интересно, а может ли стать ещё хуже? Оказывается, что может. Двери нам никто не открыл, конечно же. Я глянула в окошко на лестничной клетке – небо было светло-голубым и безоблачным, обещая жару и яркое солнце, которое давящим утюгом будет висеть сверху. А Юкён всё бушевала, и сколько в ней энергии?! И что самое удивительное, никто даже не высунулся из своей квартиры и не стал успокаивать её. Вымерли что ли? Лучше бы вымерли. Через пятнадцать минут вдохновенного монолога, который закончился обещанием «Устроить забастовку под вашей дверью с этой кастрюлей и половником», она наконец-то выдохлась и повернулась ко мне: – Никакого эффекта. Старая мумия наверняка впала в спячку! – Юкён скорчила рожицу и стукнула половником по её двери. – Пошли… Тут сзади нас послышались шаги в тяжёлых ботинках. Кто-то спешил, очень спешил. Я обернулась и увидела двоих людей. Мужчины. В форменной одежде, подозрительно смахивающие на полицейских. Они с суровым видом смотрели на нас, потом переглянулись, и один из них кивнул другому. – Здравствуйте, сержант Ким и патрульный Кан, нам поступило сообщение о нарушении общественного порядка. – Сказал один суровый дядька. – Ким и Кан? Ахахах, Т.И., почти Кит-Кат! Ребята, вы фамилии сменить не хотите? – она засмеялась и всучила одному из них кастрюльку. Я же пыталась заткнуть ей рот. Дело пахло жареным. – Гражданки, вы чем занимаетесь в восемь утра? Устроили форменный дебош! Пройдёмте с нами, мы задерживаем вас до выяснения всех обстоятельств, – серьёзный Кит, тьфу ты, Ким, забрал у своего ошеломлённого напарника кастрюлю и положил на пол. Я не могла оставить страдалицу там, а потому быстренько подняла и прижала к себе. Денег стоит, в конце-то концов! А Юкён совсем распоясалась, стала напирать на полицейских и говорить, что нарушение порядка не было, а она только поговорить хотела про тараканов со «старой кочерыжкой капустной», которая не хочет вызывать дезинсектора. Я молилась только о том, чтобы они не унюхали запах соджу от неё… Тщетно. Через пять минут, они уже вели Юкён под белы рученьки к машине, а я почему-то шла следом с кастрюлей, обещая ей, что буду навещать в тюрьме. Ещё и уверяла, что оранжевый цвет очень даже неплох, потому что его носят буддисты. Мне лишь выписали на месте повестку, а Юкён задержали за «сопротивление». В общем… покутили. Такого ещё не было! «Что же делать? Что? Думай, Т.И., думай!», я стояла у подъезда и силилась что-нибудь придумать, желательно умное. – Юнги! – в тот момент мой мозг именно это посчитал самым «умным». А кто у нас знает Юнги? Правильно… Но я готова была плюнуть на свои помятые чувства ради подруги, а потому ринулась к двери соседа. Звонила и звонила. Раз, второй, третий, десятый. И вот услышала шаги. Двери приоткрылись и усталый голос произнёс: – Т.И., привет, чего тебе? – я на миг задумалась о том, что слишком подавленно он выглядит, но вместо этого произнесла: – Юнги! – В смысле? Юнги? – он даже открыл дверь полностью, и я увидела, что этот засранец стоит босиком в одних спортивных штанах и с перекинутым полотенцем через плечо. «Сосредоточься!». – Твой друг, Юнги, он нужен мне! – Зачем? Может, зайдёшь? И почему ты с кастрюлей… и половником? Решила в беженцы записаться? – он отошёл в сторону, приглашая войти, но я замахала рукой и ответила: – Нет-нет, номер его дай! Скорее! Он насупился, сложил руки на груди… Так, сосредоточься, тряпка! Ну подумаешь… трицепс, бицепс, рельеф мышц... вниз не смотри… У тебя подруга в тюрьме! – Юкён… задержали они её… мы там… бушевали… кочерыжка полицию вызвала… И Юкён-и~ увезли… а оранжевый ей совсем не к лицу~ – последнее почти провыла, крепко обнимая кастрюлю. Я обладала просто даром повествования, ЧонГук хмуро смотрел на меня, потом, изогнув бровь, пробормотал: – И почему я не удивлён? Ладно, иди домой, пять минут тебе на то, чтобы привести себя в порядок и поставить кастрюлю на место, а то вдруг подумают, что она золотая, раз ты с ней расставаться не хочешь! – Так… там таракан был… – Даже знать не хочу! Всё, иди, через пять минут жду внизу. – А Юнги? – заупрямилась я. – Ещё раз… услышу от тебя чужое мужское имя... – его голос прозвучал сухо и слегка… угрожающе. Он не закончил, потому что я попятилась к своей двери, испуганная таким раскладом, и быстро юркнула внутрь. Пять минут. Мне дали всего лишь пять минут.