Кое-кто особенный

Остаток дня Реджина провела за книгой, с успехом подавляя в себе желание вновь устроиться у окна — она ведь и кресло из дальнего угла комнаты туда переставила специально! — и посмотреть, чем были заняты её «любимые» соседи. Но гордиться собой было рано. Да, Реджине удавалось контролировать свои порывы, но это объяснялось лишь тем, что ничего экстраординарного через дорогу не происходило: парочка заперлась в доме, а сквозь стены Реджина, увы, видеть не могла. Хотя именно сегодня ей вдруг жутко захотелось этому научиться. Наблюдать за ними она не наблюдала, но из головы произошедшую днём сцену выкинуть всё же не получилось. Реджина скользила отсутствующим взглядом по строчкам, перелистывая одну за другой страницы очередного мотивирующего шедевра, что ей подсунула Кэтрин, и мысли Реджины при этом были целиком заняты трагедией, разыгравшейся у неё на глазах. Хотя трагедия — это слишком громко сказано, конечно, но… Вдохнув, Реджина захлопнула книгу и отбросила её в сторону. Та отпружинила от упругой поверхности дивана и свалилась на пол. Не обращая внимания на грохот, Реджина задумчиво закусила губу. Удивительно, что только чужой любовной драме удалось отвлечь её от тягостных дум о своей убогой личной жизни. Своеобразная терапия выходила, надо же! Куда лучше этой невнятной позитивной хрени, что дала ей почитать Кэт. Реджина невесело фыркнула и, обхватив громадную диванную подушку обеими руками, устроила поверх неё подбородок. Что они там, интересно, делают? Разошлись по разным комнатам? Или продолжили начатый разговор? Ну уж точно не мирятся. В чём сейчас Реджина была уверена на все сто, так это в том, что блондинка наконец решилась разорвать тяготившие её отношения. Хотя, справедливости ради, стоило заметить, что те страшные угрозы, которые дамочка выкрикивала прошлой ночью, звучали по обыкновению неправдоподобно. Да, она обещала от него уйти. Она ведь постоянно обещала. Без этих слов не обходилась ни одна из их ссор. Но на сей раз она всё-таки должна была сдержать это своё обещание, Реджина чувствовала. Та холодная отчуждённость, с которой эти двое пообщались сегодня днём, говорила сама за себя. Она уйдёт. Но… почему? Достигла предела? Кончилось терпение? Этот тип выкинул нечто особенно кошмарное? Ответы если не на все свои вопросы, то хотя бы на главное «почему» Реджина получила спустя час, когда привычный звуковой фон вечернего леса разбавился глухим урчанием автомобильного двигателя. Территория санатория была огромной. Основной трёхэтажный корпус воздвигли севернее, почти у самой реки, а вот небольшие коттеджи были разбросаны практически по всему лесу. Домик, что сняла Реджина, располагался в уютном тупичке в окружении шести таких же деревянных строений-близнецов, два из которых пустовали. В дальнем домике проживала интеллигентная пожилая пара, каждая утро облачавшаяся в идентичные тренировочные костюмы и покорявшая близлежащие леса спортивной ходьбой. А в домике слева от Реджины обитал угрюмый писатель. Он редко высовывал нос наружу, и Реджина, первые два дня своего отпуска вынашивавшая планы знакомства с симпатичным соседом, так и не смогла придумать достойного предлога, чтобы постучаться к нему в дверь. Он проводил большую часть своего времени сидя за старомодной печатной машинкой. Чаще всего без рубашки и с трогательно взъерошенными волосами. И именно он был виноват в том, что Реджина обзавелась дурной привычкой шпионить за соседями. Писатель был хорош собой и никогда не задёргивал занавески. А для страдавшей после болезненного разрыва женщины этого оказалось достаточно, чтобы начать тайком заглядывать в чужие окна. Правда, на третий день отпуска в коттедж напротив заселились тип и блондинка, и всё внимание Реджины невольно переключилось на них. Про писателя она благополучно забыла и, если бы каждое утро не натыкалась взглядом на припаркованный у его дома байк, то, возможно, и не вспоминала бы о нём вовсе. Поэтому, когда на ведущей в их тупичок дорожке, сердито шурша гравием, материализовался посторонний автомобиль, Реджина сразу поняла, к кому из немногочисленных соседей могли пожаловать гости. В сгущающихся сумерках крохотный жёлтый «жук» выглядел довольно карикатурно: эта больше смахивающая на игрушечную машинка никак не вписывалась в окружающий пейзаж. В какой-то момент Реджину одолели сомнения: вдруг это не гости, а очередные отдыхающие, решившие арендовать один из пустующих домиков? Но тут «жук», как Реджина изначально и предполагала, остановился прямо напротив её коттеджа, под боком пикапа, превосходившего по габаритам жёлтого малыша практически в два раза. На крыльце домика в ту же минуту зажёгся свет. Открылась дверь. Появилась блондинка. С дорожной сумкой наперевес. Реджина не ошиблась. Она всё-таки уходит. Реджина с любопытством поглядела на вышедшего из «жука» мужчину в забавной шапке и растянутой толстовке. Она почему-то решила, что за блондинкой приехала подруга, но теперь… Стоит ли ждать скандала? Мужчина открыл заднюю дверцу машины и помог блондинке пристроить сумку на сиденьях. Они перекинулись несколькими отрывистыми фразами, при этом избегая смотреть друг другу в глаза. Оба выглядели неважно: на их лицах слишком отчётливо отпечаталось чувство вины. И если изначально Реджина могла решить, что мужчина в толстовке — брат или просто хороший друг блондинки, то сейчас все сомнения отпали. Они любовники, и она уходит от наглого типа в кожанке не просто так, а к мужчине в смешной вязаной шапке. Блондинка обернулась и, не отрывая взгляда от домика, что-то сказала своему спутнику. Тот ободряюще сжал её плечо и мягко улыбнулся, отвечая. Реджина про себя отметила, что у него была красивая и очень добрая улыбка. Куда приятнее той кривой усмешки, которая постоянно играла на губах у наглого типа. Кстати, а вот и он. Появился на крыльце, волоча за собой ту самую продолговатую коробку. Похоже, Реджине так и не суждено было узнать, что в ней. Блондинка увезёт её с собой. Значит, это своего рода... что? Прощальный подарок? Глупость какая. Тип довольно шустро преодолел все ступеньки и остановился около «жука». Блондинка опустила голову, с преувеличенным интересом изучая носы своих ботинок. Мужчины же обменялись уверенными рукопожатиями, вогнав наблюдавшую за ними Реджину в лёгкий ступор. Они не собирались бить друг другу физиономии? Или могли бы хотя бы поорать друг на друга немного. Может, всё-таки не любовник?.. «Жук» отчалил через пару минут, увозя блондинку с вещами подальше от типа, пять дней — а может, и пять лет — трепавшего ей нервы. А Реджина продолжала удивляться тому, что процесс прощания и передачи девушки «из рук в руки» обошёлся без скандалов. В этом было что-то… противоестественное. И очень знакомое. Она ведь тоже отпустила Робина без лишнего шума… Тип какое-то время стоял на месте, засунув руки в карманы джинсов, и, задрав голову, пялился на затянутое тучами вечернее небо. Реджина физически ощущала исходящие от него волны отчаяния — они резонировали с её собственными душевными переживаниями. Вопреки тому, как она к этому наглому типу на самом деле относилась, и даже несмотря на то, что считала его главным виновником случившегося, никакого злорадства или удовлетворения Реджина всё же не испытала. Ему было больно. Как и ей. И она ему, конечно же, сочувствовала, потому что как никто другой понимала, каково это — когда тебя бросают. Сейчас отчётливей всего понимала. Он перевёл взгляд на её окно, и на этот раз Реджина знала точно, что он её видит: она так и не погасила торшер, при свете которого читала, а на улице за это время уже прилично стемнело. Тип ухмыльнулся и поднял руку в приветственном жесте. Реджина вяло помахала ему в ответ. Почему-то теперь она не видела необходимости прятаться. Мужчина развернулся на месте и поплёлся к своему домику, всё так же не вытаскивая рук из карманов и от этого ощутимо сгорбившись. Когда он ногой захлопнул за собой дверь, Реджина резко выдохнула, вдруг осознав, что после того, как этот тип её заметил, она наблюдала за ним затаив дыхание. Ей вдруг очень сильно захотелось разреветься.