Pacific ocean.

В тот июльский день в Лондоне стояла особенная духота. Воздух был спертым, и густая серая пыль летела из-под копыт лошадей с повозками, что везли благородных дам и их мужей на берега Темзы для катания на лодках. Пожалуй, это был самый отвратительный день за все лето 1848-го года. Невыносимая жара изрядно кружила голову, и, казалось, от нее нигде нельзя было укрыться: даже в тени густых плакучих ив, что покорно склонились над парками, было тошнотворно душно и влажно. Получив такое известие из столицы, герцог Джон Смит Вояжский был особенно удовлетворен тем фактом, что Шотландия – северная часть Великого Королевства. Здесь было не так жарко, и прохладные ветра, что шли из океана, были как нельзя кстати в такую совершенно несносную погоду. Никакая духота здесь не умаивала поздними вечерами, и воздух всегда был свеж и чист, словно совсем нетронутый людьми. Особняк герцога Джона Смита Вояжского находился недалеко от Эдинбурга – столицы Шотландии на южной стороне. К нему прилегали широкие поля с посевами картофеля, пшеницы и других злаковых культур, которые в большинстве своем шли на продажу заграницу. Герцог занимался не только экспортом пшена в другие страны Европы. Увозя с собой огромные суда, доверху наполненные товаром, он возвращался с грузом более ценным, чем кто-либо из английских бизнесменов мог себе представить: особые лекарства, травы, специи и приправы, алмазы, золото, серебро - все, что только могло уместиться в кладовых его грузовых кораблей. Джон Смит был одним из первых богатейших деятелей после премьер-министра, не имел, правда, никаких военных наград и держался подальше от политики, прекрасно оперируя опытом своего деда, который погиб, положив свою голову на плаху ради Его Величества Короля Англии Вильгельма IV, что это только излишний риск и повод для сплетен. Герцог Джон Смит Вояжский был одним из тех шотландцев, которые относят себя к категории «чопорных и безэмоциональных». Из-за ярко выделяющихся густых бровей он казался холодным и хмурым, кривой нос, тонкие, всегда поджатые губы и довольно-таки неплохая стройность для его возраста словно говорили о его статусе и превосходстве над другими людьми. В обществе он придерживался всех самых лучших манер и очаровывал дам одним лишь своим присутствием, но своим положением в данном направлении не пользовался. Несмотря на свою хмурость, Джон Смит был довольно сносным человеком и довольно-таки любезным хозяином, за что его почитали и глубоко уважали многие слуги и люди, что работали на него. Он имел огромное количество денег и связей и все еще оставался самым завидным холостяком Великого Королевства девятнадцатого века. На тех немногих званых вечерах, на которые он все-таки приезжал, его никогда не покидало ощущение на себе любопытных взглядов молоденьких девиц, которых не смущали ни его сорокашестилетний возраст, ни его седые волосы. Однако ни одна из этих благороднейших красавиц, с предвкушением смотрящая в его толстый кошель, не могла удовлетворить его требований. Он понимал, что в его возрасте уже было необходимо найти женщину, способную, наконец, подарить ему наследников, которым он сможет завещать не только свое имущество, но и свое имя, но герцог Джон Смит Вояжский совсем не торопился найти госпожу для своих поместий. В тот жаркий летний день тысяча восемьсот сорок восьмого года герцог получил одно из тех многих приглашений на ужин с такими же знатными предпринимателями, как он сам, а также с их едва ли сносными женами. Обычно большая часть таких приглашений заканчивала свое существование в горящем камине его кабинета, но, подумав, что после очередного достаточно долгого путешествия в Европу было бы неплохо провести вечер в высоком обществе, как ему положено, шотландец непременно его принял. Джон велел приготовить ему экипаж и около двадцати минут посвятил своей личной корреспонденции, после чего сразу же выдвинулся в путь. Его старый и добрый знакомый герцог Уильямс Уильямс Пэрл жил на северной стороне Шотландии, отчего Смиту было необходимо переправится через Каледонский канал, который проходит по долине Глен-Мор от Инвернесса до Корпаха. Это маленькое путешествие, которое занимало у герцога около часу езды в повозке, всегда казалось ему скучным и утомительным, но отклонять приглашение приятеля совсем не хотелось, отчего Смит решил перетерпеть, тем более что в повозке было достаточно комфортно, а самое главное совсем не так жарко, как в карете. По пути к другу Джон даже позволил себе немного задержаться, заехав в лавку и купив небольшой букет для супруги старого друга. Воспользовавшись хорошей погодой герцог Уильямс Уильямс Пэрл вместе со своей любезной женой решили провести прием на заднем дворе поместья. В прекрасном цветущем саду, за круглыми, покрытыми шелковыми белыми скатертями столиками под навесом, полными изысканных блюд, находилось большинство людей известных ему своим статусом. Фонтаны работали полностью, и приятная прохлада царила в атмосфере высшего общества. Женщины в шелковых и шифоновых платьях, перетянутые тугими корсетами и в самых замысловатых шляпках бурно обсуждали последние сплетни, пришедшие из столицы, мужчины же в своих обыденных сюртуках и положенных цилиндрах с черными лентами уже уселись играть в карты, бессовестно оставив дам в одиночестве. Поприветствовав леди кивком головы и снятием головного убора, Джон Смит тепло улыбнулся. Он провел небольшую беседу с миссис Джеймс ДеМаршал, женой господина Джеймса, спросил о самочувствии беременной бедняжки Лизи, которая вот-вот должна была родить здорового малыша для Бенжамина Свифта, узнал у Марии Мак, когда вернется ее отец, пожелал дамам приятного вечера, а затем подошел к картежникам и тихо кашлянул, привлекая их внимание. - Ох, дорогой Джон! – Воскликнул герцог Уильямс Уильямс Пэрл. Ростом он был немного ниже Джона, однако в талии оказался намного толще. Седина коснулась его усов и волос, и казалось, что он был старше своего возраста. Хозяин владений сразу же подскочил со своего места за игральным столом и подбежал к герцогу, встречая долгожданного гостя теплыми объятиями и щебетанием о том, как давно они не виделись. Что касается герцога Вояжского, то он не особенно любил обниматься и прочие сентиментальные проявления каких-либо эмоций, поэтому немного неловко похлопал старину по спине, надеясь на скорое завершение этого гостеприимного жеста. – Я совсем заигрался в карты и даже не заметил, как Вы приехали, мой друг! – Затараторил мужчина прокуренным голосом, отстраняясь от друга и краснея от своей оплошности. – Давно ли Вы здесь? – Обеспокоенно и участливо спросил Уильямс, внимательно глядя на гостя. - Вам совсем не стоит беспокоиться, сэр, - вежливо отозвался Джон, улыбаясь своей самой очаровательной улыбкой. – Ваша жена встретила меня весьма радушно и провела в этот замечательный сад. Вы, кстати, стали выглядеть куда лучше с нашей последней встречи, - мужчина наклонил голову вправо, начиная стандартную, весьма всем знакомую светскую беседу. На таких приемах, относящихся к категории «высшего общества» без таких нудных бесед никогда не обходилось. Хотя здесь и был свой смысл – узнать новости, разведать какие-нибудь важные секреты своих конкурентов на рынке и прочее, - Джон Смит их не особо жаловал. Хотя время от времени они ему очень даже помогали. - Вас не было в стране четыре месяца, а в Шотландии уже произошли кое-какие изменения, мой друг. – Загадочным голосом заговорил Уильямс Уильямс Пэрл, словно намекая ему на беседу вне кучки главных сплетниц и сплетников Англии. Он понизил голос едва ли не до шепота, надеясь, что их никто не услышит. И герцог Вояжский принял это к сведению. – Говоря о Вашем путешествии, как оно прошло? Есть ли для меня что-то интересное в Ваших товарах на этот раз? – Он прищурил свои карие глаза, не отрывая взгляда от стройного напротив мужчины. - Самое лучшее украшение, которое Вы можете предоставить своей дочери Анне, сэр, находится сейчас в моем поместье и обойдется Вам в кругленькую сумму, - Джон довольно поджал тонкие губы и вскинул густые брови, совершенно игнорируя фразу Пэрла об изменениях на родине во время его отъезда. Нельзя сказать, что ему было все равно, но намек Уильямса о приватной беседе был понят им сразу, поэтому безразличное отношение к этому вопросу их совершенно скучного разговора, Уильямсом было понято безукоризненно. - Ох, Джон, Вы сделали мой день еще лучше, чем он был! Пойдемте, присядьте с нами за стол и разделите хотя бы одну партию, - герцог Уильямс широко улыбнулся доброй улыбкой и медленным шагом направился к игральному столику, где остальные мужчины с радушием встретили дорогого и долгожданного гостя. Беседа полилась в русле политики, а так как Джон Смит не был ее фанатом, то и сказать что-то определенное по этому поводу не мог. Однако, когда речь коснулась финансового кризиса в Европе, он сказал, что «не ощутил его на своей прибыли», поэтому и нет никакого кризиса. За игрой в карты пролетел один час, потом другой. Выиграв значительную сумму, Смит, довольный собой, не торопился заканчивать игру. А затем, когда стрелки часов переступили отметку в восемь вечера, гости начали постепенно расходиться один за другим, чтобы не злоупотреблять гостеприимностью добродушных хозяев. По настойчивости герцога Уильямса Уильямса Пэрла и его очаровательной жены Джон Смит остался переночевать и даже послушал чудесную игру Анны на пианино. - Дорогой мой друг, - начинает герцог Уильямс Уильямс, переступая порог своего кабинета, - в суете приема, я совсем забыл узнать, когда Вы вернулись из своего долгого путешествия? – Пэрл гостеприимно приглашает сесть Джона на софу, и тот не отказывается. Легкий сквозняк, который присутствует в комнате из-за открытых больших деревянных окон от пола до потолка, умаивал и требовал срочно лечь в кровать, чтобы скорее уснуть и проснуться бодрыми и готовыми к работе. - Два дня назад, - устало произнес герцог и посмотрел внимательным, долгим взглядом на старого друга. Джон был уверен, что разговор совсем не затянется, если напрямую спросить Уильямса о том, что он упомянул ранее на приеме. – Но не об этом сейчас. Сегодня Вы меня крайне заинтриговали, говоря об изменениях, коснувшихся Шотландию во время моего отсутствия, - герцог положил ногу на ногу, а затем опустил скрещенные в замок руки на колени, ожидая реакции друга. - Англичане, сэр, - лишь подытожил Пэрл и поджал пухлые губы в тонкую ниточку, складывая руки на груди. - И что на этот раз? – поинтересовался Джон, удобнее устраиваясь на мягкой софе и вдыхая свежий вечерний воздух, что наполнял прекрасно обставленную комнату. - Новая семья, - он произнес это так тихо, словно боялся, что их может кто-то услышать, словно об этих англичанах нельзя было говорить в высшем обществе, словно они были чем-то таинственным и запретным, возможно даже едва существующим. И Джону понравилась эта таинственность. Заметив, что герцог готов слушать дальше, Пэрл продолжил. – Приехали сюда почти два месяца назад. Освальды. Отец и две дочки. Но бедная Мария не выдержала холодный климат Шотландии, схватила сильную простуду и так и не смогла поправиться, - с грустью в голосе произнес герцог Уильямс Уильямс. – Покинула этот мир полторы недели назад, какое горе, какое горе, - голос Пэрла наполнился горечью и скорбью, он прижал жилистую руку к своему сердцу, опуская взгляд в начищенный мастикой блестящий паркет. - Честно признаться, я не совсем понимаю, куда Вы клоните, мой друг. Джон посмотрел на Пэрла из-под надбровных дуг, недоумевая, зачем он рассказывает ему об этом. Заботы этой совершенно неизвестной ему семьи его совсем не волновали, и уж скорбеть о мисс Марии Освальд он точно не собирался, даже не думал. - А я вот к чему веду, сэр, - хитро улыбнулся герцог, хлопнув в ладоши. – Дочь мистера Освальда, мисс Клара. - И? - Вы непременно должны ее увидеть. – Пэрл вдохновлено хлопнул в ладоши и посмотрел горящими глазами на герцога Вояжского. - Они должны были быть сегодня на приеме, но, увы, в связи со сложившимися обстоятельствами, не смогли. Мистер Освальд прислал гонца с письмом и сказал, что хотел бы быть здесь, но бедная Клара совсем безутешна. Он пожелал нам приятного вечера и пригласил нас в гости в конце июля, когда история с бедной и несчастной Марией хоть немного, но забудется. - Герцог Уильямс Уильямс Пэрл довольно улыбался, обнажая белоснежные зубы. В ответ на его небольшой монолог Смит лишь заливисто рассмеялся, тем самым вызывая недоумение в лице хозяина дома и, возможно, даже ужас от проявленного равнодушия к бедной семье Освальдов. - Мой друг, Вам уже давно надо перестать искать мне будущую герцогиню Вояжскую, - успокоившись от легкого приступа смеха, произнес понимающим голосом Смит. – Все, кого Вы предлагаете, совершенно одинаковы и устраивают в первую очередь Вас, но не меня, - улыбаясь, продолжил герцог. – Они пусты, меркантильны, берегут каждый пенни и думают лишь о балах и званых ужинах – это не то, что мне нужно, сэр, - Смит окинул Уильямса благодарным взглядом и тяжело вздохнул. - Но мисс Освальд! Если бы Вы ее только видели, мой друг, - улыбнулся в ответ Смиту Пэрл, совершенно не желая сдаваться и отступать. – Она совершенно незабываема. Конечно, в росте ей все же не хватает пары сантиметров, да и немного худа и кажется от этого слишком хрупкой, но, сэр, видели бы Вы ее глаза. Ни одно море с ними не сравнится, ни один океан, что вы пересекали на своих кораблях, - с восторгом говорил Уильямс Уильямс, словно сам мечтал взять эту юную особу в жены. Может, он даже сожалел, что уже давно женат и имеет пятнадцатилетнюю дочь и четырехлетнего сына. – Да, возможно, они не так богаты, как Вы, мистер Освальд занимается освоением шахт и продажей угля, но я думаю, это не такая уж и большая проблема, учитывая репутацию девушки. Она так юна, свежа и прекрасна, Вы просто обязаны ее увидеть! – Продолжал болтать Пэрл, всеми силами пытаясь вдохновить старого друга познакомиться с новоприбывшей семьей. - Так скажите мне то, что заставит меня навестить дом мистера Освальда, - хитро улыбаясь, произнес Смит, деловито складывая руки на груди и вскидывая левую бровь. - Есть только одна причина, по которой Вы должны это сделать, Джон, - пожал плечами Уильямс Уильямс, улыбаясь точно так же как герцог Вояжский. - И это… - Мисс Освальд, сэр, - герцог Уильямс Уильямс Пэрл одарил его еще одной теплой улыбкой, замечая понимание, промелькнувшее в глазах его старого друга. – Вы обязаны пойти со мной на прием, - его карие глаза горели добротой, и у Смита даже мелькнула мысль о том, что он, наверное, даже немного и рад иметь такого друга как герцог – настойчивого и невероятно доброго и терпеливого. – Я обещаю, что как только Вы ее увидите – не сможете отвести своего взгляда, и Вам непременно будет стыдно перед всеми гостями за то, что Вы так пристально любуетесь ею. Вы влюбитесь в нее в одно мгновение, и уже никогда не сможете забыть, - продолжил говорить Пэрл тихим голосом. От тона герцога и этих слов Вояжскому почему-то стало даже немного жутко, и то ли от этого, то ли от сквозняка в кабинете Уильямса Джона Смита пробрал озноб. И ему стоило огромных усилий, чтобы не показать своих истинных эмоций старому другу. - О, мой друг, что есть любовь? – Скептически произнес он спустя одно мгновение тишины, устало взглянув на собеседника. – Эта история совсем не про меня, Уильямс, и ты знаешь это даже лучше, чем я сам, - пожал плечами Смит и растянул губы в едва заметной грустной улыбке. О какой любви может говорить шотландец? Тем более он – герцог Джон Смит Вояжский. Это просто грязная сплетня, игра слов, фигура речи, описание непонятных ощущений к другому человеку – но как такое может быть, Смит никогда не понимал, и понимать он не хотел. - Может и так, но наследник тебе все равно нужен, и я не уверен, что на роль Вашей супруги подойдет кто-то другой, чем мисс Клара Освальд. – герцог Уильямс Уильямс Пэрл поднялся с софы и подошел к столику на котором стоял изысканный хрустальный графин с виски и несколько таких же бокалов. - Вы не можете знать наверняка, - ответил ему Смит, наблюдая за действиями друга. - Нет, сэр, Вы правы, - ответил герцог, разливая напиток по бокалам. – Но одно я знаю точно, - он взял два бокала в руки и направился обратно к Джону, - когда Вы будете стоять у алтаря, Вы будете благодарить меня, - он протянул седому мужчине на софе алкоголь, а затем довольно улыбнулся. – За неотвратимое будущее, - Уильямс Уильямс и Джон Смит чокнулись бокалами, а затем сразу же осушили их, наслаждаясь напитком, обжигающим горло. – Сэр Бенжамин Свифт привез его мне в подарок из Парижа, - на этом их разговор пошел по другому течению, уходя в последние новости торговли и развитию железных дорог на территории Шотландии. Уже лежа в своей кровати, ощущая под спиной мягкие шелковые простыни, Джон Смит совсем не мог уснуть. Все-таки Пэрл умел убеждать. И, возможно, но это еще не точно, так как герцог еще не до конца все решил, он как-нибудь все же наведается в дом Освальдов ради формального знакомства, ведь все-таки Вояжский был самым богатым человеком данного региона и не мог оставить новых соседей без своего участливого внимания. Однако, припоминая всех тех девушек, которые до этого были представлены ему сэром Уильямсом, Смит был уверен, что эта мисс Освальд ничем от них не отличается. Засыпал он с мыслью о том, что при визите в их дом, надо будет сделать леди небольшой подарок. Он как раз привез из Венеции очень красивую небольшую брошь в виде лилии, искусно сделанную из золота и украшенную сотней отполированных до блеска бриллиантов. Наверное, такой жест с его стороны, расположит новых соседей к его персоне и оставит хорошее впечатление о нем самом. В любом случае до визита к мистеру Освальду оставалось еще целых две недели, и немудрено, что все может измениться, и тогда, к особой удаче герцога, ему не придется знакомиться с этой совершенно обычной и незаурядной семьей.