Мои Голодные Игры

Утро. Первое утро без страха. Страха за то, что вечером меня убьют. Первое утро после Арены. Просыпая, я чувствую, что Лиза пытается меня разбудить. — Я уже тут, — подаю голос из-под груды одеял и подушек, наверное, «во сне» сделала себе баррикаду, чтобы никто не слышал мои крики. — Что случилось? — интересуется сестрёнка. — Финал. — Кто победил? — Я. — Одна? — Да. Он меня защитил. — А кто ещё до финала до жил? — Марвел. — Кто? — похоже, она до «И вспыхнет пламя» ещё не дошла. — Парень-трибут из первого. — Понятно… Вытри слёзы, а то мама беспокоится будет. — Хорошо. Вечеринка сегодня? — Да. — Мне только на вечеринку идти… — … чтобы развеяться. Жизнь продолжается… — Милая, на 75-х Голодных Играх сражаться будут победители прошлых лет. Плюс, Игры по-настоящему никогда не заканчиваются. — Иди умываться, иначе всё маме расскажу. — Окей. Я принимаю душ и иду на завтрак, но у остальной семьи сейчас обед. Никто не замечает моего слегка подавленного состояния. Это мне как раз на руку. Интересно, на вечеринке будет так же скучно? — Мама, папа, а во сколько мне можно будет прийти? — В десять вечера. — А если меня заберут родители Светы? — Тогда в одиннадцать. — Спасибо, — благодарю я и скрываюсь в своей комнате. Тут я уже заранее, но начинаю готовиться к вечеру. Тут бы мне не помешала команда подготовки. Я достаю нужную одежду, ищу косметику и, самое главное, зеркальце. Если какое-то, но чувство стиля у меня есть, то макияж и укладка волос это целая пытка. Надев мои любимые рваные джинсы, я, поддавшись убеждению остаткам разума, под джинсы одеваю чёрные колготки. Из всех кофт я выбрала красную с рукавом на одно плечо. Я смотрюсь на себя в зеркало и вспоминаю и парад трибутов, и интервью. Вспоминаю Игры, Цепа, Катона и меня пронзает невидимая стрела, причиняющая большую душевную боль. Другая бы на моём месте сразу бы переоделась, но я это не делаю. Я не должна забывать, кто такая и что сделала. Если это не забыть, то уж лучше этим гордиться. Теперь приступаю к макияжу. В этот момент в комнату приходит сестра, садится рядом со мной и, достав из-за спины только что приготовленный попкорн, начинает смотреть на меня. Это любимое её занятие. Итак, первым делом я решаю нарисовать себе стрелки. Я, подражая любимому стилисту, беру золотистую подводку. Что-то делать ровно я не умею, так что после пяти неудачных попыток я прошу Лизу мне нарисовать стрелки. Она соглашается, но по её голосу, чувствуется, что я ей обломала шоу. — Может, я тебя накрашу? — с сочувствием спрашивает Лиза. — Буду очень благодарна. Вот косметика. — Закрой глаза. Я закрываю глаза. Через пару минут я чувствую, что сестра обрабатывает мои ногти. — Это обязательно? — всё ещё с закрытыми глазами задаю вопрос. — Конечно, с такими когтями на вечеринку очень стыдно было бы пойти. Молчи, победитель несчастный, — пошутила она. Наверное, я очень запустила свои ногти, потому что Лиза с ними работала часа два. — Всё так плохо? — У Китнисс, наверное, хуже. — Когда лак высохнет? — Минут через двадцать. Тебе туфли найти? — Да. Каблук повыше. — Ты меня за кого принимаешь? Я всё знаю. Когда лак высох, а туфли сестра положила в сумку, чтобы их потом у Петра надеть, в комнату заходит мама. — Маша, ты не опоздаешь? — Нет. Уже собираюсь выходить. Музыку из квартиры Пети Я и Света услышали, только подъезжая к его дому. На лице у Светы написано, что она очень сильно волнуется. Естественно, идёт же на вечеринку к парню, который ей нравится. На улице очень красиво, но я думаю, что в доме будет ещё красивее. У Пети мы уже часа два. Света и Петя, не без моей помощи, вначале болтали о всякой ерунде, а уже сейчас где-то танцуют, нашёптывая друг другу что-то на ухо. Ну, а я что? Я за них безумно рада. Правда, больше поводов радоваться, особо не было. Чтобы никому особо не портить настроение, я решаю посидеть где-то в уголке. Направившись к диванам, я врезаюсь в чью-то спину. — Простите, — как можно вежливее говорю я, не поднимая глаз. Моя «жертва» молча обернулась. Меня это пугает, и я всё же поднимаю глаза. Сказать, что я в шоке — это ничего не сказать. Мы смотрим друг другу в глаза. Каждый из нас боится разрушить это молчание, но всё же он это делает. — Победительница, — с улыбкой он это произносит. Я хочу что-то сказать, но не могу. Я пытаюсь просто не заплакать. Я верила, что он мёртв. Я думала, что мы никогда больше не будем вместе. И теперь это летит коту под хвост. Он стоит передо мной живой, здоровый, а ещё нежно мне улыбается. Если бы не тот факт, что мой лоб врезался в его спину, я бы подумала, что это всё лишь мираж. — Или ты уже безгласая? — опять шутит парень. — Пока нет, — наконец я улыбаюсь и кидаюсь к нему в объятья, всё ещё сдерживая слёзы. — Я скучала. — А я умер, — парень неудачно шутит и получает от меня не сильно по голове. — Ты жив и точка. — Жив, — повторят он. Тут к нам подходят держащиеся за руки Петя и Света. Видимо, всё же кто-то взял быка за рога. — Катон, какой же ты быстрый, — шутит Пётр. — Да из-за неё у меня на спине синяк! — сквозь смех пытается разыграть трагедию парень. Света подходит и, гладя меня по голове, шепчет: — Бедненькая. Весь оставшиеся вечер мы проводим то все вместе, то каждая пара отдельно, то опять вместе. Сейчас Катон танцует со мной и то, что было на Арене больше не повториться. Он только мой. К сожалению, вечер кончается слишком быстро и нам приходится расстаться, но перед этим мы обмениваемся телефонами. — Люблю, — шепчет он мне на прощания и целует в щёку. — Я тебя тоже. Дома я переодеваюсь и иду спать, но глаз сомкнуть не могу часов до трёх ночи. В Дистрикте 12 меня встречают со всеми почестями. В такой момент я счастлива. Мой любимый жив, а несчастным людям из этого района я могу помочь. После этой церемонии я нахожу минутку и подхожу к Прим и её семье. — Я победила, — отчитываюсь я девочке. — Спасибо, — девочка меня обняла. Китнисс мне улыбается, но я пытаюсь на неё не смотреть. Своей победой я испортила ей жизнь. В этом Дистрикте, как и остальных, как и во всё Панеме, не будь мятежа. Голодные Игры будут продолжаться из года в год. Дети всё так же будут умирать. А что если у кого-то из них будет тоже, что и у меня с Катоном. Панем их не пощадит. Но теперь возвращаюсь с Китнисс. Я отняла у неё любовь. Не знаю, как у неё сложатся дела с Гейлом, но мне жалко её. Зато Прим не умрёт. Надеюсь. Под вечер я иду к дому бывшего ментора. — Хеймитч, можно войти? — Да, — мужчина ещё был относительно трезв. Я вхожу в его дом и оставляю дверь открытой, чтобы не задохнуться. — Ты был не прав, — заявляю я ему с порога. — В чём же? — В моём мире, кроме меня, ещё два трибута. — Что?! — Изо рта бывшего ментора вырывается фонтан из воды, которую он только что выпил. Из разряда не смеши человека, который жуёт печеньку, подожди, пока он начнёт запивать её чаем. — А то. — И кто же именно? — Рута и Катон. — Ну, поздравляю тебя. — Спасибо. — Это всё? — Да, — я ухожу в свой дом. Там и засыпаю.