Кретин

Как хорошо, что ты выпила дома у Дженны успокоительное. Наверное, если бы не оно, ты бы раз шесть звонила по разным номерам прежде, чем набрать правильный номер автомастерской. А так, ты позвонила неправильно всего один раз. Слова давались с трудом — еще бы, ведь сердце все еще билось где-то в глотке, мешая нормально вдыхать, выдыхать и произносить слова. И оно забилось в два раза быстрее, когда голос на том конце телефона сообщил, что ты не единственная, чья машина пострадала от минусовой температуры, и придется ждать, пока освободиться какой-нибудь механик. Ни спокойствия, ни оптимизма это не внушало. Учитывая тот факт, что ждать придется в доме у человека, на которого ты наотрез отказывалась даже смотреть. Но посмотреть все же пришлось — твое копошение в машине не осталось им незаметным, он накинул поверх домашней толстовки куртку, надел ботинки и спустился к тебе, узнать, что произошло. Была бы ты хоть немного поспокойней, ты бы даже сумела сказать, легко ли даётся ему ваш разговор. Но единственное, на что ты была способна, когда взяла себя в руки — объяснить, что твой движок отказывается работать в таких условиях. А затем молча кивнуть на его предложение подняться наверх и позвонить техникам. Ехать с ним в лифте было сложно. Звонить по его домашнему телефону было сложно. Находиться с ним в одной квартире было сложно. Видеть его было сложно. Ты никогда не любила слишком преувеличенных фраз, но к этой ситуации одна из таких подходила как нельзя кстати — дышать с ним одним воздухом было сложно. Но нужно было как-то с этим справиться. Вдохнув полной грудью, ты на выдохе вышла из гостиной, где находился стационарный телефон, и зашла на кухню. Тина искала что-то в холодильнике, а Ричард опирался бедрами на столешницу и исследовал взглядом пол, будто никогда не замечал, какой на плитке интересный рисунок. Когда ты остановилась около обеденного стола, он поднял на тебя взгляд. Его глаза были не такие, как в тот вечер, когда он бросил тебя. Они были живые. Это были те глаза, в которые ты не уставала смотреть. Ты бы и дальше продолжила глазеть на него, но тишина между вами неприлично затянулась, да и под грудью что-то неприятно засосало. — Все механики заняты, — наконец, заговорила ты, — У многих движок дал заднюю из—за холодов. Когда кто-нибудь закончит, его сразу пришлют сюда. Тина захлопнула холодильник — нашла таки искомое яблоко и сок в пакетике — и молча ушла с кухни, лишив тебя последней опоры. Так, ты могла хотя бы отвлекаться на нее и не заострять внимание на том, что сейчас находишься на кухне с Ричардом. На кухне, где вы расставляли уйму цветов, которые он принес тебе в знак примирения после вашей первой глобальной ссоры, и где потом пили кофе, который ему когда-то привезли с другого континента. На кухне, где ты с удовольствием готовила завтрак по будням, и Ричард награждал тебя объятьями со спины и поцелуями в шею. На кухне, где вы помогали Тине делать домашнее задание в школу и выбирали подарки для ее подруг. На чертовой кухне, где вы проводили большую часть времени, когда были вместе. На кухне, которая была кладезем ваших общих воспоминаний. Вместе с воспоминаниями на вас обрушилась и тишина, которую Ричард, тоже заметивший, как его дочь бросила вас в одиночестве, решил разрушить вопросом: — Так, теперь ты водишь машину? Ты бы по обыкновению закатила глаза, но вместо этого истерично усмехнулась — от осознания, что не ты одна пытаешься избежать самого важного, в этой ситуации, разговора — и кивнула головой: — Да. Иногда жалею, что решила сменить такси на личный автомобиль. Денег и сил уходит немерено, а проблем больше. Бензин, парковка, пробки… Ну и починка. — Да… Половина нашего семейного бюджета уходила заправщикам, когда я ездил к тебе. Это было выгодное время для них. Сердце предательски ухнуло куда-то в желудок, выбив из легких весь воздух. И ты была несказанно рада, что Ричард снова решил посмотреть в пол — так он хотя бы не видит твоего лица, которое почти кричит о том, что очередной срыв не за горами. Ты не смогла ничего ответить, а Ричард решил не продолжать эту тему. И можно было бы сказать ему за это спасибо, если бы он изначально ее не начал. Спустя молчаливые минуты Ричард оттолкнулся от тумбы и сделал несколько шагов в сторону окна. Ты вцепилась ногтями в спинку стула, надеясь, что если у тебя начнут подкашиваться ноги, ты продолжишь стоять, облокотившись на него. — Извини, — Ричард неподвижно стоял около окна, чем-то напоминая статую, — Я совсем не ожидал, что она приедет к тебе. Даже не знаю, что на нее нашло, и как она до этого додумалась… Мэдден замолчал, но глядя на его спину — напряженную и сильную — ты видела, что он ждет от тебя чего-то. Беззвучно вдохнув и задержав дыхание, ты сделала несколько шагов по направлению к нему, остановилась возле окна и сложила руки на груди. Ричард все еще стоял неподвижно, но поза была более, чем напряженная. Сглотнув, ты, наконец, заговорила: — Они с Дженной решили, что это лучший способ, чтобы я узнала, зачем на самом деле ты ездил туда. Ты закусила губу, чтобы не начать истерично улыбаться, и повернулась в его сторону корпусом, бессовестно начиная изучать его реакцию. Он стоял, опустив голову, и только через несколько долгих секунд поднял на тебя ошарашенный взгляд голубых глаз. Зрачки сузились от попадающего на лицо солнечного луча, а рот неконтролируемо приоткрылся, но Ричард так ничего и не сказал, продолжая молча исследовать твое лицо, которое, по идее, должно было быть спокойным. Но вряд ли ты выглядела спокойной. Не в такой ситуации. Пришлось снова набрать в легкие побольше воздуха, чтобы глядя ему в глаза, сказать: — Я все знаю, Мэдден. Ричард продолжал молча стоять с открытым ртом, не смея разорвать зрительного контакта. Такой без эмоциональный в любой другой момент, сейчас он выглядел ошарашенно и даже немного напугано. Его кадык дернулся, когда он вязко сглотнул, все еще не отрывая от тебя взгляда, и наконец он заговорил: — Знаешь? Губы предательски задрожали, так, что не оставалось ничего, кроме как кивнуть и сжать губы в узкую линию. Вы не прерывали молчаливого зрительного контакта еще несколько долгих секунд, после чего ты не выдержала и спросила: — Ты собирался мне когда-нибудь рассказать об этом? — Собирался. — Интересно, когда? Наверное, лет через шестьдесят, около могильного камня с датой моей смерти. — ты усмехнулась и мысленно похлопала себя по плечу — таких длинных фраз без запинки ты сегодня еще не говорила. — Т\И, — недовольно произнес он, заставив тебя дернуться и закрыть глаза. Нужна была пара секунд, чтобы совладать с собой и не сорваться. Мэдден молча смотрел на тебя, не отрывая взгляда, но затем дернулся и резко полез в карман за пачкой сигарет и зажигалкой. Когда он затянулся, ты первая потянулась к оконной ручке и впустила в комнату свежий воздух. Против курения ты ничего не имела, но запах сигаретного дыма в доме с ребенком был для вас неприемлем. — Я не знал, как тебе рассказать об этом, — затянувшись второй раз, сказал он, глядя на ряд домов, на который выходило кухонное окно. — Словами, Ричард, — резко ответила ты, — Так же, как ты в первый раз мог бы сказать мне хоть слово о том, что у тебя болеет дочь. Но тебе, видимо, больше нравится делать из меня дурочку. Первые секунды ты ждала резко реакции: крика, упрека, злого взгляда. Но этого не последовало. Несколько следующих секунд ты надеялась, что он скажет что-то в духе старого Ричарда. Про то, что ему не пришлось бы даже прилагать усилий, чтобы сделать из тебя дурочку. Но этого не последовало. В конце ты просто ждала… Чего-то. Хоть слова. Хоть взгляда. Хоть движения. Но этого не последовало. Ричард Мэдден смотрел на дома с той стороны дороги и затягивался сигаретным дымом, уничтожая свои легкие и тебя заодно. — Я сам был дураком, и делал из тебя такую же, — заговорил он, и только тогда ты поняла, что не дышала, — Как-то ты сказала, что отношения строятся на доверии и правде. Я запомнил это и пообещал себе, что никогда больше не дам повода в себе усомниться. Но затем появился Том, Дженна, ее болезнь, доктора, поиски лекарства, обследования… Я не успевал даже думать о том, как все это тебе преподнести. И вдруг появился Кит, который ляпнул про больницу. И я не придумал ничего лучше, чем сказать, что это был не я. Потом еще раз и еще… И я решил, что рассказывать тебе о вечном обмане прямо тогда — будет не лучшей идеей. Решил дождаться подходящего момента. Но потом случилось… То, что случилось. И я снова зарекся, что больше не дам себе разрушать твою жизнь. На этот раз, точно никогда. Если бы ты была менее упрямой, ты расплакалась бы… еще на входе в квартиру. Но ты держалась. Молча слушала историю из его уст и физически чувствовала, как внутри все сжимается от неописуемой боли. В один момент все прошло пошло не так. Один момент разрушил все, что вы так долго выстраивали. — Просто... — снова заговорил он, затянулся в последний раз сигаретой, потушил и выкинул окурок в окно, — Иногда единственная вещь, которую осталось сделать, — это обнять друг друга в последний раз и просто отпустить. Но тогда было явно не до объятий. Тебя будто ударили под дых. Он напрямую сказал тебе, что единственный выход, который у вас оставался — это друг друга отпустить. Навсегда. — Может, оно и к лучшему. — губы против воли изогнулись в истеричной улыбке, — Эти отношения изначально не несли в себе ничего хорошего. Они… — язык приклеился к небу, и ты почувствовала, что вот-вот перейдешь черту и сломаешься. Но, как смогла, взяла себя в руки, и закончила: — Не могли продлиться долго. И ты ждала. Секунды казались тебе вечностью, а тишина давила на уши сильнее любого крика. Стараясь держать на лице спокойную маску, внутри ты скребла себе ребра и пыталась докричаться до разума — ты так не считаешь! Это неправда! Ты говоришь это только для того, чтобы он снова начал спорить с тобой и сказал, что вы созданы друг для друга! Что вы родственные души! Что сама судьба свела вас вместе! Губы Ричарда тронула ухмылка. И она не была радостной. — Наверное, так оно и есть. И в кромешной тишине ты услышала, как та ты, которая минуту назад остервенело скреблась о ребра, как запертый в клетке тигр, разбилась. А вместе с ней разбилось твое сердце. Телефон разрушил воцарившуюся на кухне тишину. Механик стоял уже около дома, спросил, какая у тебя машина, попросил разблокировать ее из окна и спуститься вниз. Ты, как могла, сдерживала эмоции, отвечая односложными предложениями. Подошла ближе к окну, навела ключ на машину и нажала кнопку, на что автомобиль тут же отреагировал и мигнул фарами. Ричард все понял без слов, поэтому объяснять ему ничего не пришлось. Ты молча, жуя и без того обгрызенные губы, направилась к выходу. Сил и желания прощаться с Тиной не было совершенно. — Передашь Тине, что я очень спешила и не успела попрощаться? — спросила ты, когда нажала кнопку вызова лифта, а Ричард пошел закрывать за тобой дверь. Он подождал, пока ты зайдешь внутрь лифта, и шагнул вперед. — Хорошо. Но ничего не было хорошо. Двери лифта начали медленно закрываться, и ты старалась в последние секунды вашей последней встречи запомнить, какой он — Ричард Мэдден. Кто-то написал: «Поразительно, как красиво выглядят уходящие за дверь люди». И ты в полной мере осознала это сейчас — когда двери лифта закрылись, а Ричард Мэдден — мужчина, которого тебе никто и никогда не заменит — выглядел так, что этот образ навсегда останется в памяти. В Китае распространено поверье о красных нитях судьбы на щиколотках, связывающей двух людей, которым предначертано судьбой встретиться. Для этой нити не являются преградой обстоятельства, время или расстояния. Ты вспомнила об этом, когда проехала один этаж вниз, удаляясь от человека, который мог быть тем, к кому тебя привязали Боги. Миновал второй этаж вниз, и ты вдохнула, заполнив легкие воздухом до отказа. Когда-то мама рассказывала, что когда перенасыщаешь мозг кислородом, твой разум уносится в космос, где есть ответы на все вопросы. Единственный твой вопрос был очевиден. Когда приближался второй этаж, отделяющий тебя от выхода на всего ничего, ты вдруг почувствовала холодок, опоясывающий щиколотку. Нить судьбы может растягиваться и сжиматься, но она никогда не порвется. Все происходило сумбурно, будто в тумане: кнопка «стоп», кнопка «отрыть двери», лестница, ступеньки—ступеньки—ступеньки… Мэдден. Ричард все еще стоял на лестничной клетке, выуживая из кармана штанов треклятую зажигалку, губами обхватив сигаретный фильтр. Услышав твои шаги еще на предыдущем этаже, Мэдден сделал несколько шагов тебе на встречу — и это было его главной ошибкой. За исключением той, что он решил, будто правда поставил на ваших отношениях точку. — Кретин! — крикнула ты, взбегая на предпоследнюю ступень и со всей дури кидая в него своей сумочкой. Этим ударом ты выбила у него из рук зажигалку, которая отлетела аж к соседней двери. Мэдден шагнул назад. Ты в это время уже оставила лестницу позади и стремительно сокращала расстояние между вами. Когда ты, наконец, была от него на расстоянии чуть меньше полуметра, ты вытянула руку и бесцеремонно выхватила у него изо рта сигарету и кинула ее к зажигалке. Ричард продолжал молча таращиться на тебя, не понимая, что происходит. А происходил взрыв эмоционального вулкана, который кипел в тебе ровно с того момента, как ты сюда приехала. — Я так сильно тебя ненавижу! — снова крикнула ты, ударяя его по плечу. Дамба твоей эмоциональной боли разорвалась, и ты решила вылить на Мэддена с помощью кулаков, которых он, наверное, даже не чувствовал, хотя била ты… не слабо. — Решил все закончить, говоришь?! — Т\И! — громко возмутился Ричард, все еще не понимая, что происходит, — что на тебя нашло?! — На меня? Это что на тебя нашло?! — ты перешла с ударами с плеч на грудь, — С чего ты вдруг взял, что можешь обманывать меня и потом, уничтожив все мои нервные клетки, говорить, что сожалеешь?! Я, черт возьми, практически сошла с ума из-за тебя, я видела твой дебильный образ всюду, куда не глянь, и все же я приехала к тебе, тупой Мэдден, сразу после того, как твоя бывшая жена и дочь — заметь! Не ты! — рассказали мне правду. И приехала я, чтобы наконец, понять, какие бешеные тараканы живут в твоей голове! И ты мне заявляешь, что нам нужно просто друг друга отпустить?! Просто?! — Т\И, успокойся! — Ричард схватил тебя за плечи и как следует встряхнул. Но должного — как он ожидал — эффекта не произошло, и ты продолжила бесноваться: — Не смей говорить мне, чтобы я успокоилась! — продолжала кричать ты, чувствуя несколько слезинок на лице. — Ты бесишь меня! Кретин! Ненавижу! — Тогда зачем ты вернулась?! — он повысил голос, вместе с тобой доходя до крика. Внезапно его рука схватила твои руки, заставляя тебя остановиться. — Потому что я тебя люблю! Ты не знала, как долго это продолжалось — секунды, минуты, часы, но весь мир остановился. Вы просто смотрели друг на друга, не понимая, как сильно нужно было нагрешить в прошлой жизни, чтобы в этой вам нужно было пройти такое испытание и сказать те три слова, которые мечтает услышать каждый человек на Земле. Глаза Ричарда — те глаза, которые с холодным блеском заявляли когда-то, что он тебя отпускает — исследовали твое лицо и искали хоть одну причину тебе не поверить. Но он их не нашел. — Я тебя люблю. — произнесла ты на выдохе, чувствуя, как сердце заходится в новом ритме. Стук ~ руки падают вдоль туловища, когда он их отпускает. Стук ~ он берет в ладони твое лицо и большими пальцами убирает непрошеные слезы. Стук ~ его лицо становится непозволительно близко, заставляя прикрыть глаза в ожидании. Стук ~ ничего не происходит. Стук ~ ты чувствуешь, как он начинает улыбаться. Стук. ~ Стук. ~ Стук. — Я тебя люблю. Его губы на твоих губах — как что-то обычное, нормальное, и такое долгожданное одновременo. — Не думаешь, что наши отношения слишком странные? — шепотом спросила ты, боясь пошевелиться, как если бы это был слишком реалистичный и чувственный сон. — О нормальных никто книг не пишет, — улыбнулся Мэдден. — Ты могла бы быть первой, но… Судьба решила иначе. Ты улыбнулась, услышав долгожданную насмешку старого Ричарда Мэддена. — Я и не претендовала. За незакрытой дверью в квартиру раздались шаги, а потом до жути довольное: «Алло, ма? Все получилось!» Все получилось.