Чем пахнет солнце? Парашютиками седых одуванчиков, разлетающимися в разные стороны, если на них как следует дунуть. Пылью нагретых проселочных дорог и раскаленными в полуденный зной камнями. Душистыми летними травами, медовым клевером и дикой горчицей. Сверкающим грибным дождиком и звонкой радугой, упруго выгибающей в небе свою семицветную спину. Пением птиц на рассвете. Свежими акварельными красками. Почти высохшими белыми простынями, развешанными на веревке во дворе. И улыбкой милой девушки с добрыми глазами, что выходит из маленького деревянного домика, одиноко стоящего на склоне холма.
На улице солнечно и ветрено. В ярко-голубой вышине плывут большие белые облака. У девушки с соломенными волосами, растрепавшимися после долгой, по-летнему основательной уборки, в руках красный таз с теплой мыльной водой. Она недолго стоит, прижимая его к животу, а потом беззаботно выплескивает воду прямо в траву с россыпью мелких голубых и белых цветов. Затем ставит таз на крыльцо, и, по пути вытирая руки о растянутую и вылинявшую серую футболку, идет полюбоваться на результат своих трудов — блестящие в солнечных лучах, начисто вымытые оконные стекла.
В дверях показывается еще одна фигура — высокая стройная девушка с охапкой половиков в руках. Ее когда-то короткая, модельная стрижка сейчас отросла, и светло-русые волосы уже закрывают уши и лезут в глаза. Девушка немного сердито бросает половики на крыльцо рядом с пустым тазом, откидывает назад мешающиеся пряди, а потом берет из кучи один коврик и хорошенько его встряхивает. Серебристая на солнце пыль легким веером рассыпается в воздухе и, подхваченная порывами ветра, летит прямо на выстиранные простыни, сохнущие на веревках. Девушка с соломенными волосами, собранными в пучок, замечает это и, одной рукой прикрыв глаза от слепящих лучей, другой рукой машет девушке на крыльце и кричит:
— Нет, Виктория, стой! Отойди подальше!
Все еще Виктория, хотя бывшая королева давным-давно согласна на укороченное «Вик». Девушка пыльно-загорелыми пальцами снова поправляет волосы и кричит в ответ:
— Ладно, Кейти! Помоги мне!
Она ждет, пока Кейт подойдет к крыльцу, а потом они вместе берут оставшиеся домотканые половики и разноцветные вязаные коврики, заходят за дом и принимаются выбивать из них накопившуюся пыль. Но избавиться от нее не так-то просто — пыль не рассеивается, а тонкой вуалью оседает на девушках — на лицах, светлых волосках загорелых рук и выбившихся из прически прядях. Когда Кейт и Виктория заканчивают, они обе словно присыпаны мукой. Девушки глядят друг на друга и смеются, а затем идут к колонке, стоящей прямо во дворе, и, включив ледяную воду, струей бьющую в закаменевшую от жары землю, трут руки и умывают лицо, приглаживая волосы мокрыми ладонями.
Солнце припекает так сильно, что капли воды почти мгновенно испаряются с кожи. Кейт и Виктория подходят к простыням, которые полощет ветер, и Кейт быстро трогает их покрасневшей от холодной воды рукой.
— Уже высохли, — слегка удивленно говорит она и, повернувшись к Виктории, добавляет, — ну и печет сегодня…
— Да уж. Настоящий июль, — подтверждает Вик, задумчиво глядя на холмы, виднеющиеся вдали.
В выгоревшей на солнце траве, среди полевых цветов, лениво жужжат насекомые. Кейт начинает снимать простыни с веревок и, неаккуратно сворачивая — все равно еще гладить — кладет их на вытянутые руки Виктории. Они медленно перемещаются от одной простыни к другой. Пока Кейт не видит, Виктория быстро прижимается к ним щекой — ткань шершавая и теплая, и пахнет свежестью, стиральным порошком и жаркими солнечными лучами.
Когда Кейт заканчивает, они направляются к дому. У Виктории руки заняты, и она с осторожностью, чтобы не запнуться, поднимается по ступенькам. Кейт заходит следом, перед этим прихватив к крыльца красный пластмассовый таз.
***
Уборка кончена. Уставшие, но довольные, девушки снова выходят на крыльцо и садятся прямо на ссохшиеся, потрескавшиеся доски. Солнце уже начинает клониться к закату, но воздух все еще по-дневному горячий. Где-то далеко слышится лай собак и визг бензопилы. В небе, величаво расправив крылья, парит какая-то крупная птица. Кейт поднимает голову и всматривается в высокую голубизну. Потом переводит взгляд на Вик. Серые и светло-карие, с зелеными крапинками, глаза встречаются, Виктория открывает было рот, чтобы что-то сказать, но, передумав, так и не произносит ни слова. Кейт еле заметно улыбается, кладет голову ей на плечо и умиротворенно вздыхает. В воздухе носятся тонкие паутинки и семена каких-то растений. Кейт протягивает руку, чтобы поймать одно, но оно ловко выворачивается из пальцев и продолжает свой полет.
Виктория неловко трет облупившийся от загара нос, на котором от долгого пребывания на солнце проступили ненавистные ей когда-то веснушки, и утыкается в макушку Кейт, глубоко вдыхая запах нагретых волос. Тихонько целует их, а потом, осторожно приподняв голову Кейт, целует и губы, немного шершавые от постоянного жара и сильного ветра. Кейт нежно гладит Вик по затылку и ласково говорит:
— Надо бы тебя подстричь…
Девушки тихонько смеются. Большая птица в небе издает пронзительный крик и камнем падает вниз, на свою жертву…
***
Чем же пахнет солнце? Простынями, хлопающими на ветру. Жужжанием шмелей среди головок махрового клевера. Нагретой пылью, оседающей в волосах. Теплом и радостью. Счастьем… Не бурлящим, сияющим счастьем больших городов с их громкими голосами и яркими вывесками, а настоящим… Тихим, ласковым, немного робким, но таким настоящим… Таким, которое бывает только раз в жизни.
Конец
